- Мой милый, мой дорогой, мое доброе, хорошее дитя! - восклицал, лаская его, отец.
- А где же мать? - крикнул Георг, порывисто освобождаясь из объятий отца.
- Там… в телеге…
Георг побежал к телеге, откуда со слезами на глазах протягивала к нему ручонки сестра. Там же, откинувшись назад, бледная, с закрытыми глазами, с накрест сложенными руками, лежала женщина и не слыхала восклицаний потерянного ребенка, простиравшего к ней руки.
Собаку она видела, слышала возглас мужа, звавшего сына, но, когда издали послышался ответный возглас сына, она не выдержала и упала в глубоком обмороке.
Но радость очень редко убивает; это далеко не то, что огорчение. Поцелуи и ласки сына скоро вызвали бедную мать к жизни, и, когда она пришла в себя, радость ее была безгранична.
Тем временем отцу Георга было очень трудно успокоить Гектора; он бросался на него ежеминутно, обхватывал всеми четырьмя лапами, и ни лаской, ни угрозой нельзя было его успокоить. Наконец его позвала Мария, сестра
Георга. Одним прыжком вскочил он в телегу, чуть не опрокинул девочку, все перевернул и смял лапами в одну кучу и, бросившись на мать Георга, начал неистово лизать ей лицо и руки. В восторге он до такой степени перевернул в телеге все вверх дном, что Георг был вынужден вышвырнуть его прочь.
Пока происходила эта сцена свидания, несколько человек столпились вокруг телеги. Но все они тотчас почувствовали, что присутствие посторонних нарушает спокойствие и мешает свободному выражению святого чувства радости неожиданного свидания с близкими. Все разошлись и оставили семью в покое.
Многое хотелось им всем порассказать, многое услышать, но ни один из них не знал, с чего начать. Георг сидел около матери в телеге, держа на коленях сестренку, и одной рукой держал руку матери, а другой пожимал руку отца, прислонившегося к телеге.
В кратких словах передавал ему отец, что как только услышал, что Георг находится в рудниках около Юба-Сити, он хотел оставить жену и дочь в Сан-Франциско у богатого соседа. Но он был бы вынужден в таком случае возвратиться обратно за ними, а между тем надобно было работать, чтобы добыть деньги. Поэтому он наконец решил взять их с собой и теперь направлялся в Сакраменто, огибая залив.
- А мы тоже хотели поехать туда на пароходе, чтобы все там разыскать. Какое счастье, что Гектор нашел тебя по следу. А иначе мы опять бы не разыскали друг друга.
- Да я бы охотно поехал пароходом, - отвечал отец, - потому что еще в Сан-Франциско меня напугали, говоря, что с телегой пробраться по болотам Иохима положительно невозможно, в особенности в дождливое время. Но, Боже милостивый, Калифорния съела у меня все имущество, все запасы до последнего цента, и нам придется, Георг, усиленно работать, чтобы добыть хоть сколько-нибудь денег.
- Деньги! - воскликнул Георг, и в ту же минуту тысячи самых разнообразных мыслей промелькнули у него в голове, как молния. - Деньги! Боже мой, да разве у меня нет моего старого друга, который обо мне до сих пор заботился, как о собственном сыне, а я о нем до сих пор и не вспомнил, предаваясь радости неожиданной встречи. Но странно, почему он не пошел вслед за мной?
- Кто же это такой? - спросил отец.
- Старик, которого я случайно встретил в горах; он все это время не разлучался со мной и очень много мне помогал. Но разыскали ли вы дедушку?
- Нет! - почти шепотом сказал отец, а мать при этом тяжело вздохнула. - Во всем Сан-Франциско никто его не знает. Да и вообще, если он и находится еще в Калифорнии, и главное, если он еще жив, то он наверное находится на рудниках, и туда мы намерены были отправиться.
- Как? С больной матерью, с маленькой сестренкой! - воскликнул испуганно Георг. - Ах, отец, они это не выдержат!
- Нельзя иначе, мой бедняжка! - возразил отец серьезным и печальным голосом. - Где же я их здесь оставлю, где заработать на это деньги?..
- Да вовсе тебе не нужно зарабатывать деньги, - прервал его Георг, и слезы радости заблестели в его глазах. - У меня есть деньги; у меня достаточно денег! - сказал он, плача и смеясь в одно и то же время и ласково поглаживая руку матери. - У меня денег больше, чем нужно, чтобы начать какое угодно выгодное дело.
- У тебя? Да откуда же? - изумленно спросил его отец.
- Все это я вам расскажу позднее, - весело воскликнул Георг, - а сегодня прежде всего отправимся обратно в Сан-Франциско, чтобы не пришлось снова матери и сестренке спать на открытом воздухе; там, в городе, мы обсудим вместе с моим старым другом, отлично знакомым с Калифорнией, что именно нам следует предпринять.
- Да как зовут его и где он теперь находится?
- У него странная фамилия, - смеясь, ответил Георг, - он называется Фальш, а между тем отличается славным, добрым сердцем, а теперь, ах Боже мой, обрадованный встречею с вами, я совершенно забыл о нем, он остался там, около моего золота и винтовки.
Отец несколько минут стоял в нерешительности. Он не вполне все понял из сбивчивого и торопливого рассказа сына. Но, наконец, он повернул телегу обратно и поехал по направлению к Миссии. Георг сидел в телеге с матерью, а Гектор радостно лаял и прыгал вокруг лошади.
Когда они доехали до того места, где Георг покинул своего старого друга, его уже там не оказалось и не было ни тяжелого узла, ни винтовки. Выскочив из телеги, Георг озирался во все стороны, изумляясь отсутствию старика и, наконец, приметил его на другом холме, по направлению к Сан-Франциско, куда он пошел один, несмотря на тяжелую ношу и две винтовки.
- Вот он там идет! - обрадованно воскликнул мальчик. - Там, наверху, он наверное будет нас поджидать. Он, должно быть, заметил, что мы повернули в эту сторону телегу.
Маленькая повозка опустилась с холма и опять поехала прежней дорогой, направляясь в Сан-Франциско. Она доехала до ручья, но и там старик не хотел подождать ее, а пошел к ближайшим высоким холмам, с которых хорошо видна была вся Миссия, и там же начинался лес. Но теперь он уже сидел, положив около себя ношу, и вытирал пот с пылающего лба.
Тем временем по дороге уже редко кто встречался: только изредка проезжали отдельные всадники.
Дорога круто поднималась вверх, и телега двигалась очень медленно. Мать Георга вышла из телеги и шла с девочкой сзади телеги, опираясь на руку сына. Георг тем временем рассказывал ей вкратце о своих приключениях, и она с наслаждением внимала, прислушиваясь к голосу дорогого ребенка, которого уже считала почти потерянным, и вдруг так неожиданно он был ей возвращен, и теперь она восторженно в него всматривалась, видя его около себя здоровым, бодрым и сильным.
Таким образом беседуя, достигли они верхнего гребня горы, от которого пошла несколько лучшая и ровная дорога. Там, немного в стороне от дороги, около двух узлов и винтовок, сидел старик, поджидая приближающуюся группу. Когда к нему подошел Георг, он казался страшно бледным и безмолвно смотрел на землю, опустив глаза вниз.
Тем временем отец Георга достаточно уже узнал из рассказа мальчика, чтобы прийти к убеждению, какой громадной благодарностью он обязан старику. Свернув немного с дороги, чтобы не мешать проезжающим, он бросил поводья на шею терпеливого животного, и все пошли к тому месту, где сидел старик.
- Вот он, тот самый добрый человек, - воскликнул Георг еще издали, - без помощи которого я никогда бы вас не нашел. Вот он, тот чудный человек, который заботился обо мне, как родной отец о сыне!
Старик встал, а быстро подошедший к нему отец Георга схватил его руку и, горячо потрясая ее, глубоко тронутый, с большим чувством сказал:
- Милейший господин, я, право, не знаю, как выразить вам мою глубокую благодарность за все, что вы сделали для моего сына. Я всю жизнь буду благословлять вас. Дай Бог, чтобы вам доставило утешение и внутреннее удовлетворение сознание, что вами глубоко осчастливлены добрые люди и вечно будут вам благодарны.
Старик держал в руках протянутую ему руку крепко, точно в железных тисках, и смотрел при этом на говорившего своими ясными голубыми глазами, но не говорил ни слова; затем взор его устремился на женщину, подошедшую уже довольно близко.
Она так же, как и муж, спешила пожать руку старика и уже протянула руку. Но вдруг рука ее так и повисла в воздухе; она смотрела в упор и с каким-то испугом на старика.
Он, медленно взяв ее за руку, почти прошептал:
- Мария!
- Отец! Отец! - вскрикнула вне себя от радости женщина и, рыдая, бросилась на грудь старика.
- Дедушка! - вскрикнул Георг в радостном изумлении, радости и испуге, не зная, происходит ли все это наяву или во сне. - Как же это, - думалось ему, - прошло так много времени, а дедушка мне ни слова не сказал и допустил искать себя, точно булавку, по всему Сан-Франциско?
- Дитя мое! Дорогое дитя мое! - говорил старик, беспрестанно целуя лоб дочери, голова которой покоилась на груди его. Обняв дочь одной рукою, он протянул другую руку отцу Георга и растроганным голосом, с чувством сказал:
- Добро пожаловать в Калифорнию, Джон Уклей! Приветствую твой приезд. Отец такого отважного молодца, как этот юный охотник, тоже должен быть славный человек, и я благодарю Бога, что он здесь свел нас всех вместе, и надеюсь, что мы никогда уже на расстанемся.
- Мой милый, добрый отец! - ответил отец Георга.
- Если злые люди, в чем я теперь убедился, - продолжал старик, - поселили раздор между нами, то да простит им Бог, который сделал их орудием своих предопределений, чтобы устроить впоследствии все к лучшему. А теперь позвольте старому Гарди позаботиться о том, чтобы отныне вы не терпели никакой нужды и заботы; да, пожалуй, и этот молодчина уже кое-что для этого подготовил.
Мужчины сердечно и безмолвно пожали и потрясли еще раз руки друг другу; вслед за тем старик, протянув правую руку мальчику, сказал:
- А все-таки, милый мой, нам придется еще раз съездить в Сакраменто, хотя, конечно, не сегодня. Не оставлять же там нашего пони и нашего Москито.