- Хорошо! Поверьте, у меня вовсе нет желания помешать вам как следует промокнуть под собирающимся пойти ливнем. Если вы мне не верите, то посмотрите над собой и вокруг, какие собираются на небе тучи. Ну, да все равно. Я начинаю. Слушайте! Однажды ночью - нужно вам заметить, что в те времена я был таким же сумасбродом, как и наш милейший Геккер сейчас, и постоянно проводил время с ружьем в руках под открытым небом, - я вышел из дома и остановился на берегу небольшого соляного озера. Дичи, должен вам сказать, водилось там множество. Я спрятался в засаду, давая себе слово не уходить, не настреляв изрядного количества добычи. Всю ночь напролет, до зари, просидел я, скорчившись, за сосновым пнем в наскоро построенном шалаше, как вдруг неподалеку услышал страшный рев, точно сотня пантер собиралась броситься на меня. Да, то был страшный шум. Точно тысячи ружей стреляли зараз. Словом, я был совершенно оглушен всем этим и просто не знал, куда деваться. Долго я не мог понять, в чем дело, как вдруг заметил, что с соседнего хлопкового поля на берег несется несметная стая диких гусей. Никогда в жизни я еще не видал и, наверное, не увижу подобного количества. Они летели прямо на сосну и, достигнув места, где стоял мой шалаш, стали спускаться на землю. Теперь угадайте-ка, что было дальше?
- Черт возьми! Угадать довольно легко: гуси посидели и улетели, а вам не удалось убить ни одного! - со смехом сказал судья, чтобы подзадорить Баренса.
- Вовсе нет! Гусей были тысячи. Когда они опустились на землю, то такой массой навалились на мой шалаш, что разрушили его совершенно, затушили зажженный мною огонь и чуть не задавили меня самого. Не имея возможности схватить ружье, я вытащил из-за пояса нож и стал наносить им удары направо и налево. Птицы догадались, что попали в довольно скверное положение, но было уже поздно. Всех находившихся поблизости я успел переколоть раньше, чем они успели опомниться и криком предупредить товарищей о грозящей опасности. Когда наконец остальная стая поднялась в воздух, вокруг меня валялись на земле пятьдесят один гусь и пятьдесят восемь голов.
- Это каким же образом? Оказывается ведь, что голов на семь штук было больше, чем тел. Куда же девались гуси, которым принадлежали эти семь лишних голов?
- Я отыскал их потом. Представьте себе, стая была так велика и летела так плотно, что на своих крыльях живые гуси на довольно порядочное расстояние, шагов за сто, отнесли мертвых в сторону. Теперь. Геккер, история кончена, и вы можете лететь на соленое болото!
- Какой вы мастер рассказывать всякие небылицы, Баренс, - сказал судья. - Вы просто незаменимы!
- Небылицы? Да какого же черта вы всегда слушаете их с разинутыми от удивления ртами, если знаете, что я рассказываю неправду? Нет, право, не стоит больше вам ничего рассказывать. А как обстоят дела с виски?
- Его только что принесли, и как вовремя. Виски поможет нам проглотить рассказанную вами историю, Баренс. - сказал Куртис. - Теперь я в свою очередь расскажу, что случилось со мной прошлой ночью. Предупреждаю, что это будет чистейшая правда! Чего вы ухмыляетесь, Баренс?
- Да знаете ли, я никогда не начинаю рассказов с такими предисловиями и никогда заранее не стараюсь уверять слушателей, что мой рассказ чистейшая правда. Делать так - значит наверняка возбуждать ненужные сомнения у своих слушателей. Примите себе это за правило, Куртис! - наставительно сказал тот.
- О, вам-то этого действительно не нужно делать, - с улыбкой сказал судья, - потому что ваши истории, с предисловием они или нет, будут иметь одну и ту же судьбу у слушателей. Рассказывайте, Куртис, не смущайтесь. Да не забудьте оставить немного виски, чтобы промачивать горло во время рассказа.
- Вчера вечером, - начал Куртис, - я шел по берегу Литл-Джен, отыскивая свиней, которые, по словам Баренса, бродили в этих местах, тех самых свиней, в поисках которых мы наткнулись на труп Гитзкота. Несколько раз за то время, когда я бродил по лесу, я натыкался на кабаньи норы, но ни разу не находил там обитателей. Наконец, когда совершенно стемнело, я заметил, что в чаще деревьев что-то шевелится, и, представьте мою радость, увидал там старую свинью с десятью поросятами. Одиннадцатого, вероятно, съели медведи. Как только я заметил, что свинья носит метку своего хозяина - дыру на правом ухе и рассеченное левое, - я высыпал перед ней из захваченного мешка маис и постарался отыскать на ночь удобное местечко, теперь, в такую темень, ничего нельзя больше предпринять. Признаться, я не очень то люблю болота Литл-Джен. Они и сыры, и неудобны, не говоря уже о целой массе всяких жужжащих, кусающихся и жалящих насекомых, тучами висящих над болотом. После долгих тщетных поисков сухого местечка, я нашел его наконец, развел огонь и улегся на землю. Собак со мной не было, потому, во-первых, что я боялся испугать свиней, а во-вторых, и не собирался охотиться. Усталость была так велика, что я почти тотчас же заснул. Сколько времени я спал, не знаю, чаща была настолько густа, что из-за нее нельзя было различить звезд. Вдруг я проснулся от странного предчувствия. Казалось, что кто-то приближается к тому месту где я лежал. Я тотчас же приподнялся и насторожился, потом, зарядив ружье, прицелился в ту сторону, откуда послышался шум, и стал ждать. Я подумал, что все это мне почудилось во сне, и опять улегся на землю. Признаюсь, я чувствовал себя не особенно-то важно. А вдруг, думал я, мне придется иметь дело с пантерой. Это ведь легко могло случиться, а в такую темень да без собак трудно было что-нибудь поделать с хищным зверем. Несколько времени я колебался, потом, прислушиваясь внимательнее, как будто опять стал различать какой-то шум. Сдернув платок, которым я прикрыл лицо, чтобы защититься от комаров, я почувствовал, что около меня стоит какое-то живое существо, теплое дыхание которого ясно ощущалось на лице. Сквозь легкий ночной полумрак, окутывавший меня, я рассмотрел какой-то черный силуэт, склонившийся надо мной. К моему великому удивлению и страху, наклонившееся надо мной существо оставалось неподвижным. Я прислушивался, теперь несколько успокоенный тем, что это не могла быть пантера, в противном случае я был бы уже мертв. В то же время я положительно терялся в догадках, что это было за существо. К несчастью, мне нельзя было даже вытащить нож, заткнутый за пояс, чтобы защищаться от врага, сражаясь с ним, как подобает порядочному охотнику, грудь в грудь. Итак, я неподвижно, как труп, лежал без движения на земле, пристально вглядываясь в наклонившуюся ко мне черную фигуру, глаза которой так и светились в темноте. Вы все знаете, я не из трусливого десятка, но, признаюсь, в эту минуту дрожал, как лист, до такой степени был напуган, и всякое животное могло бы безнаказанно броситься на меня.
- Да говорите же скорей, что это такое было? - разом воскликнули слушатели.
- Что было? - продолжал Куртис. - Я увидел над своей головой сияние звезд, и вдруг дыхание подозрительного существа перестало согревать мне лицо. Через минуту мой темный посетитель удалился, и только легкий треск ломавшихся под его ногами сухих ветвей указывал, что он действительно ушел. Я тогда вздохнул свободно, как человек, избегший смертельной опасности.
- А что было с вашим огнем?
- Он едва тлел. Это произошло оттого, что я выбрал недостаточно сухое место.
- Что же вы потом стали делать?
- Подробностей приключения припомнить не могу. Знаю только, что я собирался или вытащить нож и положить его возле себя, или держать в руке наготове, потом хотел прислониться к дереву и стоять так до конца ночи, но странно, что ничего этого не сделал, а преспокойно опустился на землю и заснул. Когда я открыл глаза, был уже день.
- Весьма странно, - заметил судья. - Что это за животное посетило вас?
- Вы находите это странным? - спросил Баренс. - Если бы я стал вам рассказывать такой случай, вы, наверное бы, не дослушав и половины, расхохотались мне в лицо и назвали бы лгуном, а тут человек сочиняет такие фантастические рассказы, а вы находите это только странным!
- Я стал тогда отыскивать следы, - продолжал Куртис, не смущаясь словами Баренса, - но долго не мог ничего найти, так как земля сухая, на ней навалено столько листьев, что положительно нельзя различить никаких следов. Наконец, после долгих поисков, невдалеке от того места, где я улегся на ночлег, я нашел берлогу старого медведя и убедился, что именно он и был тем странным существом, так напугавшим меня.
- О, это нисколько не удивительно, это даже входит в привычку у медведей, - сказал Смит. - Несколько лет назад у меня был ручной медведь. Так он по ночам часто вставал, чтобы подойти к моей постели и смотреть на меня в упор, когда я спал.
- Ваш рассказ, дорогой Куртис, - сказал судья, - напомнил мне о вашем обещании достать мне медвежонка. Жене давно хочется иметь его. Теперь весна. Это, пожалуй, лучшее время для выполнения вашего обещания.
- Ну, я начинаю бояться, что не сдержу своего обещания, потому что теперь эти маленькие негодяи бегают быстрее лошадей. Вот уже с месяц я ношусь во все стороны, рассчитывая поймать его для вас. Я побывал даже в горах, заглядывал во все пещеры, но не нашел ничего. Я бы и сам не прочь завести одного медвежонка у себя на дворе. Право, эти маленькие животные бывают иногда очень забавны.
- Вот глупости, - вмешался Баренс. - Эти проклятые медвежата скоро становятся невыносимыми. В первый же год они начинают бедокурить, бьют посуду, переворачивают кастрюли, сдергивают со стола скатерти и все, что на них находится, кусают свиней, обижают собак и обдирают деревья. Я, признаться, терпеть не могу этих беспокойных животных; есть много других, гораздо более безопасных и интересных. Во время моего пребывания в Северной Каролине я держал у себя ручную селедку, которая везде следовала за мной, куда бы я ни пошел. Она ходила за мной по пятам по всему дому.
- Ха, ха, ха, Баренс, погодите хоть минутку, дайте опомниться! - воскликнул судья, надрываясь от смеха. - Ваша фантазия не знает никаких пределов. Селедка, ходящая по суше! Да как же она могла жить?