- Ну да, я тоже говорю о нем же, - ответил старик. - Да вот сейчас около тебя находится большой кусок мыла.
- Около меня? - удивленно возразил Георг, с изумлением оглядываясь вокруг себя. - Нигде я никакого мыла не вижу.
- Странно! - сказал старик. - До сих пор слепым не был, а теперь вдруг ослеп и не видишь мыла, торчащего около тебя над головою не более как на шесть или семь футов.
Георг посмотрел вверх и увидел только растения с весьма тонким стволом, с верхушками из небольших стручков.
- Уж не об этих ли растениях вы говорите? - спросил он, покачивая головою.
- Разумеется.
- Так это мыло?
- Выдерни одно из них с корнем из земли.
Однако это оказалось совсем не легко. Георг попытался выдернуть, но почва оказалась твердой, и корни держались крепко. Наконец с помощью старика, ножом разрыв немного землю, Георг вытянул из земли луковицу, продолговатую, с кулак толщиной.
- Вот этим ты можешь постирать все, что тебе угодно.
- Этой луковицей? - смеясь, спросил Георг.
Но старик, на это ровно ничего не возражая, преспокойно засучил рукава повыше, оторвал от луковицы длинный стержень, начисто выполоскал луковицу в воде и затем крепко ударил ею о ближайший камень. Когда луковица раскололась, он намочил белье и едва потер его два раза этой луковицей, как оно покрылось толстым слоем пены, совершенно похожей на мыльную. Если даже это не было настоящим мыльным деревом, но все же белье отстирывалось так же быстро и хорошо, как настоящим мылом. Старик объяснил своему молодому приятелю, что мексиканцы и калифорнийцы всегда моются только этой луковицей. Несмотря на то, что в стране имеется очень много материалов, из которых можно варить мыло, они считают такой труд совершенно излишним.
- Так вот и выходит, что я сидел около мыла, нисколько этого не подозревая! - смеясь, сказал Георг.
- Мой милый друг, - возразил на это старик, - в жизни очень часто это случается даже с людьми более сведущими, нежели мы с тобою. Еще тысячи тайн природы окружают нас, и как глубоко мы ни вглядываемся и ни изучаем силы природы, нам остается еще бесконечно много неизвестного и неизученного. Бог до такой степени богато одарил этот чудный мир, что всюду видна его все-могущая рука. Самая ничтожная, по-видимому, вещь в природе сама по себе представляется замечательно изумительной, так что жалок и ничтожен кажется человек, хвастающий произведениями своих рук.
- А все-таки как много злых людей на свете! - сказал Георг.
- Внутри их всегда таится наказание, - внушительно ответил старик. - Довольно уже того, что они не могут смело и открыто взглянуть вверх на голубое небо, и сколько бы они ни накопили сокровищ, все это ничто в сравнении с душевным спокойствием, доставляемым добрым сердцем и чистой совестью. В то время как злой в каждом встречном видит врага или предателя, злобствует и завидует всякому счастливому и всегда озирается со страхом, зная, что там, наверху, существует Бог, перед которым рано или поздно ему придется отвечать, добрый человек идет своим путем совершенно спокойно. Он каждому может смело смотреть в глаза, так как не знает за собой ни лжи, ни скверного поступка, а потому не имеет оснований постоянно опасаться быть преданным или захваченным.
Когда они беседовали, вдоль по долине по направлению к ним шел какой-то человек. Он нес кирку, лопату, шерстяное одеяло на плечах, и на боку у него висела сковорода. Он был еще на порядочном расстоянии от них, но Георг уже узнал его.
- Это тот самый человек, - сказал он, - которого я тогда упрашивал помочь моим родителям, но он требовал вознаграждение деньгами, а у меня их не было. Если бы он тогда согласился помочь мне, ни в коем случае не пришлось бы мне потерять родителей.
- Вот как? - спросил старик, внимательно всматриваясь в идущего. - Так это тот самый человек? Но ведь ты же мне, кажется, рассказывал, что у него возы, волы и при нем семья?
- Все это так и было; но, может быть, они недалеко отсюда в горах, а он пошел вперед.
В это время человек, которого узнал Георг, подошел настолько близко, что можно было вступить в разговор. Не особенно любезно кивнув головой, изобразив что-то похожее на поклон, он вдруг вскричал изумленно, узнав мальчика:
- Здорово, Георг! Откуда же ты здесь появился? Уже добываешь золото! Каким же образом выбрались твои родители из снега?
- Пока об этом, господин Гослик, одному только Богу известно! - печально и угрюмо ответил мальчик, не будучи в силах дружески взглянуть на вопрошавшего. - Когда вы отказали в помощи, мне пришлось долго бродить по лесу, ища помощи, а время уходило, вследствие чего я уже не мог разыскать родителей.
- Гм… вот как! - сказал американец, по-видимому, нисколько не тронутый упреком, который слышался в ответе мальчика. - Ну, не беда; ты их наверное скоро найдешь. Вообще здесь, в Калифорнии, каждый заботится только о себе. Найдется что-либо - ни с кем не следует делиться, а ничего не найдется, так и никакому черту нет до того ни малейшего дела. Со мною как раз в тот день, когда ты меня просил о помощи, приключилось большое несчастье, - добавил он с новым проклятием и ругательством. - Я и теперь как вспомню об этом, в ужас прихожу. Будь она проклята, вся эта Калифорния!
- Разве случилось что-либо с вашей семьей? - порывисто спросил Георг, вспоминая милую, добрую девушку, так сильно желавшую ему помочь, но не имевшую для этого ни малейшей возможности.
- С моей семьей ничего не приключилось, - пробурчал Гослик, - но от этого мне не легче, так как погиб мой воз вместе с быками. В этой проклятой долине я попал на крутой откос, и вот, когда я пробирался дорогой, опрокинулся воз и вместе с волами полетел в поток, и все пропало, все пошло к черту! Боже мой, в какую я пришел тогда ярость! С досады я бежал с того проклятого места, пока не выбился из сил.
- Что же? Это спасло воз и волов? - сухо и насмешливо спросил старик.
Гослик, быстро повернувшись в сторону старика, несколько озадаченный вопросом, отвечал ему смущенно:
- Нет, товарищ; конечно, это не могло помочь, но все же злость берет при виде такого несчастья.
- Да где же вы покинули свою семью? - спросил Георг.
- Она где-нибудь сидит в палатке, там, в горах около Рубы, - со смехом отвечал американец. - Мой зять, тоже один из больших умников, воображающих, что они все знают лучше других, не захотел ехать дальше, пока не будет определенной цели. Посмотрим, как долго он там насидится, поджидая свою цель. А теперь я намерен в горах поискать золото. Что, у вас удачное место?
- Попытайте! - сухо ответил ему старик.
- Да где же? - снова спросил американец.
- Где? Да где вздумаете. Вы, по-видимому, так превосходно все знаете, что было бы очень глупо давать вам советы.
- Убирайтесь к черту! - злобно пробурчал сквозь зубы Гослик, вскинув на плечи свои орудия и, не поклонившись, зашагал вдоль ручья.
- Хорош отец семейства! - покачивая головою, сказал старик, когда американец скрылся за холмом. - Теперь тебе вовсе не следует досадовать на то, что этот человек отказал тебе в помощи; он даже своих, свою собственную семью бросил на произвол судьбы!
- Чего ради отправляется он в горы совершенно один? - с изумлением спросил Георг.
- Вероятно, из зависти и корысти ради. Раз добравшись до золотых приисков, он и тысячи ему подобных людей вполне уверены, что добудут здесь целые сокровища и боятся только одного, чтобы не пришлось поделиться ими с кем-либо посторонним.
- Так рассуждать американец не может, - возмущенно воскликнул Георг.
- Нет, друг мой, к сожалению, это встречается нередко, - возразил старик. - Вообще американцы лесов народ деловой, честный, но и между ними попадается немало бессердечных, жадных людей, которые неспособны переносить близость какого-либо соседа, потому что его скот пасется на лугу вместе со скотом соседа. Такого рода люди завидуют ближнему даже тогда, когда увидят у него во рту жалкий кусок хлеба. Но, слава Богу, такие люди встречаются редко, и всеведущий Бог даже их направляет к известным ему благим целям.
- Хотел бы я знать, как такие люди могут служить целям Бога, - смеясь, сказал Георг.
- Как? Я полагал, что ты сам имел уже возможность вполне убедиться. Если бы тебе тот человек, когда ты его просил, помог своими быками, то мы с тобой никогда не встретились бы, хотя, быть может, это тебе теперь кажется безразличным, но со временем ты убедишься, что это тебе оказалось выгодным. Опять-таки это относится к тому, что я тебе уже раньше говорил, что пути Господни чудесны и неисповедимы, и судить о них мы не можем, а потому многое, что вокруг нас происходит, кажется нам непонятным, нецелесообразным, а между тем в действительности все это предусмотрено Богом.
- А мои родители?
- Имей терпение; не падай духом. Если с ними не случилось какого несчастья, в что я не верю и даже мысли такой не допускаю, то мы их разыщем. Однако мы уже достаточно долго болтали, и со стиркой твоей ты уже покончил, а потому повесим белье, пусть сохнет, а сами пойдем к реке поработаем, чтобы не терять попусту драгоценное время.
- А когда мы снова узнаем о письмах?
- Послезавтра Воскресение, и если я разыщу своего пони, поеду в город Рубу. Что ты на это скажешь, доволен ли будешь?
- Еще бы! - воскликнул Георг. - Доволен, как и всем, что вы делаете; я одного только не понимаю, почему вы с таким участием относитесь ко мне?
- Расчет! - рассмеявшись, сказал старик. - Это очень просто объясняется. Ведь все, что мы найдем, делим пополам. А пока это расчет вполне достаточный.
- Однако что-то плохо мы находим. Если дело не пойдет лучше, мало что придется делить. Впрочем, я совершенно доволен, так как мы имеем уже достаточно для оплаты дорожных расходов, да и немножко останется в запасе на случай нужды. Это уже хорошо.
На новом месте оба горячо принялись за работу. На этот раз старик настоял на том, чтобы не копать новой ямы, а раскапывать часть старой, исследуя не разработанные места. Именно здесь находилось большое число ям, выкопанных прежними золотоискателями, но, очевидно, потерявшими очень скоро терпение и начавшими рыть в новых местах. Во многих ямах даже не добрались до каменистого пласта, так что они были наполнены водою, и можно было попытать счастья.