Покачав головой, он поставил лампу на перекладину. Затем он приблизился к. Алейдис так быстро, что она почти ничего не заметила. В следующее мгновение он схватил ее и ловко вывернул ей руку за спину.
— Да еще и кинжал выпустили из рук, — с досадой воскликнул он. — Глупо, очень глупо.
Ловким движением он расстегнул ее пояс так, что тот соскользнул на землю вместе с кинжалом.
— Если не хотите умереть до следующего вдоха, во имя всех святых, сопротивляйтесь, Алейдис!
От его голоса, прозвучавшего у самого ее уха, сердце ее бешено заколотилось, а по всему телу пробежала дрожь. Она отчаянно пыталась вспомнить защитный прием, который он ей показывал несколько часов назад. Помедлив, она начала извиваться и брыкаться, пытаясь заставить его отступить. Его движение в сторону дало ей возможность воспользоваться его силой. Таким образом, хотя ей и не удалось сбить его с ног, она смогла вырваться. Она оглянулась в поисках кинжала, но сделала это слишком поздно, потому что ван Клеве снова схватил ее и всем телом прижал к дверному косяку. Покачав головой, он взглянул ей в лицо.
— Слишком медленно и неловко. Вам не следовало позволять мне разоружить вас. Если кто-то поджидает вас в темноте, нужно сначала нанести удар, а потом задавать вопросы. Иначе рано или поздно вы окажетесь именно в такой ситуации. И поверьте, в вашем нынешнем положении я мог бы сделать с вами что угодно.
«Уже сделал», — подумалось ей. Сердце колотилось так часто и громко, что ей казалось, что и он его слышит. Его тело, закаленное в бесчисленных тренировочных схватках, держало <ее в плену без малейших усилий, и от этого ей было жарко и безумно страшно. Резко ослабив хватку, он коснулся кончиками пальцев пульсирующей вены на ее шее.
— Полагаю, этим я смог убедить вас, что вы слишком беспечны и неосмотрительны.
Ван Клеве задумчиво отшагнул назад, поднял пояс с кинжалом и протянул ей.
— Почему вы просто не позвали на помощь? Я ведь не зажимал вам рот.
Она смущенно повязала пояс.
— Как бы я объяснила ваше присутствие слугам? Вардо и Зимон убили бы вас еще до того, как вы начали бы говорить.
— В этом-то и смысл, госпожа Алейдис. Для этого вам и нужны они оба, чтобы защищать вас, если вы не в состоянии сделать этого самостоятельно.
— Вы поднялись посреди ночи, чтобы позволить Вардо отправить вас на тот свет?
Она с трудом совладала с желанием коснуться шеи, на которой горел след, оставленный его пальцами.
Он сухо рассмеялся.
— Да я вообще-то и не поднимался. Пришел к вам прямо из преисподней.
— Что?
От удивления она не знала, что и сказать.
— Я встречался с людьми, которые наводили для меня справки о том, что происходит в городе и имеет отношение к убийству Николаи.
Винценц скользнул по ней взглядом и только сейчас, кажется, заметил, что на ней лишь сорочка и халат, а волосы растрепаны. Изменившись в лице, он сделал еще один шаг назад. Было такое чувство, что он пытается удержать себя от чего-то. Он поднял правую руку, но не коснулся ее снова, а лишь провел себе по волосам.
— Ну и что вам удалось узнать? — Алейдис с облегчением почувствовала, что ее голос больше не дрожит.
— Ничего, что могло бы вам понравиться. Но мне удалось установить тех, кто подбил слуг на вас напасть.
— И кто же это был? — испугалась она.
— Мясник и бондарь с Шильдергассе. Думаю, у обоих имелся счет к вашему мужу. Я прикажу арестовать и допросить их.
— Вы выражаетесь недостаточно ясно.
— Это потому, что я и сам пока мало что знаю. — Он повернулся к двери, собираясь уходить. — Не думаю, что кто-то из них совершил или заказал убийство. Тогда какой смысл им было нападать на вдову и привлекать к себе внимание? — сказал он и добавил, бросив на нее суровый взгляд через плечо: — Возвращайтесь в постель, госпожа Алейдис, и не смейте больше выходить из дома ночью без слуг.
Она возмущенно скрестила руки на груди.
— Я бы не стала этого делать, если бы у вас не возникла вздорная идея швырять камни в мои ставни посреди ночи.
Полномочный судья улыбнулся, не разжимая губ.
— Я просто возбудил ваше любопытство, но теперь вы знаете, что оно может привести к печальным последствиям. Так что научитесь держать его в узде или хотя бы пользоваться кинжалом.
Она достала из ножен оружие и осмотрела острый клинок длиной с ладонь.
— Вы действительно думаете, что кто-то может прийти за мной и заманить меня в ловушку таким коварным способом, как это сделали вы?
Он долго молчал, прежде чем ответить:
— Я считаю, что муж оставил вам в наследство болото, населенное ядовитыми гадами. И теперь вы бродите по этому болоту как в тумане, да еще и с полузакрытыми глазами.
Она смущенно опустила взгляд.
— Я была не готова ко всему этому. Откуда я могла знать, что со мной произойдет нечто подобное? Еще несколько дней назад я вела спокойную и счастливую жизнь рядом с богатым и всеми уважаемым человеком. А теперь…
— Теперь все это оказалось ложью. — Впервые его лицо немного смягчилось, и при тусклом свете масляной лампы в них даже можно было разглядеть нечто похожее на сочувствие. — Всевышний иногда подвергает нас испытаниям, но я не думаю, что он не стал бы этого делать, если бы не был уверен, что мы сможем их пройти.
— Вы в это верите? — со вздохом спросила она.
— Я это знаю.
Хотя он немного отстранился, но все еще стоял достаточно близко, чтобы легко коснуться ее, и на этот раз он действительно сделал это. С удивительной деликатностью он положил палец ей под подбородок и заставил поднять голову. При этом она избегала смотреть ему в глаза.
— Рано или поздно вы это тоже поймете, Алейдис, и лучше рано, чем поздно.
Слабая улыбка заиграла на его губах, когда он убрал руку.
— Ваш разговор с Вардо что-нибудь дал? — вдруг поинтересовался он.
Алейдис была немного сбита с толку тем, что разговор изменил направление. Борясь с ознобом, который овладел каждой клеточкой ее тела, она тщетно пыталась придать лицу невозмутимое выражение.
— Он давно не видел своего брата. Обычно он встречается с ним раз или два в месяц, но в последа ние несколько дней Бальтазар словно сквозь землю провалился, — сказала она.
— Он мог уехать, ничего не сказав Вардо?
Она пожала плечами.
— По крайней мере, Вардо так думает. Его брат часто ходил… в набеги. Так это он назвал. Но никогда не пропадал больше чем на несколько дней. Поэтому Вардо считает, что Бальтазар скоро должен объявиться.
Алейдис беспокойно потерла локти и продолжила:
— Думаю, что он не верит, что его брат как-то причастен к смерти моего мужа, впрочем, полной уверенности нет. Я по лицу вижу: чувствует он себя ужасно. Ведь если брат имеет к этому какое-то отношение, то он тоже…
— А вам не приходило в голову, что Вардо пытается выгородить брата или даже…
— Нет, не говорите так! — вскричала Алейдис и в ужасе замотала головой. — Вардо никак не связан с убийством.
— Надеюсь на это, ради вашего блага, да и его тоже. — Он вздохнул. — Не смотрите на меня, точно увидели призрака, госпожа Алейдис.
— А как мне еще на вас смотреть? Если верить вам, мне стоит бояться всех вокруг — слуг, друзей, даже собственной семьи. — На ее глаза навернулись слезы. — Ступайте и оставьте меня в покое.
Вместо того чтобы подчиниться ее требованию, он снова приблизился к ней.
— Мне кажется, в данный момент в этом нет необходимости, госпожа Алейдис. Возьмите себя в руки. Слезы ни к чему не приведут.
— Почему бы вам уже не уйти, тогда вам не придется их терпеть. — Sä» Она яростно вытерла глаза, но слезы текли против ее воли. — Убирайтесь с моего двора! Не могу вас больше видеть! Когда вы рядом, весь мир кажется мне опасным, коварным и…
Ее голос оборвался, когда он энергично и не слишком деликатно привлек ее к себе.
— И каким еще? — прозвучал над ней его резкий голос.
— Неприятным.
— Вы хотели сказать, таким же неприятным, как я?
— Да, как вы.
Всхлипнув, она уткнулась лицом ему в грудь.
— Мир опасен и коварен, или, по крайней мере, люди в нем таковы. И временами неприятен, — тихо произнес Винценц.
Алейдис почувствовала, как его рука гладит ее по волосам, затем по шее. На ладонях у него были мозоли, вероятно, от регулярных упражнений с мечом. Такие мозоли вряд ли могли появиться у обычного менялы или судьи. Но они были под стать его натуре. Она так и представляла себе его: грубым и шершавым, как снаружи, так и внутри. Его прикосновения успокаивали и придавали сил. И хоть ее немного пугала эта внезапно возникшая близость, она не спешила ее нарушить. Ей казалось, будто со слезами камзол судьи впитал в себя часть бремени, лежавшего на ее сердце. Но все закончилось так же стремительно, как и началось. Откашлявшись для приличия, он резко отстранился от нее.
— Все, полно вам, госпожа Алейдис. Не глупите, слезы ничего не изменят в вашей ситуации. И я, наверное, последний человек в этом мире, от кого вам стоит ждать утешения. Подозреваю, что вам мое утешение и ни к чему.
Она смущенно вытерла слезы рукавом халата.
— Вы жестокий человек, господин ван Клеве. Если бы я знала…
— Это не имело бы ровным счетом никакого значения, потому что вы всего лишь плаксивая чувствительная женщина.
В два шага он оказался у двери сарая и снова обернулся.
— Берегите себя, госпожа Алейдис, и не позволяйте мне больше приближаться к вам.
Она испуганно вскинула голову, и их взгляды встретились. Он мрачно склонил голову.
— В следующий раз зовите на помощь.
Потрясенная двусмысленностью его слов, она смотрела вслед, пока его фигура не растворилась в ночной тьме.
— Сукин сын! — сердито пробормотала она, схватила масляную лампу и направилась обратно в дом.
Глава 17
— Вот, держите.
Громко звякнув, на стол в меняльной конторе высыпалась горсть серебряных монет. Некоторые из них покатились и, вероятно, упали бы на пол, если бы Алейдис не успела их подхватить. Мужчину, который стоял перед ней, звали мастер Шуллейн. Он был сапожником и держал мастерскую неподалеку от Фильценграбен.