- Никто из нас этого не знает, - сказал старик. - Кто знает те невидимые пути, те нити, которыми Господь Бог направляет и управляет нашей судьбой? Мы должны только с полным доверием относиться к нему, и если нам теперь многое кажется непостижимым - он все направит так, что оно, со временем, окажется лучшим. Но теперь, Георг, - внезапно прервал он свою речь, - нам нельзя терять дорогое время в разговорах. Мы далеко еще не заработали того, что израсходовали на сегодняшние и вчерашние продукты. Итак, бодро и скоро примемся за работу, и следующий промывочный снаряд, быть может, даст нам лучший заработок, нежели первый.
Оба снова принялись энергично за работу и после кратковременного обеденного отдыха опять работали до захода солнца и промыли еще золота, пожалуй, на один доллар. Конечно, это весьма скудная поденная плата для двух человек за два дня работы при таких ценах на продукты, как в Калифорнии.
Что касается Гектора, он не очень-то был доволен работой. Вначале это его забавляло, и он рыскал по лесу вблизи от раскопок своих хозяев. Но так как молодой хозяин его подолгу не вылезал из глубоких ям и никакой речи не было о стрельбе и охоте, это дело ему порядком надоело, он улегся, свернувшись на том месте, где Георг клал свое верхнее платье, и все время спал.
Когда они вечером возвратились к своей палатке, Москито стоял вблизи ее, но, по-видимому, был чем-то очень раздосадован и недоволен. Как они узнали впоследствии, он приближался к двум отдельным палаткам, полагая там удовлетворить свои наклонности и заняться воровством, за что и был основательно избит владельцами. Вслед за тем он усердно занялся подвешенным на дерево мешком с мукой, но все его попытки оказались тщетными. Однако же об усердии его свидетельствовало неопровержимое доказательство, так как вся земля вокруг дерева оказалась сильно изрытой копытами.
Кроме того, очень близко от своей палатки застали они в этот вечер маленькое индейское племя, впрочем, состоявшее только из двух отдельных семей, выпрашивавших у белых, если возможно, спиртных напитков и немного хлеба для женщин.
Несомненно было, что эти индейцы очень часто входили в сношения с европейцами или американцами, но ни в одном случае это не принесло им пользы. Насколько были горды и полны достоинства дикари, которых встречал Георг в лесах, настолько же навязчиво и униженно вели себя эти; от некоторых сильно несло водкой.
Как мужчины, так и женщины были отчасти наряжены в европейскую одежду, в то, что им удалось случайно добыть. Как она сидела на них и где помещалась, они, по всей очевидности, не обращали на это ни малейшего вни-мания; важно было только то, чтобы это было нечто чужестранное.
Когда такого рода люди перестают носить свою национальную одежду или, вернее, начнут одеваться (так как калифорнийские индейцы большей частью ходят голыми) и вздумают надевать одежду другого народа, они всегда предпочитают пестрые и яркие цвета. В особенности любят все племена дикарей ярко-красный и желтый цвета. Однако выше всего они ценят мундиры. За голубой мундир, а еще лучше красный мундир с эполетами, светлыми блестящими пуговицами и золотыми погонами, можно все что хотите от них получить, а тот, которому удалось приобрести такое сокровище, выступает в своем народе горделивее любого короля.
Среди этой маленькой ватаги был такой счастливчик, наряженный в ярко-красный, истрепанный мундир барабанщика Бог весть какой страны, и хотя он ему был несколько узок и стеснял его движения, но выступал он в нем так важно, как будто в руках его был маршальский жезл и командовал он целым войском. Это не мешало яркому камзолу быть покрытым отвратительнейшими коричневыми пятнами, на локте было разорвано, а половина пуговиц отсутствовала. Но на такие пустяки дикарь не обращал ни малейшего внимания. Эка важность! Ярко-красный цвет далеко виден в кустах; солнце ярко отражалось на фальшивом золоте погон и пуговиц, а товарищи смотрели на него с невыразимой завистью и жадным восхищением.
Помимо мундира, крайне узкого для него, так что невозможно было застегнуть его на голой коричневой груди, на парне были еще серые изорванные штаны, подтяжки которых надеты были сверху мундира. Все убранство завершалось старой соломенной шляпой, утыканной всевозможными перьями, и сверх того красовался светло-голубой султан, несомненно, украшавший во время оно какую-либо шапку. Теперь он висел на шнурке, перекинутом на шее дикаря.
Другие индейцы были одеты по разному: одни только в рубахи, на других были только штаны, без рубахи, а некоторые только в сюртуке. Из женщин две были в европейских женских платьях, добытых неведомыми путями. Эти ситцевые тряпки отвердели от грязи и, уже несколько недель таскаемые по лесам, изодраны были во многих местах колючками кустарников.
Тем не менее мужчины вооружены были луками и стрелами, без которых они никогда не появляются в лесу. Это единственное оружие, которым они могут убивать дичь. Все они, очевидно, были очень голодны, потому что жадно пожирали куски сухарей, которые удалось им выпросить в разных палатках.
Эта ватага подошла также к палатке старика, и когда они увидели, что он налил себе маленький стаканчик из бутылки с водкой, начали к нему приставать, чтобы он их угостил из той же бутылки. Наряженный индеец предлагал даже за это одну из своих пуговиц. Но Ложный не пожелал удовлетворить их просьбы, хотя все же подарил им немного хлеба и обещал дать им много больше, если они соберут и принесут ему хворост для топлива.
На это индейцы хотя и согласились, но пожелали послать на эту работу только женщин; старик возразил против этого и потребовал, чтобы они исполнили это сами, а если не хотят поработать, то ничего не получат. Это индейцам пришлось не по сердцу, и наряженный в мундир, выступив вперед, обратился к старику с длинной речью, окончив которую, он полагал, что вполне убедил белого. Однако старик, хотя и выслушал его спокойно, но отрицательно покачал головою и попросил ватагу убраться прочь.
ГЛАВА XVI
Когда отделались от краснокожих, старик, войдя в палатку, взял бутылку с водкой в руки, но не пил из нее, так как вел очень трезвую жизнь и пил по стаканчику только после усиленного труда. Намереваясь ее спрятать, он обратил внимание на то, что в ней осталось гораздо меньше, чем должно было быть. Повернув ее к свету и приглядываясь, он раза два изумленно покачал головою.
- Гм… - сказал он, - это очень странно. Ты, Георг, не пил из этой бутылки?
- Я? - рассмеялся мальчик. - Понятно, нет! В этом можете быть уверены.
- Да тут дело не в том, что уменьшилась водка, ты ведь сам знаешь, что я пью очень мало, да и Москито не мог украсть ее, а между тем, с тех пор, как я последний раз держал бутылку в руках, кто-то из нее пил.
- Пожалуй, кто-либо из индейцев забрался в палатку, - порывисто сказал Георг. - В таком случае наше оружие и одеяла могут быть украдены, и не лучше ли нам брать их с собою, когда идем на работу.
- Ну, нет, это совершенно лишнее, - успокоил его старик, - никогда краснокожие себе этого не позволят. Я еще никогда не слыхал, чтобы индеец забрался в палатку, хотя ко всему, что вне ее, они относятся иначе. Я полагаю, что это одолжение оказал нам кто-либо из наших соседей.
- Но ведь эти хорошо знают, насколько они нарушают закон, позволяя себе красть из палатки.
- Гм… - возразил старик, - многие полагают, что глоток водки нельзя называть кражей.
- Но кто же мог знать, что водка имеется в палатке? - возразил мальчик.
- Никто не мог знать, за исключением ирландца, приходившего сюда с жалобою на Москито. Когда он стоял у входа в палатку, бутылка стояла в углу, и он мог ее очень легко достать, зная, где именно она стоит.
- Тогда лучше положить ее на середине палатки и под одеяла, - сказал Георг.
- Да, пожалуй, это будет лучше, - возразил старик, - так как едва ли он станет терять время, разыскивая ее там, но я хочу сначала удостовериться, кто именно этим занимается, и тогда я, быть может, придумаю, как отучить его от этого другим способом. А потому, мой милый, об этом и толковать не будем теперь. Я уже здесь на бутылке сделал заметку и хочу окончательно убедиться, действительно ли мы имеем соседа, такого падкого к водке.
- Каким же способом хотите вы его от этого отучить?
- Ничего, погоди немного, потом узнаешь.
- О чем это вам так горячо рассказывал сегодня индеец? - спросил Георг. - Он все время неистово бил себя кулаками в грудь.
- Вздор! - отвечал старик. - Он толковал о своей гордости, о своем значении как предводителя. Это все несчастные люди, вытесненные из принадлежавших им земель, удобных для охоты, и затем отравляемые водкой теми самыми, которые их ограбили. Быть может, они очень долго не исчезли бы с земного шара, так как Бог их наградил вполне подходящими к их организму и нравам климатом и другими условиями жизни в этой стране, если бы не было открыто на их земле то золото, которое мы добываем, и губим их окончательно.
- Однако индейцы, даже тогда, когда они еще не испорчены, все же ленивы и заставляют женщин выпол-нять всю тяжелую работу. В степях мы часто встречали племена, которые очень мало, иногда даже совсем не входили в сношения с белолицыми, а между тем они также заставляли своих женщин работать и носить тяжести, как рабынь, а сами преспокойно шли вперед, налегке, с луком или с метательным копьем в руке.
- Да, это действительно верно, - возразил старик, - и это самое мы замечаем среди всех дикарей, по крайней мере, среди всех тех, которые поддерживают свое существование исключительно охотой. Но в этом есть и хорошая сторона, и избави Бог, если подобные нравы будем сравнивать с нравами цивилизованных людей. Не только индеец, но и жена, и дети его, главным образом, заботятся о подготовке в пищу всего того, что добывает мужчина. В тех лесистых местностях, где они живут, каждое мгновение может подвернуться под выстрел какая-либо дичь, и если они упустят надлежащий момент, так, быть может, долго придется ждать другого подобного же случая. Следовательно, охотник, как главный кормилец, должен быть постоянно наготове в полном вооружении и начеку и руки его должны быть свободны. Не должен он быть также утомленным, потому что управление луком, так же, как и ружьем, требует твердой, уверенной руки. Таким образом, то, что нам кажется дурными нравами, имеет свое законное и справедливое основание, так как женщины не в состоянии посвящать себя охоте и доставлять семье все необходимое для прокорма, на них возложены все работы дру