гого рода. А если теперь полупьяные, праздношатающиеся негодяи вместо занятия охотой превратились в попрошаек, так от этого плохо самим же женщинам. Такого рода примеры, однако, ты везде встретишь. Бродяги и праздношатающиеся лентяи попадаются среди всех национальностей, и даже в нашей свободной Америке мы, к сожалению, найдем много подобных.
- Однако индейцы могли бы позаимствовать от белолицых что-либо получше их пороков, - возразил Георг.
- Да, могли бы, но не делают этого! - последовал ответ. - Но виною этому то, что они большей частью общаются с худшими из белолицых. Кто чаще всего входит с ними в тесный контакт даже там, у нас, в Штатах? Торговцы и шулера. Охотники и звероловы, зачастую тоже все народ грубый и невежественный, и шныряют постоянно между индейцами, и в то время, как первые учатся у них разным охотничьим приемам и хитростям, вторые учатся у них пьянству и мошенничеству и, к сожалению, между ними оказываются, большею частью, очень способные ученики.
- Индеец, пожалуй, очень хитер в деле охоты, но уж по части обмана никогда ему не превзойти нашего янки-разносчика, - смеясь, возразил мальчик.
- Допустим, что это верно, - ответил старик, - но мне известны несколько очень убедительных примеров, доказывающих в них замечательную способность и к этому. Однако прежде позаботимся о приготовлении нашего ужина, а затем, если ты еще не очень устал, я, может быть, расскажу тебе еще кое-что о наших дикарях.
- Какая там усталость! - воскликнул бодро Георг. - Если вы только захотите рассказывать, я готов слушать хоть всю ночь.
- Ну-ну, довольно, не обещай слишком много! - шутя предостерег его старик. - Кирка да лопата утомят даже мышцы глаз, а протряхивание в течение целого дня дело не шуточное, но все же будь по-твоему, посмотрим, так ли оно легко, как тебе кажется.
Георг живо принялся за приготовление скромного ужина, а когда яркий огонь запылал в костре перед палаткой, старик снова продолжил свой рассказ:
- Наряду с ирокезами из всех индейских племен хоктавы показали себя наиболее способными к действительной цивилизации. У них уже теперь можно встретить превосходные фермы, а это всегда самое верное доказательство, что дикое племя серьезно намерено изменить свои прежние нравы. Если только оно начинает обрабатывать почву, значит решительно делается оседлым, бросая кочевую жизнь.
Вожди хоктавов и ирокезов, кроме того, скоро сообразили, что, желая хоть сколько-нибудь сравняться с европейцами, они должны основательно обучать своих детей. С этой целью они давно уже начали посылать своих детей в высшие школы Луизвиля и некоторых других больших городов и делают все, что только возможно, чтобы содержать их там надлежащим образом.
Впрочем, между старыми предводителями имеются очень богатые люди, получавшие, в особенности от правительства Соединенных Штатов, весьма значительные суммы денег за их земельные владения, уступленные Штатам и, кроме того, получающие ежегодно известную сумму на свое содержание. О некоторых из них говорят, будто в домах их хранятся полные мешки испанских долларов.
Один из таких предводителей имел сына в Луизвиле, который, хотя и прилежно учился, но попал в веселую компанию, так что тратил больше денег, чем ему было назначено отцом на время учения. Но так как, по всей вероятности, молодой индеец опасался выговоров отца, если будет часто просить у него денег, он придумал следующую хитрость. Отец присылал ему ежегодно письма к представителю одного торгового дома для получения 2000 долларов. Молодой человек каждый раз из первых двух нулей после цифры 2 делал 9 и, таким образом, получал ежегодно 2990 долларов. Когда старику-отцу был прислан торговым домом счет, тогда отец с изумлением узнал, какое дурное применение его сын нашел приобретенным школьным познаниям. Без всяких возражений он тотчас уплатил необходимую сумму, но при этом добродушно заметил:
- Гм… гм… я никогда бы не поверил, что сын мой успел уже настолько сделаться янки.
Еще лучшую штуку устроил один Осач в Миссури, однако, не позволив себе при этом прибегнуть к какому-либо обману. Эту историйку я, пожалуй, расскажу тебе, прежде, чем мы уляжемся спать. Один индеец, здоровенный мужчина, рассердил какого-то белолицего на охоте, хотя правда была на его стороне. Он подстрелил оленя, который подбросил его высоко своими рогами и который был окончательно добит другим, белолицым охотником. По нашим, американским, охотничьим законам шкура принадлежит тому, кто первый нанес тяжелую рану. Тот же, который окончательно добьет зверя, имеет право на половину туши. Вследствие этого дикарь, найдя оленя, взял более того, что принадлежало ему по праву, а белолицый еще больше злился потому, что индеец был сильнее его, так что употребить над ним насилие было бы невозможно, ввиду того что перевес оказался бы, несомненно, на стороне индейца.
Дикарь, еще ранее того застреливший оленя, отправился к ближайшему торговцу, чтобы променять убитую им дичь на порох, свинец и в особенности на водку или виски.
Совершенно случайно торговец жил в том же самом доме, где жил белый, у которого он отобрал оленью кожу. Белолицый пришел домой как раз в то время, когда дикарь вошел в маленькую лавочку, прислонив у входных дверей свое ружье.
Нашему молодцу, желавшему от всей души отомстить дикарю, случай показался вполне подходящим, и он, недолго думая, подкрался к ружью и бедному краснокожему устроил штуку, вынув весь заряд дроби.
Тем временем индеец, забравшись в лавочку, усердно вливал в себя водку, или, как они всегда называют ее, «огненную воду». Когда он, наконец, вышел из лавочки, как раз недалеко оттуда уселась в маисе целая стая индюшек, мирно поклевывавшая маис. Индеец, взяв ружье, смеясь, сказал:
- Вот так счастье! И до лесу не дошел, а дичь сама в руки лезет.
Как только это услышал молодой человек, у него как молния промелькнула мысль, что это будет отличным случаем наказать краснокожего за его прошлое бесстыдство, и, кроме того, вознаградить себя за отобранную шкуру. Он быстро воскликнул:
- Держу пари на доллар, что ты не попадешь!
- У меня нет доллара, - ответил Том (так звали индейца), - но молодой человек получит от меня большую шкуру выдры, стоящую доллар, и еще половину доллара. Так что вы, значит, держите пари на полтора доллара, что я не попаду в это стадо индеек?
- Конечно, держу пари! - сказал белолицый. - Вот здесь на пень кладу я полтора доллара. Попадешь ты в одну или в несколько индюшек, бери деньги себе. А если не попадешь, то оленья кожа моя.
- Хорошо! - сказал индеец и посмотрел, есть ли порох на затравке, так как все ружья были еще кремневые.
Однако лавочник не соглашался допустить такое пари, так как, во всяком случае, некоторое число индюшек могло быть убито и поранено. Но белолицый моргнул ему таинственно, и лавочник успокоился, предоставив действовать как заблагорассудится, отчасти сообразив, в чем дело. Одурачить индейца он признавал вполне дозволенным и нисколько не предосудительным.
Том тем временем взвел курок и, хотя не совсем твердо стоял на ногах, но все же не был пьян настолько, чтобы не быть в состоянии попасть в такую близкую цель. Вся стая индюшек была от него только в тридцати шагах, и когда он прицелился и выстрелил, все они испуганно взлетели вверх, и ни одна не осталась на месте.
Том стоял как окаменелый, посматривая то на стаю индеек, то на свое ружье, то на обоих стоявших около него мужчин. Он никак не мог понять, каким образом это могло случиться, что он так промахнулся.
Между тем белолицый был в восторге от удавшейся хитрости. Он танцевал и прыгал вокруг одураченного краснокожего, подсмеиваясь над ним, поддразнивая бедного парня и повторяя со смехом: «доллар и половина доллара».
Между тем Том казался очень смущенным; он прежде всего зарядил свое ружье и затем, натягивая свое одеяло на плечи, пробурчал:
- Том выпил слишком много виски. Это нехорошо: голова тяжелеет и руки дрожат. Том не будет больше пить виски. - С этими словами он, хотя и тяжело ступая, направился к лесу свойственной индейцам плавной походкой.
Так прошло 14 дней, и оба больше о нем ничего не слыхали, но часто смеялись, вспоминая о шутке, проделанной с краснокожим. Но вот однажды приходит он в лавку, смотрит спокойно и хитро, а в руках у него порядочный тюк высушенных кож. Рожа, которую он скорчил, увидев молодого белолицего, была далеко не приветлива, однако он ни словом не напомнил о происшедшем. Поставив свое длинное одноствольное ружье на том же месте у дверей хижины, как и в прошлый раз, он вошел в лавку.
Торговец пошел вслед за ним, а молодой белый остался у дверей и, ободренный удачным исходом шутки в прошлый раз, задумал проделать то же самое. Тихо подкрался он к ружью, вынул из него дробь, как и в прошлый раз, и, поставив ружье на место, спокойно уселся на стуле у дверей дома, поджидая возвращения индейца.
Как и в прошлый раз, как раз перед домом паслось стадо индюшек.
Индеец не заставил себя долго ждать. Сегодня он продал весь свой товар, т. е. свои кожи, но уже не за виски, как в прошлый раз, а за наличные деньги, и, по-видимому, не был расположен к дальнейшим разговорам. Он взял ружье, вскинул его на плечо, и, слегка кивнув головой, хотел было направиться к лугу.
Но белолицый не хотел отпустить его просто так и остановил его, обращаясь к нему со следующими словами:
- Не хочешь ли снова попытать счастья выстрелом в индюшек?
- Том не имеет лишних долларов. Бледнолицые на-поят индейца водкой и тогда он стреляет куда попало. Теперь в реке очень мало выдр. Выдры уходят об бледнолицых, а также от индейцев. Индеец беден.
Однако белолицый, хотевший снова одурачить бедного парня, продолжал его поддразнивать и утверждать, что индеец, вероятно, сегодня опять выпил виски и потому не в состоянии попасть в цель. Сначала индеец не обращал внимания на насмешки, но наконец рассердился, и когда белолицый снова пристал к нему со своим: «один доллар и половина доллара», - он мрачно сказал: