– Предлагаешь достать его здесь из кладовки и спалиться? – сощурился Хантре.
Это соображение вернуло его в реальность без остатка. Ненадолго, но вернуло.
– Отойдем подальше и спрячемся в пустом доме. Прикрытие я обеспечу. Идем!
Двое оборванцев, глава княжества и без пяти минут префект полиции, направились вглубь темных закоулков. Улица Лазурного Моря уводила наискось от гаснущего разноцветного заката. Голубые и перламутровые мозаики на фасадах пока только подразумевались, а завелись ли в недостроенных домах какие-нибудь морские призраки – или пусть не морские, а хотя бы тоскующие о недостижимых морях – этого даже Хантре не мог бы сказать.
На перекрестке белела мраморная чаша, из постамента посередине торчали трубы с навинченными заглушками. Эдмар еще не определился с эскизом, тем временем в будущий фонтан намело песка: Олосохар не терпит пустот.
Хантре присел на гладкий бортик, до сих пор хранящий дневное тепло. Сейчас что-то сорвется, как стрела с тетивы… Он почувствовал это за секунду до того, как пришла мыслевесть – обоим сразу:
«Эдмар, Хантре, нас со всех сторон обложили! Вы меня слышите?!»
Ответил Тейзург:
«Кем, где вы? И почему раньше молчал?»
«Они блокировали мыслевести, я дозваться не мог! Мы дошли до Кабаюна, здесь помог один финт… Сможете нас забрать?!»
«Кто вас обложил?»
«Твари Лормы. С ними ли Дирвен, не знаю».
«Как донесла моя агентура, Дирвен от Лормы сбежал. Хотя могли поймать…»
«Забирайте нас скорее!»
– Идем за ними! – Хантре рывком, так что на миг весь окружающий мир пошел рябью, поднялся с бортика. – Открывай ты, я могу открыть не туда.
– Не здесь же, – прошипел Тейзург, схватив его за плечо и увлекая к ближайшей подворотне. – А то увидят нас за этим непотребным занятием, и тогда меня в заговорщики не возьмут.
Двор окружала арочная галерея, похожая в потемках на новенькую театральную декорацию с вычерченными по лекалу проемами. Под ногами песок вперемешку с битым камнем. Не запнуться бы… Что-то неуклюже шарахнулось и заковыляло прочь. Одного цвета с песком, похоже на краба. Где еще он видел сухопутных крабов? Где-то же видел… Но в Сонхи он дома, какое ему дело до морских и сухопутных тварей, обитающих не в Сонхи… Что-то с ним не так, вроде бы Кем что-то говорил ему на эту тему, но он почему-то забыл, что именно.
Эдмар уже открывал Врата Хиалы. По тропам Нижнего Мира они в два счета доберутся до плоскогорья Кабаюн на границе Исшоды и Очалги.
Посреди двора соткалась из ничего зыбкая арка, за которой клубилась мгла. И в этой мгле что-то переплеталось, шевелилось, перетекало… Как будто сплошной клубок червей толщиной с фонарный столб shy; shy;- гладких, лоснящихся, желтовато-белесых, без конца и без начала. В следующее мгновение эта пакость заполнила собой всю арку сверху донизу, не оставив ни единого просвета. Накатила вонь заброшенной выгребной ямы.
– Вуагобу, – с отвращением процедил Тейзург. – И надо же, чтоб именно он… Хотя это предсказуемо, он союзник Лормы. Было бы странно, если б наша красавица за столько лет не обзавелась приятелями в Хиале.
Арка растаяла вместе со своим обитателем, а воздух во внутреннем дворике остался смрадным и затхлым, словно за проемами и за балюстрадой галереи громоздились кучи мусора, невидимые в потемках.
– Прорвемся? – спросил Хантре.
Время уходит. Толчками, сгустками, как кровь из вскрытой вены. Пока неясно, но они могут не успеть.
– Не прорвемся, – Эдмар скривился – с откровенной злостью и в то же время с долей рисовки. – Эта тварь хуже Тугорры, которого ты красиво порешил, находясь в невменяемом состоянии. Разве что ты сможешь вызвать то состояние целенаправленно, только это вряд ли. С Вуагобу мы даже вдвоем не справимся. Но у меня есть запасной вариант… Помнишь замок Конгат, как ты оттуда Кема вытаскивал? Используем по назначению «Тихий крот», ради которого мы провернули ту операцию. Можно сказать, Кем для себя старался.
– Так «Тихий крот» у тебя? Я думал, он достался Дирвену.
– Когда мы бросились в заворот, я успел вернуть его в кладовку.
Эдмар сделал небрежный жест, словно брал что-то с полки – и у него в руке оказалась знакомая Хантре плоская шкатулка размером с книгу, на крышке черные елки на мозаичном фоне.
– Чем это поможет?
– Перетащим его оттуда сюда, не сходя с места. Расчищай площадку, надо нарисовать круг.
«Кем, вас еще не поймали?»
«Пока нет, но они близко! Со всех сторон! Они вроде поняли, что я связался…»
«Немного времени есть? Прекрасно, тогда остановись и нарисуй на земле замкнутую окружность. Лучше ножом, но сойдет и острый камень. Когда закончишь, не выпускай нож, на землю не клади. Действуй!»
– Почему – его? – спросил Хантре, расшвыривая обломки. – Их же двое!
– Поэтому я и хотел через Хиалу. Кема вытащим, он держал шкатулку в руках, «Тихий крот» его запомнил. Но нет гарантии, что этот фокус сработает для Шныря. Впрочем, посмотрим.
– Надо забрать обоих.
– А я разве против?! – огрызнулся Тейзург, вонзая в песок тускло блеснувший нож. – Шнырь представляет для меня большую ценность, чем Кемурт, безнадежно спятивший на почве снизошедшего на него просветления. Но выбирать не приходится. Я экспериментировал, и переместить таким способом кого-то из народца ни разу не удавалось. Только людей.
«Кем, нарисовал круг?»
«Да!»
«Пусть Шнырь сядет тебе на спину, и скажи ему, чтобы крепко за тебя держался».
«Ага, да, сейчас… Мы готовы! Теперь что делать?»
«Теперь займи позицию посередине, и на счет три, одновременно со мной, вонзи нож в центр своего круга. Точно в центр. Небольшая погрешность допустима, но лучше без нее».
Бросив Хантре: «ты постой снаружи», он положил шкатулку на песок. Не в центральной точке – немного сместив в сторону. На шаг отступил, поглядел и чуть передвинул. Откинул крышку с цветной картинкой. Хантре так и не увидел, что там внутри. Да скорее всего, ничего там и не было.
«Кем, приготовились! – опустившись на одно колено, скомандовал Тейзург. – Один… Два… Три!»
На счет «три» он всадил нож в центр круга, и что-то лязгнуло, как будто металл наткнулся на металл. Эдмар погрузил туда по локоть другую руку – легко, словно в воду или в рыхлый сугроб – его плечо дернулось, и в следующее мгновение на площадке посреди темного двора сидело уже два человека.
Два человека. Без гнупи.
Кем ошалело озирался. Взъерошенный, потный, грязный, с редкой юношеской щетиной на подбородке и запавшими, как у больного, глазами.
– Где я? – прохрипел он.
– В Ляране, – отозвался Хантре. – А Шнырь?..
– Значит, не получилось, – раздосадовано заметил Эдмар, закрывая и убирая в свою кладовку «Тихий крот». – Жаль.
– Он же за меня держался, на спине у меня сидел… – потеряно вымолвил Кемурт. – Почему… Можно его тоже оттуда забрать?!
– Не получится. Поверь, мне в самом деле жаль. Буду рад, если он сумеет удрать.
– Не может быть, чтобы никаких шансов…
– Может. Сплошь и рядом бывает.
А Хантре тем временем открывал Врата Хиалы – но там без перемен, Вуагобу по-прежнему за порогом. Закрыть и снова открыть, и снова с тем же результатом… Но если будет хотя бы небольшой зазор, чтобы перекинуться и проскочить мимо этой погани…
Вонь гниющих разделанных туш, закисших помоев, вековой плесени, и за каждой новой аркой – влажно лоснящаяся живая плетенка, текучая, вызывающая головокружение.
– Не продолжай, – сочувственно бросил Эдмар после шестого или седьмого раза. – Вуагобу необъятен, он заблокировал все окрестности. Еще и силу твою жрет, кто ж от такого удовольствия откажется. Уймись, наконец, хватит его кормить.
– Я хочу прорваться к Шнырю.
Новые Врата, и опять за ними эта дрянь. Он понимал, что Вуагобу даже через порог может атаковать, и был настороже, но удар пришел не из зева Нижнего Мира, а со спины. Даже не удар – легкий тычок в основание шеи. Его подхватили, не дав упасть, а дальше все окружающее начало проваливаться в темноту, теряя плотность и очертания, рассыпаясь на молекулы…
Как же так: Шнырь ведь сидел у Кема на закорках, изо всех сил вцепился в его запыленную пропотевшую одежку, даже успел заранее обрадоваться спасению – и тут Кем внезапно исчез. Будто бы выскользнул, в мгновение ока съежился до размеров горошины, и его уже нет. Только валяется нож, которым он нарисовал на высохшей земле круг. А с высоты глядит тонкорогий месяц: любопытно ему, что случится дальше.
Ножик Шнырь подобрал, вдруг пригодится. И припустил со всех ног в ту сторону, куда укатилось солнце, отправившееся ночевать во владения Пса Анвахо.
Не мог же Кем его бросить… И господин Тейзург не мог его бросить, он ведь знает, что Шнырь самый верный из его слуг. Если что-то вышло не так, они же все равно за ним вернутся, они же понимают, что иначе он пропадет! А сейчас надо мчаться во весь дух, пока не поймали. И Шнырь мчался один-одинешенек, вверх-вниз по каменистым склонам. Звезды наверху перемигивались – небось уже успели побиться друг с дружкой об заклад, сцапают его или нет.
Погоня до поры, до времени не показывалась на глаза. Лишь изредка он замечал, что левее или правее несется почти вровень с ним белесый скелет о шести лапах, с вытянутой зубастой мордой, или катятся клубками мрака шары величиной с тележное колесо. Его преследовали стиги и скумоны. Амуши отстали, где этим долговязым орясинам угнаться за прытким гнупи! Он от самого Дирвена ушел, и от этих уйдет…
Улепетывал налегке, всё свое нехитрое бродяжье имущество они еще раньше побросали, оставив только нож да фляжку с водой shy;- то и другое у Кема на поясе. И еще у амулетчика был арсенал, рассованный по карманам. А у Шныря висел на шее кожаный мешочек с его собственным амулетом, подарком Крысиного Вора.
Эта штуковина была страсть какая красивая: высохшие крысиные лапки и хвост, обрезки кожи, корешки с нанизанными цветными бусинками, темные камушки-зрачки, да еще неведомо чьи клыки, пожелтелые и кривые – и все это спутано-склеено вместе. Шнырь, бывало, доставал и любовался, потом бережно прятал обратно. Ворюга сказал, это вира за крыску, но свою крыску, беззаконно заброшенную на крышу сарая, Шнырь все равно ему не простил.