Маклауд кивнул и стал пробираться к выходу, но в это время старец опять поднял руку, призывая ко вниманию, и снова заговорил, теперь еле ворочая языком. Айнува склонилась к отцу, чтобы лучше слышать. Когда старик закончил речь, Айнува перевела.
— Мой отец говорит, что в расселине, к своему величайшему изумлению, он увидел деревянный корабль с поврежденным, свороченным набок носом. Потемневшее дерево свидетельствовало, что кораблю много лет. Позже, когда отец обрел спокойствие духа, он вспомнил легенду, бытовавшую среди эскимосов. Легенда эта гласит, что в стародавние времена к берегам Гренландии пришли заморские корабли с высокими бородатыми людьми на борту. Один из этих кораблей со временем вмерз в лед. Нашими предками являются туле, пришедшие из Канадской Арктики восемь столетий назад и осевшие здесь. Но еще раньше в Гренландию время от времени наведывались наши охотники. Так вот, они видели на южных берегах острова каменные дома, в которых жили гиганты. Наши предки называли их каблунатами.
— Боже мой! Ваш отец видел деревянный корабль! — воскликнул Джек, определив в пересказе Айнувы главное для себя.
Айнува подняла руку, призывая к молчанию.
— Мой отец хочет сказать что-то еще! — проговорила она и приблизила ухо к его губам. — Отец сообщил, что те немцы, что провалились в расселину, не погибли. Отец бросил немцам веревку и помог им выбраться. И тут расселина со страшным треском сомкнулась, поглотив корабль пришельцев. Когда ураган закончился, экспедиция вернулась в Илулиссат. Немцы уплыли, и больше их никогда не видели.
Старик кивнул, пошарил под одеялом и достал оттуда большой пакет, завернутый в тюленью кожу. Маклауд быстро поднялся на ноги, взял пакет из дрожавших рук старца, передал его Джеку и пояснил:
— Я пригласил вас к Кангиа главным образом потому, что он, узнав от меня, что вы являетесь нашим руководителем, сказал, что передаст этот пакет только вам.
Джек поклонился старику и стал разворачивать тяжелый пакет. Мария и Костас пододвинулись к Джеку.
— Да это камень, а на нем руническое письмо! — воскликнула Мария.
В руках у Джека оказалась небольшая, грубо обработанная каменная плита длиной в десять-двенадцать дюймов, с гладкой темно-зеленой поверхностью. На плите — надпись в три строчки. И в самом деле, руническое письмо.
— Без сомнения, надпись на старонорвежском языке, — убежденно сказала Мария. — Но некоторые руны мне незнакомы. Придется обратиться за помощью к Джереми. Должно быть, он прочтет надпись.
— Отец рассказывал мне об этой плите, — сказала Айнува, — но никогда ее не показывал. Подобной плитой обладает музей в Упернавике, в нескольких сотнях миль севернее. Ту плиту нашли в пирамидальном захоронении, сложенном из камней в местечке Кингигторссвак. Это — самая северная находка, касающаяся пребывания в Гренландии викингов.
— А теперь послушайте, как эта плита оказалась у Кангиа, — произнес Маклауд. — Он мне рассказывал об этом. Когда он помог немцам выбраться из расселины, те, едва оказавшись в относительной безопасности, принялись драться, чтобы завладеть этой плитой. Немец, что на фото с повязкой на рукаве, даже выхватил нож, но поскользнулся, и нож улетел в расселину. В это время раздался ужасный грохот, расселина стала смыкаться, и Кунцль, успев подобрать упавшую на землю плиту, сунул ее незаметно Кангиа, попросив, чтобы тот ее спрятал. Своему компаньону Кунцль сказал, что плита упала в расселину. Но нацист ему не поверил и ночью рылся в его вещах. Улучив момент, Кунцль сообщил Кангиа, что этот камень священный и попросил хранить его до лучших времен.
— Кунцль, должно быть, перевел надпись, еще находясь в расселине, — сказала Мария. — Он был знатоком древненорвежского языка. Но, видимо, надпись содержит нечто такое, что, по его разумению, не должно было стать известно нацистам, состоявшим на службе в «Наследии предков».
— Кунцль попросил Кангиа, — продолжил Маклауд, — хранить эту плиту до его возвращения, а если он не вернется, — до конца своих дней и только тогда передать ее человеку, которому Кангиа полностью доверяет. Кунцль погиб, а теперь эта плита по праву переходит к вам, Джек.
Тем временем Кангиа уронил руку на грудь, его остекленевшие глаза обратились к куполообразному потолку, из полуоткрытых запекшихся губ вырывалось хриплое, прерывистое дыхание.
— Теперь вам лучше уйти, — сказала Айнува, обратившись к Маклауду.
Маклауд направился к выходу, откинул полу хижины и, нагнувшись, вышел наружу. Джек, перед тем как уйти, подошел к саням, встал на колени и, склонившись над стариком, сказал ему что-то на ухо.
— Что ты сказал Кангиа? — спросила Мария, выйдя вместе с Джеком из хижины.
— Я пожелал ему и его собакам быстрой езды, когда он отправится в свое последнее путешествие. Сказал ему, что он правильно поступил, передав сокровище мне, и пообещал беречь эту святыню.
Из хижины вышла Айнува, чтобы попрощаться с гостями.
— Что теперь будет с Кангиа? — спросила Мария.
— Сюда вскоре придут шаманы, и мы поможем отцу взойти на высокий утес, возвышающийся над фьордом. Это место называется Кэллингеклефтен. Там мы его оставим, а завтра он сам распорядится своей судьбой.
— Покончит жизнь самоубийством? — недоуменно прошептала Мария.
— На Кэллингеклефтен мы, эскимосы, собираемся каждый год встречать солнце, когда оно после полярной ночи впервые восходит над ледником. В этом же месте эскимосы, уставшие от земной жизни, бросаются вниз с утеса, чтобы погрузиться в глубины фьорда и попасть в иной мир. Мой отец закончил свой земной путь и теперь отправится в последнее путешествие.
Попрощавшись, Айнува откинула полу хижины и исчезла. Джек и Мария пошли по тропе к берегу фьорда. Заметив их, сидевшая на пригорке собака стала рваться с цепи, скаля зубы и оглашая воздух яростным лаем.
— Эта собака напомнила мне один скандинавский миф, — сказала Мария. — В этом мифе рассказывается о гигантском волке Фенрире, порожденном великаншей Ангрбодой, брате мирового змея Йормунганда и Хель, хозяйки царства мертвых в подземном мире. Одину напророчили, что Фенрир создан ему и другим богам на погибель, и потому его посадили на цепь в ожидании Рагнарека. Но вышло так, что в этой битве чудовищ и великанов с богами Фенрир отомстил им за свое унижение.
— Странно, что обычная ездовая собака вызвала у тебя такую ассоциацию. Она же не волк.
— Конечно, ассоциация странная. — Мария обернулась, бросила взгляд на собаку, теперь стоявшую на пригорке как изваяние, и, поежившись, тихо продолжила: — Тем не менее у меня складывается неприятное впечатление, что мы оказались у края легендарного мира, у границы между миром, который познали викинги, и миром, которым не могли управлять даже боги. Когда викинги, пребывая в Гренландии, смотрели на западный горизонт, их, должно быть, тоже одолевали сомнения, а то и пессимистические предчувствия, ибо они не знали, есть ли за ледяным морем новые земли, а если есть, что они принесут — обогащение или кошмар Рагнарека. И теперь мне кажется, что нас словно предупредили: другие люди уже дерзали отправиться в неизвестное, но не вернулись назад.
Джек по-дружески обнял Марию за плечи и уверенно произнес:
— А я полагаю, что этот пес — предвестник удачи. Будем считать, что это Фенрир, а раз так, значит, мы на верном пути. Но оставим пока мифы в покое. У нас теперь есть плита с руническим текстом, и это — реальность. Надеюсь, вы с Джереми осилите надпись, и чем скорее, тем лучше.
— Эта плита досталась отцу Айнувы в результате разгула здешней стихии, — сказала Мария. — Скандинавы, оказавшись в Гренландии, тоже сталкивались и с местными штормами, и со сползанием ледников. Я помню строки из драпы «О северной жизни». Послушайте: «Когда в море со страшным грохотом обрушилась, вспучив воды, ледяная стена, зачатые морозом дочери волн, резвясь и радуясь шторму, раскололи лед на куски».
— Не беспокойтесь, Мария, — произнес Джек. — Мы будем соблюдать осторожность.
Несколькими минутами позже Джек и Мария залезли в ожидавший их «зодиак», присоединившись к Костасу и Маклауду. Наступал вечер, но по положению солнца определить, который час, было практически невозможно, и Джек решил, что полярный день дезориентирует человека. Когда все надели спасательные жилеты, Маклауд подал команду, и рулевой запустил мотор. Описав широкую дугу по чистой воде, а затем лавируя между льдинами, рулевой вывел лодку за мыс, где перед пассажирами лодки снова открылась громада айсберга. Несколько «зодиаков», стоявших у его края с людьми и оснащением на борту, казались миниатюрными.
— Красиво, — сказала Мария.
Маклауд и Джек кивнули. Костас оценил зрелище с практической точки зрения. Рассудив, что работы идут по плану, он облегченно вздохнул, а когда «зодиак» подходил к «Морскому страннику II», Костас, перекрывая шум двигателя, воскликнул:
— Пора и нам, Джек, браться за дело!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Все системы приведены в действие. Пора отправляться.
Костас снял с головы наушники и подмигнул Джеку. Сквозь куполообразный плексигласовый верх подводного аппарата, на котором они теперь находились, было видно, как люди на платформе плавучего дока отсоединяют швартовы. Когда «Аквапод» неуклюже закачался на волнах, его стало сносить течением к айсбергу. Костас запустил водометный движитель и вернул аппарат в исходное положение.
Время приближалось к полуночи, но солнце по-прежнему давало о себе знать. Под плексигласовым куполом стало жарко, и Джек уменьшил температуру в своем защитном костюме.
— Не снижай намного, — посоветовал Костас. — Как только погрузимся, станет холодно.
На платформе плавучего дока сворачивали работы, но люди, там находившиеся, казалось, пребывали теперь в другом пространстве и времени. Наконец последний «зодиак» отчалил от дока и направился к «Морскому страннику II». Теперь Джеку и Костасу предстояло общаться лишь с двумя членами экипажа глубоководного спасательного аппарата, находившегося тридцатью метрами ниже айсберга.