- Это наблюдается у всех животных крупных размеров. На вид они кажутся неповоротливыми, но если вздумают бежать, быстро срываются с места. Даже наш черный медведь, там, в Штатах, которого, как можно бы было полагать, добрый конь очень скоро догонит, иной раз бежит так, что приходится за ним гоняться целый день; в особенности он превосходно бегает тогда, когда сильно исхудает.
- А иногда ведь совсем не бегают, - возразил Георг.
- Это в очень редких случаях, - сказал старик, - именно тогда, когда поблизости находится медведица, которая, кстати сказать, далеко не всегда защищает своих детенышей, или когда он тяжело ранен, или окружен собаками. В этом случае медведи очень опасны. Все эти истории, в которых рассказывается, будто медведи преследуют человека, не что другое, как сказки, пустые выдумки. Всякое хищное животное убегает от человека. Даже тигр набрасывается на человека только сзади, тогда, когда ему кажется, что его не заметили. Притом нападает он тогда, когда сильно голоден. Наш американский черный медведь особенно отличается своим «мастерством», чуть что, сейчас пускается наутек. Много мне пришлось их перестрелять, но все же я помню только один-единственный случай, когда медведица не испугалась и не убежала, а сама смело пошла на меня. Мне было тогда около двадцати четырех лет; охотился я в Кентукки, в то время самом лучшем на свете месте для охоты. По соседству от нас появился медведь громадных, до того невиданных размеров, и мы целых шесть месяцев напрасно разыскивали его. Вдруг я (это было в конце февраля) совершенно случайно набрел на место, куда он ходил на водопой. Так как я знал, что в это время года медведи всегда ходят на водопой в одно и то же место и даже ступают по тем же самым, ранее оставленным ими следам, то я не пожалел труда и времени и решился сидеть в засаде, пока он не появится. Я прострелил ему сердце, но он и после этого пробежал довольно порядочное расстояние; однако моя собака скоро его нашла, и удачный выстрел приятно щекотал мое самолюбие. Лошади со мною не было, но так как я хотел доставить моим родителям доказательства, что уложил насмерть замечательного медведя, я решил взять с собою домой шкуру, а все остальное надежно повесить на ближайшем дереве.
Между тем шкура оказалась чертовски тяжелой. Я связал ее тонкими полосками лыка, привязал ее к палке и нес на плече, перекинув на другое плечо винтовку, направляясь к дому, до которого был добрый час ходьбы. Понятно, я избрал кратчайший путь, по краю лесной чащи; там лежало очень много дубов, разбитых и опрокинутых бурей, разыгравшейся за год перед тем. Вдруг из густых ветвей одного из этих дубов выскочил медведь и направился прямо на меня. Так как мишенька приблизился ко мне неожиданно и чересчур близко, я так растерялся, что выронил из рук не только шкуру на палке, но и свою винтовку. Все это очутилось на земле. Поднимать оружие в такой близости от зверя было опасно, и я предпочел спасаться бегством. Если бы медведь побежал за мною, то несомненно он настиг бы меня в несколько мгновений и я не сидел бы здесь, рассказывая об этом приключении. Однако, к счастью, он ограничился тем, что отогнал меня подальше от своего логовища. Оглянувшись, я увидел, что он, тщательно обнюхав свернутую шкуру, рыча, направился обратно в лесную чащу.
Вот и пришлось мне засесть в лесу без винтовки на расстоянии ружейного выстрела от медведя. Однако я тотчас сообразил, что это был не медведь, а медведица, устроившая среди обвалившихся дубов логовище на зиму себе и своим детенышам. Вот потому ей так не понравилось мое приближение. Но что же мне оставалось делать? Пойти домой и принести другую винтовку? Но тогда неизбежно мне пришлось бы быть осмеянным, так как оказалось бы, что медведь отнял у меня оружие. Вследствие этого я решился во что бы то ни стало попытаться возвратить мое ружье. Сняв с себя ягдташ с пулями и порохом и все, что могло стеснять мои движения, я осторожно пополз, полагая, что мой грозный сосед теперь вполне успокоился и я благополучно доберусь до того места, где лежала моя винтовка. Сначала все шло весьма удачно. Ничто не шевелилось в высоких ветвях опрокинутых дубов, за которыми я зорко наблюдал, и я был уже в десяти шагах от моей винтовки, как вдруг проклятая медведица меня почуяла. Что-то зашевелилось в густых ветвях, и мне пришлось вскочить и бежать так быстро, что удивляюсь, как я не потерял тогда башмаки.
На этот раз она гналась за мною несколько дальше, чем в первый, но все же остановилась, очевидно, опасаясь слишком удаляться от своих медвежат.
Тогда я рассердился уже не на шутку. Ведь я еще ровно ничего дурного не сделал, а черная бестия так гнусно обращалась со мною и не пускала забрать собственное оружие. Но что можно было предпринять в таком положении? Вооруженный ножом, я ничего не мог поделать со старой медведицей - это я отлично сознавал, - а моя винтовка была в ее власти. Пришлось подождать, пока она уснет, и тогда повторить попытку снова. Я прошел подальше в чащу леса, улегся под деревом и лежал довольно долго. Наконец меня пробрало от холода. Прошло, очевидно, уже несколько часов, и я принялся задело. Между тем, ничего из этого не выходило. Проклятая медведица так зорко за мною наблюдала, что. как только я подкрался поближе к моему оружию, она в третий раз бросилась на меня и отогнала прочь.
На беду наступил вечер, и мне пришлось все-таки бросить оружие и возвратиться домой. Понятно, как я и ожидал, дома меня подняли на смех, но зато рано утром мы на лошадях и с собаками отправились к логовищу медведицы и наконец одолели ее. К сожалению, при этом она задушила лучшую нашу собаку, но зато нам достались живьем два превосходных медвежонка.
- Ну а если бы в тот день медведица вас догнала? - спросил Георг.
- Гм… - со смехом сказал старик, - ну что же? Помяла бы хорошенько для начала, а затем разделала лучше самого опытного мясника. А впрочем, однажды мне медведь жизнь спас.
- Как? Медведь? - с полным изумлением воскликнул Георг.
- Да, медведь, и притом здоровенная детина; да еще при таких обстоятельствах, что я всю жизнь не забуду.
- Да как же это было возможно?
- Да, милый мой, это действительно было изумительным происшествием, и как только я о нем вспомню, меня и теперь мороз пробирает по коже. Расшевели немного огонь в костре, и тогда я расскажу эту историю. Но после этого немедленно спать, потому что до рассвета надо уже двинуться в путь.
Георг поспешил исполнить просьбу, а старик, закрыв глаза рукою и на несколько секунд погрузившись в глубокое раздумье, приступил к рассказу.
- Много-много лет тому назад я с одним из моих братьев переселился в Кентукки. Тогда, как я уже говорил, дичь там была в необычайном изобилии. Буйвол водился повсюду; медведей множество; куда ни пойдешь, везде их следы; оленей и диких индеек даже стрелять надоело. Ну, конечно, в Штатах теперь совсем иное, так как люди всюду широко расселились и за дичью теперь не охотятся, а прямо-таки истребляют. Ну, это в сторону; оно к делу не относится. Несомненно, что в те времена у нас бывали частые схватки с индейцами, подстерегавшими нас везде, где только можно, но это не мешало нам от души предаваться охоте. Когда вас постоянно окружают опасности, к ним так привыкаешь, что перестаешь обращать на них внимание.
В нашем лагере мы всегда держались вместе, небольшими отрядами, опасаясь нападения индейцев. Но часто каждый из нас охотился в одиночку, избрав предварительно определенное направление, чтобы не мешать друг другу в погоне за дичью. Вечером мы снова сходились все вместе и спали, расставив вокруг сторожевые посты.
Вот таким образом однажды утром я отправился один-одинешенек к реке Огио, где я за несколько дней перед тем видел очень много медвежьих следов у самого берега реки. Насколько я помню, это было в конце февраля, когда еще большинство медведей лежит в берлоге и только в редких случаях они идут к водопою. Я особенно тщательно осматривал самую густую чащу в лесу и дупла старых больших деревьев, в которых медведи так охотно залегают на зиму. Если кто обладает сколько-нибудь значительным навыком, то всегда заметит следы когтей медведя на древесной коре в тех местах, где он карабкался по дереву. Весьма возможно, что животные предусмотрительно стараются не оставлять на деревьях следов своего пребывания, но если их преследуют собаки, тогда они глубоко впиваются когтями в кору дерева, и она отскакивает большими кусками.
У меня в то время не было собаки, да и вообще очень трудно было добыть хорошую собаку, потому что при постоянной травле медведей они часто погибали или оставались искалеченными. Но в таких поисках собака и не нужна. Потому я тихонько брел лесом с винтовкой на плече. Я встречал много оленей, еще больше - диких индеек, но стрелять их не хотел, так как был вблизи от нашего лагеря, да и притом у нас были значительные запасы дичи. Наконец я подошел к старому, громадному дубу, над кото-рым, по-видимому, пронеслось не менее двух веков. Он рос во впадине между холмами, в месте, превосходно защищенном от северного ветра, и в такой густой чаще, что я бы никогда не нашел это место, если бы не приметил нечто похожее на очень узенькую тропинку среди вьющихся по земле растений. Такие тропинки часто прокладывают себе медведи. Я осторожно прокрадывался к дубу и вскоре вплотную подошел к лесному исполину, великолепно обвитому диким виноградом и с совершенно сохранившейся зеленой верхушкой.
На коре ясно были видны следы, доказывавшие, что медведь недавно лазил по стволу дуба. Тропинка вводила меня в заблуждение и вызывала сомнение, сидел ли старый детина и теперь в дупле или уже вылез из него. Однако я ничего не мог предпринять, так как при мне был только маленький томагавк и я должен был неизбежно отправиться за помощью. Но прежде, чем я решил так поступить, мне вздумалось удостовериться, действительно ли медведь там находится или это только старое, покинутое им логовище.
С этой целью мне пришлось самому полезть туда, где я приметил отверстие в дереве, ведущее в дупло. Если я найду там свежие следы, то вернусь сюда с помощью, если же ничего не найду, то тем дело и кончится. Сказано - сделано. Винтовку свою я спрятал в густой чаще из опасения, чтобы ею не завладели незамеченные мною, но часто бродящие вокруг индейцы, и затем осторожно и медленно полез на дерево.