С этими поисками, однако же, они потеряли ужасно много времени, и надо было постараться наверстать его. Старик, впрочем, был того мнения, что родителей Георга, если даже они и не встретят на своем пути, то уж во всяком случае найдут их в Сакраменто. Он полагал, что они наверняка прибудут туда; если бы сумасбродный индеец не порвал бумагу, они обязательно нашли бы там название этого города.
Держась теперь вдоль течения реки Феатерривер, они оставили за собою золотоносные россыпи, потому что в широкой ложбине этой реки, ближе к Сакраменто, еще не добывалось золото, а если и было найдено, то в таком ничтожном количестве, что не стоило тратить силы для его промывки.
Здесь, однако, они встретили целые обозы, направлявшиеся к рудникам: волы, нагруженные съестными припасами, целые партии тяжело нагруженных вьючных животных и пешеходов, с лопатами и оружием на плечах и за спиною, направлявшихся искать счастья в рудниках. Вооружены были почти все поголовно. На расспросы они отвечали, что видели несколько повозок с переселенцами, ехавшими с горных высот, из которых две повозки они встретили по эту сторону устья Феатерривер, недалеко от Сакраменто.
Когда они достигли устья Феатерривер, наступала уже ночь. Там они действительно нагнали повозку, расположившуюся лагерем вблизи городка, составленного из палаток. Но и здесь они ровно ничего не узнали о родителях Георга. Так как в этот день животные долго отдыхали, это дало им возможность проехать еще порядочное расстояние, чтобы на следующий день, рано утром, попасть в Сакраменто.
Было уже около одиннадцати ночи, когда они заметили, что усталые животные плохо подвигаются вперед. Как раз в это время они подъехали к старой покинутой хижине, находившейся у самого берега Сакраменто, в которой, очевидно, жили прежде белые. В этом месте росло много дубов, и под их тенью не выгорела от солнца, а сохранилась зеленая сочная трава, и место это оказалось очень удобным для лагеря. Однако так как небо было ясно и только выпала сильная роса, то они предпочли расположиться на ночлег под дубом, чем в старой, грязной и запыленной хижине, наверно, населенной миллионами насекомых. Вскоре они удобно растянулись около яркого огня.
Незадолго перед тем они проезжали около другого костра, где расположились лагерем какие-то двое белых.
Но они проехали мимо, не обменявшись с ними ни единым словом.
- Какую замечательную перемену произвело в этой стране золото, - сказал старик, закутываясь в одеяло и склонившись на локоть. - Какое множество людей мы встретили сегодня, и как много городков и поселков уже возникает не только здесь, но даже на горных склонах, где недавно еще встречались только индейцы и медведи, бродившие в лесах.
- Однако Калифорния давно уже была населена? - спросил Георг.
- Населена была, это верно, но только поблизости от залива. Хотя открытая много лет тому назад и посещаемая белыми, она вовсе не привлекала переселенцев. Слишком уж далеко находилась эта страна от главных центров движения. Пустыни и прерии, в которых бродили враждебные племена индейцев, громадные утесы Скалистых гор делали недоступной эту страну с суши, а с моря ужасно продолжительный и полный опасностей и трудностей путь вдоль всей Южной Америки и мыса Горн отбивал всякую охоту переселиться в нее. Кроме того, сама страна ничем особенно не могла привлечь торговых людей, что заставило бы их отправлять туда суда с громадными расходами и такой же потерей времени. Шкуры и сало можно было найти в изобилии в других местах, гораздо ближе, например, в Южной Америке; даже завоевание Калифорнии американцами не могло соблазнить людей покидать богато орошенные реками и прорезанные железными дорогами Соединенные Штаты и селиться в отдаленной Калифорнии. Во всяком случае, много прошло бы лет, пока началась здесь основательная колонизация. Но вдруг раздается волшебное слово: золото! Тотчас же, сразу забывают о страшном расстоянии, забывают о всяких невзгодах и трудностях переезда через пустыни и горы, забывают об опасностях и продолжительности морского пути. Со всех сторон и из всех стран потянулись переселенцы, и города растут беспрерывно, а корабль за кораблем выбрасывают на берег все новые толпы переселенцев.
- А как собственно было найдено золото и почему раньше оно не было открыто, если страна давно уже была населена? - спросил Георг.
- Да, действительно, это немного загадочное дело, - рассмеявшись, сказал старик. - Во всяком случае, полагают, что иезуиты еще раньше знали, что в недрах этой земли имеется золото, но скрывали это, опасаясь, чтобы слухи о том не привлекли в эту страну других белых, а в особенности англичан протестантского вероисповедания. Конечно, об этом нет вполне точных сведений. Если бы они действительно знали о том, как богата Калифорния золотом, то, наверное, они при помощи индейцев воспользовались бы этим и хотя бы сохраняли в глубокой тайне производимые работы. Между тем из краснокожих туземцев никто об этом ровно ничего не знал, так что эти предположения представляются ни на чем не основанными слухами.
В действительности же дело обстояло иначе. Золото найдено в Калифорнии недавно и притом совершенно случайно. Нужно было одному швейцарцу, а именно капитану Суттеру, соорудить для своей мельницы плотину. Человек, называвшийся Маршал, рывший ров и сначала задержавший воду, затем снова направил поток в вырытую яму, чтобы напором воды сделать ее глубже. Когда вода спала и он стал осматривать работы, то приметил на только что размытой водой земле маленькие желтые частицы с металлическим блеском, с которыми на первых порах не знал, что делать. Но все же первая пришедшая ему мысль была та, что это, наверное, золото. Человек всегда надеется найти то, что желает, и как только он удостоверился, что действительно это было золото, он немедленно принялся деятельно его добывать.
Вначале люди, работавшие у капитана Суттера, старались держать все дело в строгой тайне; но, Боже мой, разве это возможно! Слухи об этом открытии тотчас распространились, и моментально весь, тогда еще очень мало населенный Сан-Франциско был уже на ногах, и все, кто только мог, покинули город, направляясь прямехонько к рудникам. Первый отъезжавший корабль распространил в Нью-Йорке весть о вновь открытых золотых россыпях, а оттуда весть эта быстро облетела все страны света.
- Да ведь, собственно говоря, - сказал Георг, - это нельзя назвать рудниками, так как золотоискатели роют только простые ямы в земле и, тщательно рассматривая вырытую землю, промывают ее.
- До сих пор в Калифорнии другим способом никто золото не добывает, - подтвердил старый спутник слова мальчика. - При помощи самых грубых и далеко не соответствующих цели снарядов они промывают землю, а при таком способе, несомненно, много золота пропадает. Но то, что пропало до сего времени, или, лучше сказать, то, чем не удалось воспользоваться, осталось на месте и не пропало для будущих поколений. Собственно, для Калифорнии это сокровище сделалось неоценимым благодеянием. Хотя мы все наши жизненные припасы, за исключением мяса, получаем пока из других стран, но наступит время, когда все, кто нашел слишком мало или вовсе не нашел золота, вынуждены будут заняться другим делом, например земледелием, огородничеством, садоводством, и будут собирать значительные урожаи. Однако, милый мой, - закончил свой рассказ старик, - уже поздно, и разговоры пора прекратить, так как нам надо хорошенько выспаться, чтобы завтра быть свежими и бодрыми.
- А что, если наши животные опять проделают с нами такую штуку, как сегодня утром? - заметил Георг.
- Я насчет этого уже принял меры, - смеясь, возразил старик, - так как довольно туго связал у пони передние ноги, и он может делать только очень маленькие шаги. Слышишь звон колокольчика? Они от нас не более как в ста шагах. Москито вообще никогда далеко не отойдет от лагеря и притом не покинет своего товарища. Ну, теперь спи спокойно; я сегодня порядком утомился.
С этими словами он положил голову на седло, подготовленное взамен подушки, и вскоре крепко и покойно уснул.
ГЛАВА XII
Георг не замедлил последовать примеру старика; но какое-то странное, непонятное для него тревожное настроение не давало ему уснуть. Несмотря на довольно прохладную ночь, ему было душно, и какой-то безотчетный страх сдавливал ему грудь. Весьма естественно он приписывал это огорчению и мыслям об участи родителей, свидание с которыми оттягивалось со дня на день, и старался разогнать докучливые размышления; однако это ему не удавалось. Несмотря на то, что он плотно закутался в одеяло и закрыл глаза, уснуть он не мог, и два раза им овладевало такое странное, тревожное чувство, что он чуть было не вскочил на ноги и не разбудил старика. Но, взглянув на него, он увидел, что старик спал таким сладким, спокойным сном, что ему жаль стало его тревожить, и он решил молча подавить свое волнение. Да и чего было волноваться по поводу родителей? Разве он, благодаря старику, не делал все, что только возможно, чтобы разыскать и свидеться с ними?
Гектор, как и всегда, улегся поближе к своему хозяину и даже засунул голову под один из краев одеяла. В лесу царила гробовая тишина, и только слышался шум довольно широкого ручья, доносившийся из того места, где течение его преграждалось обвалившимся деревом или толстой веткой.
Огонь горел уже очень слабо. Георг, однако же, перед тем как лечь спать, притащил несколько охапок хворосту и положил их поближе к костру, чтобы в случае надобности удобнее было подбрасывать в костер. Из этой кучки от принесенных ветром искр загорелось несколько веток, и высоко поднявшееся пламя отбрасывало яркие блики на всю небольшую площадку, окруженную кустарником.
Георг это заметил, и сначала хотел подняться и положить хворост подальше от костра, но решил, что по другую сторону костра, довольно далеко от него, лежало порядочное количество хвороста, вполне достаточное для завтрашнего утреннего завтрака, так что сгорят или нет эти несколько веток - совершенно безразлично.