— Нужно, — согласился Юрий, — но пока не время.
Вечером снова собрались в горнице и обсудили детали операции, а рано утром ростовчане с Лебедевым отправились на его УАЗе в Петрозаводск. Бизнесмены — получить в банке необходимую для изысканий сумму, а Виктор на поиски техники и снаряжения.
— Ну что, Альфа, остались мы с тобой одни? — потрепал по загривку загрустившую собаку Огнев, когда машина скрылась за увалом. — Давай займемся по хозяйству.
Затем он направился к поленнице за тыльной стеной дома, где долго и с наслаждением колол березовый швырок.
Когда над кордоном вновь запылали зарницы, вдали послышалось комариное жужжание, потом стало нарастать, и к дому, пофыркивая, подкатил УАЗ. Из него, хлопнув дверцами, вышли ездившие в город.
— Как дела? — спросил Огнев, принимая из рук Зингера туго набитые спортивную сумку и рюкзак.
— Все путем, — помогая Лебедеву выгружать из машины какие-то ящики и мешки со свертками, довольно сказал Душман. — Деньги из Ростова нам перечислили. Начинаем делать закупки.
Когда вещи занесли в дом, приехавшие умылись, и все сели обедать.
— Царская уха, — опорожняя вторую миску, промычал Зингер. — Только не пойму, что за рыба?
— Семга, — подрезая хлеба, ответил Огнев. — Виктор презентовал из своих запасов.
Потом ели жареную картошку с мясом, пили, закусывая морошкой, чай из самовара и потели.
— Дельный из тебя повар, Юрий Иваныч, — сыто рыгнул Зингер, — благодарствуем.
После этого, убрав со стола, все вышли из дома и уселись под окнами на бревне.
— Лепота, — окинул взглядом северный пейзаж боксер. — А когда был на зоне, вроде и не замечал, чудно.
— Ну а как дела с техникой? — спросил Огнев у Лебедева.
— Да вроде ничего. Пока ребята были в банке, я заехал к военным строителям, у меня там командир знакомый. Обещал дать бульдозер и вездеход на неделю. Цена — две штуки зеленых.
— Берем, — не раздумывая, сказал Душман. — Ты, Вить, пообещай ему еще пятьсот и расстарайся аммонала с детонаторами, а еще взрывную машинку. Ими мы здорово облегчим себе работу. Коль спросит зачем, лепи, мол, будем прокладывать дорогу.
— Добро, — согласился Лебедев, — а теперь про оружие. У меня в наличии «тулка» и «барс». Думаю, еще пара стволов не помешает.
— Наоборот, — оживились ростовчане, — достать сможешь?
— Для такого дела постараюсь.
Еще два дня прошли в хлопотах и сборах, а утром третьего, когда все завтракали, к дому подъехал джип и длинно просигналил.
— Зея, — покосился на Огнева Виктор. — Я ей сообщил, что ты приехал. Так что иди, встречай гостью.
Под взглядами друзей Юрий встал из-за стола и, розовея скулами, вышел.
— Ты?
— Я.
— Здравствуй. — И их губы слились в поцелуе.
— Не женщина, а картинка, — глядя в окно, сказал Зингер. — Не часто такую встретишь.
Спустя пять минут пара вошла в дом, и Лебедев представил ростовчан гостье.
— Александр, — осторожно пожал ей громадной лапой руку Душман.
— А я Зин… тьфу ты черт, Николай, — почему-то смешался Зингер, и все весело рассмеялись.
Затем Лебедев принес из авто увесистый пакет, и Зею усадили на почетное место.
С появлением красивой женщины в доме словно посветлело.
Зингер не переставая шутил, Душман с Лебедевым улыбались, а Огнев смотрел на Зею, и в голове все кружилось.
— А не сходить ли нам за грибами? — когда гостью угостили чаем, предложил Душман. — А Юру с Зеей оставим на хозяйстве.
— Люблю грибы, — сказал Зингер, — особенно лисички под водку.
Когда вся троица, прихватив корзины и весело переговариваясь, исчезла в синеющих вдали соснах, Юрий с Зеей вышли на крыльцо, прислонившись друг к другу.
Потом он подхватил ее на руки и понес к смётанной за баней копне сена.
В высоком небе кувыркался и пел жаворонок…
На следующий день к вечеру на подворье с ревом вполз бульдозер в сопровождении крытого тентом трехосного вездехода.
— О, «Захар», — толкнул Душмана в бок Зингер. — А я думал, таких уже нету.
— Здорово, Виктор Иванович, — протянул руку Лебедеву вылезший из кабины прапорщик. — Вот, принимай технику, командир прислал.
— Здорово, Петро, — пожал ее Виктор. — А как с расходными материалами, не забыли?
— Все в кузове, как договорились. Да заглуши ты свой агрегат! — заорал прапор в сторону бульдозера.
Тот в последний раз чмыхнул, стрельнул синим выхлопом, и из кабины выбрался замурзанный солдат в кирзовых сапогах и рыжем ватнике.
Затем военных накормили, Петро хлопнул стакан водки, и Лебедев на своем УАЗе повез их в часть.
— Да, давненько не сидел я за рычагами, — влез в кабину бульдозера Душман, — с прошлого года.
Огнев же с Зингером придирчиво осмотрели грузовик, проверили стоящие в кузове бочки с горючим и ящики со взрывчаткой, после чего стали загружать его снаряжением.
Туда поочередно поместили кирки с лопатами, а к ним лом, пару топоров и шведскую «хузварну», палатки со спальными мешками и надувные лодки, запас провизии, а к ним бидон спирта.
— Оружие возьмем в кабины, — сказал Огнев, укрывая все брезентом.
— Ну, вроде все, — держа в руке бумажку, пробежал ее глазами Огнев.
Вернувшийся из города Лебедев еще раз дотошно проверил снаряжение, после чего уселись ужинать.
— Так, а теперь рассчитаем маршрут, — по завершении его развернул на столе карту Огнев…
Встали на заре, разлившейся по небу акварелью, умылись у колодца и, облачившись в летнюю «афганку» с тяжелыми ботинками, наскоро позавтракали.
— Ну, с Богом, — перекрестился на алеющий восток Огнев, когда Лебедев запер дом, и все направились к машинам.
Душман, что-то напевая, влез в кабину бульдозера, Огнев сел за руль вездехода, а Зингер с Лебедевым и весело скалящейся Альфой расположились в кузове.
Потом окружающая тишина разорвалась ревом двигателей, и караван медленно тронулся.
В первый день прошли шестьдесят километров, после чего остановились на отдых у небольшого озерца, опушенного порослью костяники.
Душман, выбравшись из бульдозера, устало присел на валун и задымил сигаретой, остальные принялись разбивать лагерь.
Вскоре на жарком костре из прихваченных с собой дров запузырилась в котле каша, и, щедро сдобрив ее тушенкой, парни умяли по две миски.
Потом пили чифирь, слушали тихо льющуюся из транзистора музыку и любовались закатом.
— Интересные здесь места, — задумчиво сказал жевавший травинку Зингер, — будто на другой планете.
Следующие несколько дней прошли в реве двигателей, дизельном чаде и борьбе с тундрой. Она словно не хотела пускать людей дальше, строя им всяческие каверзы.
Пару раз вездеход застревал в марях, и его, используя лебедку на бампере, приходилось вытаскивать бульдозером, тучи гнуса вились над караваном; временами с неба моросил холодный дождь, а однажды даже пошел снег, правда вскоре растаявший.
— Да, а дорогу мы и впрямь проложили, — глядя на темнеющий позади след, как-то сказал Душман. — Сделать подсыпку — и в самый раз.
На восьмые сутки, обросшие щетиной и в коросте от укусов, наконец добрались до селения саамов. Оно все так же неприкаянно чернело у озера, печально взирая на мир подслеповатыми окошками.
— Вроде добрались, — глуша мотор, прохрипел сидевшему рядом Зингеру Лебедев.
За истекший год деревушка еще больше пришла в упадок, погружаясь в вечную мерзлоту, но избушка Марии сохранилась.
Выгрузив часть вещей и затопив ржавую печку, все вышли наружу, уселись у стены и, сняв ботинки, с удовольствием вытянули ноги.
Радуясь свободе, Альфа с лаем носилась по берегу, пугая нырков на водной глади.
— Сегодня туда не пойдем, — кивнул Огнев на темнеющий за ней лес. — Нужно все разобрать и привести себя в порядок.
Когда настывшая за зиму избушка несколько просохла, друзья вымели оттуда сор, застелили нары хвойными лапами и соорудили постели, а затем перенесли в жилище все необходимое.
— Ну вот, теперь можно заняться и собой, — расстегнул клапан одного из рюкзаков Лебедев, после чего извлек оттуда несколько пар белья, мыло и полотенца.
Затем, прихватив все с собой, направились к озеру, стянули с себя пропотевшее шматье и, зайдя в воду, стали мыться.
— А вода, братва, в самый раз, — наяривая себя мочалкой, довольно кряхтел Душман. — Усталость как рукой снимает.
Когда на землю опустились сумерки, одетые в чистое, все четверо сидели за столом и ужинали.
— Скорее бы завтра, — хлебая суп из концентратов, пробубнил Зингер. — У меня просто руки чешутся.
Утром на озеро опустился туман, а трава у берега покрылась росою.
К похороненному кладу решили плыть на лодках и на месте определиться, как вести работы.
Накачав обе, Огнев с Лебедевым сели в одну, Душман с Зингером — в другую и, отгребая короткими веслами, поплыли.
Время от времени в воде всплескивала рыба, где-то в лесу тоскливо кричала выпь.
— Будто серпом по яйцам, — покосился в ту сторону Зингер.
Скоро из тумана показался заросший лесом берег и уходящая в воду проплешина осыпи, с которой взлетели несколько розовых чаек.
— Швартуемся, — сказал Огнев и, сделав последний гребок, шагнул на скользкую гальку.
Все последовали его примеру, живо оттащили лодки от воды и обозрели то, что предстояло копать.
— Однако, — цикнул слюной Зингер. — А она кажется еще больше, чем в прошлый раз.
— Да, немного расползлась, — согласился Огнев, и все стали осматривать осыпь.
Та состояла в основном из песка и глины.
— Ну что, для начала пригоним сюда бульдозер? — взглянул на Огнева Душман. — Или сразу начнем взрывчаткой?
— Бульдозер, — чуть подумав, ответил Огнев. — А заодно прихватим и взрывчатку, мне приходилось с ней работать.
Спустя некоторое время лодки вернулись обратно, в кабину бульдозера загрузили два деревянных ящика, и в сопровождении прихвативших инструмент Огнева с Лебедевым и Зингера бульдозер пополз вдоль кромки озера по дуге в сторону дальнего берега.