Он свернул карту и положил в карман.
— Если понадобится, то нас найдёте в райотделе. Двести второй кабинет.
Иван не ожидал такого поворота дела, но карту отдавать было нельзя.
— Товарищ сержант, мы же заблудимся в тайге. Как в тайге без карты?
Сержант был неумолим. С невозмутимым видом он смотрел на Ивана. Было видно, что это ему доставляет безмерное удовольствие.
— Ничего с тобой не случится, здесь рядом. Тебя друг выведет. Я вижу, он поопытней.
Николай тоже пытался уговорить сержанта, но тот даже взревел.
— Вы сейчас довыступаетесь, ещё и оружие заберём. У вас нет разрешения. Но на это я пока закрою глаза, а в следующий раз если попадетесь, заберем. Так и знайте.
Он разошёлся, как закипевший самовар, приписывая ребятам все мыслимые и немыслимые грехи. Это вывело спокойного Николая из равновесия, он вспылил и пригрозил пожаловаться начальству.
— Я тебе, б…, пожалуюсь, — взревел сержант. — Я тебе покажу, как жаловаться. На всю жизнь забудешь, как это делать. Ты не забывай, что мы в тайге. — Стволом автомата он резко толкнул его в грудь.
— Потише, начальник, я всё понял. Только за нами ещё люди идут, а в тайге тоже есть глаза и уши.
— Кто же там ещё идёт? Ты мне тут сказки не рассказывай. Никого там нет.
Николай всё-таки озадачил сержанта. На его лице промелькнула растерянность.
— Ладно, хрен с тобой, забирай свою карту. Теперь мы и так знаем, где вас искать. Если надо будет, из-под земли достанем.
Еще засветло ребята дошли до устья Оломокита, и Николай решил порыбачить.
— Тут конкурентов у нас нет. Я думаю, спецназовцы сюда не попрутся, для них это очень далеко.
После досмотра в его рюкзаке был полнейший беспорядок. Тряпки перемешались с нехитрым снаряжением, но больше всего пострадало содержимое брезентового мешка, где лежала «кухня». Так называл Клочков всё, что относилось к приготовлению еды. Самое неприятное — разорвался пакет с мукой.
— Николай, а откуда они там взялись? В тайге спецназ! Кого же они ловят? Тут ни души. Это же не город.
Клочков вытащил поржавевшую жестяную банку из-под леденцов. Здесь у него лежали рыболовные снасти. Заблестели блесны.
— Я думаю, золотарей, — отложив одну мушку, сказал Николай. — Здесь, за горами, относительно недалеко, стоит артель старателей. Золотишко моют. Видать, кто-то стукнул — вот они их и пасут. Обычно такие делами занимается «Дагестанзолото» — это их хлеб.
Иван не понял и переспросил.
— Ну, дагестанцы или другие кавказцы. Их тут «дагами» называют. У этих ребят по всей Колыме свои люди. Ну а в том месте, где нас встретили спецназовцы, они, видать, на Оломокит выходят, а дальше на Маймакан и по нему сплавляются. Странно вообще-то получается, — задумался Клочков, — зачем им сюда через горы забираться?
— А что они их ближе поймать не могли?
— Да и я сейчас также подумал. А может, они тебе сели на хвост? Ты же в посёлке бегал по разным инстанциям. Зачем-то бывший лагерь зэков ищешь, интересуешься репрессированными. Разве ты не знаешь, что у нас такие дела не приветствуют? Так что, может, весь сыр-бор-то из-за тебя? Если это так, то дела наши несладки, это очень опасно. Как бы они теперь не стали нас отслеживать, поэтому больше им лучше не попадаться.
Николай взял полиэтиленовый пакет с полотенцем и пошёл к реке. Было слышно, как он плещется в холодной воде и фыркает от удовольствия.
— А спецназовцев забросил тот вертолёт, который пролетал, — вымывшись, подошёл он к костру. — И надо же было, ни раньше не позже, а именно сегодня они там оказались, как будто всё точно просчитали. Там и место такое, что его не обойдешь. Ну грамотеи.
Николай быстро попил чай и, сделав удочку, ушёл рыбачить. Вместо наживки Клочков прицепил лохматую рыжую мушку, сделанную из птичьего пера. Она была похожа на гусеницу, её украшали даже похожие зеленые полоски, которыми служили защитные нитки. Издалека Иван видел, как Николай бегал по берегу, забрасывал в ямки свою лохматую гусеницу, но с клевом, видно, ничего не получалось. Он даже подумал, что рыбы тут нет и Николай сейчас завяжет. Но после нескольких успешных забросов в одной яме ему попалось три приличных хариуса. Самый крупный был с большим цветастым плавником. Выброшенный на берег, он недолго подёргался, показав свою красоту, и затих. Закрылся его яркий плавник, поблекла игравшая в лучах вечернего солнца чешуя.
После этого у Николая как обрубило: ни одной поклёвки. Перекат бурунами пересекал реку. Возле берега вода сливалась между крупных камней, и мощная струя устремлялась в глубокую яму. Забрасывать здесь можно было прямо с крутого обрывистого берега, просматривая сверху всю яму. Видно, это место и имел в виду Николай, когда говорил о рыбалке на устье. При первом же забросе он почувствовал резкий рывок. Леска натянулась и зазвенела, как струна. Он потянул на себя, рыба стала сопротивляться. От непомерной нагрузки удочка выгнулась дугой и, казалось, что ещё немного — и она не выдержит. Николай медленно подтянул рыбу к берегу и спокойно снял с крючка. Это оказался приличный ленок. Следом он поймал еще двух поменьше.
Прямо на угли Клочков поставил небольшой низкий противень. Скоро в нём заскворчало, а возле зимовья вкусно запахло жареной рыбой. Прибежала Чара. Чувствуя остроту момента, она побродила возле рюкзаков и улеглась рядом с костром. Собака наблюдала за происходящим процессом, облизываясь. Рыба жарилась быстро, и Николай только успевал снимать подрумянившиеся куски, подкладывая очередные. Получилось две большие миски. О хариусе Иван только знал, что эта рыба похожа на форель, но его вкус превзошёл все ожидания, а от ленка он вообще остался без ума.
В горах, куда им надо было идти, висели черные тучи. Они закрывали самые высокие вершины и опускались всё ниже. Между ними местами виднелись разрывы и просматривались лоскутки голубого неба.
— Погода портится, — закуривая, сказал Клочков. Было видно, что он серьёзно озабочен. — Завтра будет дождь, и, чувствую, подмочит он нам репутацию. А нам бы проскочить один очень тяжелый отрезок пути. Если там поднимется вода, то мы его уже не пройдём и, главное, назад не сможем вернуться. Пройти этот отрезок нам нужно за один переход.
Глава 22
Весь день Борис мотался на машине и каждый раз, как только смотрел на пустую нишу, где недавно стояла магнитола, незлобно ругался. Ему не столько было жалко эту магнитолу, сколько обидно, что так бесцеремонно влезли в его машину. Без музыки он обходился, а без новостей не мог. Когда он думал об украденной магнитоле, невольно вспоминал о навигаторе. В поисках этого прибора он объехал несколько самых разных контор, но во многих о нём даже не слышали. В одном месте ему пообещали при полной предоплате привезти навигатор из-за границы, но Бориса не устраивали сроки.
Через некоторое время Борис снова почувствовал слежку. На этот раз за ним наблюдали аккуратно. Его сопровождали двое молодых людей спортивного вида, каких хватает на улице любого города. Он, может, не обратил бы на них внимания, но что-то в поведении и внешности выделяло этих молодых людей из толпы. Скорее всего, не было у них той беззаботности, которая обычно отличает всех не обремененных делами. На первый взгляд, каждый из них работал самостоятельно, но потом Борис понял, что они его передают, как эстафетную палочку, из рук в руки. Когда они сели ему «на хвост», этого он определить не смог, однако по его прикидкам получалось — не более двух дней назад.
«Если это так, — думал Борис, — то они прошли по всей цепочке, где я искал навигатор. Значит, они узнали о моих проблемах и сразу вычислили, для чего нужен этот прибор».
Эти ребята, по всем предположениям, были из милиции. Теперь Борису нужно было скрытно готовиться к предстоящей экспедиции и больше не давать никаких наводок. Ему пришлось многое пересмотреть и кое-что поручить Нине. Конечно, Борис не исключал, что следят и за ней, но другого выхода у него не было.
Изрядно покрутившись по городу, он приехал на свидание и, не выходя из машины, стал ждать. На автобусной остановке было многолюдно. Нина вышла из автобуса и прошла через площадь, следом за ней шёл молодой человек. В том, что это один из тех сыщиков, которые за ним следили, Борис не сомневался, и ему ничего не оставалось делать, как идти навстречу девушке.
«Ну и пусть себе смотрит и завидует. Я встречаюсь со своей любимой, а он шакалит по подворотням».
Они погуляли в сквере, и тут Борис заметил молодого человека с мобильным телефоном. Это был тот самый с короткой стрижкой, от которого он однажды ушёл.
«Нас ведут разные сыщики. У каждого из них свои интересы, и это в конечном счете может сыграть в нашу пользу, — садясь в машину, подумал Борис. — Пока они не знают друг о друге, всё идёт нормально, но в какой-то момент преследователи себя обнаружат. Вот тогда может так получиться, что на нашей стороне окажутся менты. Если такое произойдет, то можно будет сказать, что “моя милиция действительно меня бережёт”».
Они покатались по городу и поехали к Борису домой. Нина приготовила кофе, накрыла стол, Борис включил музыку и, танцуя, стал целовать девушку. Сразу куда-то далеко ушли все проблемы…
Они лежали в постели, когда раздался взрыв. Из окон с грохотом попадали стекла, посыпалась штукатурка, на пол слетела посуда, стали бить часы. В мгновение ока в квартире как будто пронёсся смерч: всё здесь было разбито и разбросано. И в тот момент, когда только установилась тишина, со стены упала дедова картина. Ужас гибнущих от извержения Везувия людей словно передался Борису. Пламя горящей Помпеи охватило его душу. Он вскочил и, полуголый, сквозь завесу пыли и дыма выбежал в коридор. Нина — следом за ним. Входной двери Борис не увидел, а на лестничной площадке висело такое же серое облако. Пахло гарью. Под ногами валялись обломки дерева. Он споткнулся о дверной замок, который теперь уже стал металлоломом. Вывернутый дверной косяк висел на телефонном проводе и ещё раскачивался. Пустотой зияли дверные проёмы соседских квартир, но возле них было почище. Враз со всех квартир выбежали жильцы, и подъезд наполнился разными голосами, лаем собак, топотом бегущих людей. Такого в этом доме ещё не знали. Всё, что здесь произошло, больше походило на американский бо