Иван только теперь осознал, что был в нескольких шагах от смерти, и его резко прошибло холодным потом, в ногах он почувствовал слабость.
— Это дедушка нам помог, — сказал он шёпотом, тяжело дыша. — Это он. Его душа мается в мирской суете, хочет обрести вечный покой и никак не может. Теперь надо ему помочь покинуть нашу землю, пусть быстрей уходит.
Камни образовали мощный вал, перекрыв русло реки. Быстро стала прибывать вода. Вначале она закрыла все выступавшие валуны, а потом принялась слизывать то, что было на берегу, и подбираться к верхней точке этой нерукотворной плотины. Стихия показывала им свой неукротимый нрав. В этом буйстве природы можно было усмотреть дикий порыв каких-то злых духов, обрушивших всю свою мощь, всю ярость на этих двух смельчаков, которые бросили им вызов и решили штурмовать те места, где находятся их сокровенные тайны, которые они стерегут. Это место, по которому они шли, было похоже на чистилище, преодолев которое, можно было идти дальше.
— А где Чара? — хватился Иван. Он смотрел по сторонам, но её нигде не видел. В таком завале только случай мог спасти собаку.
— Чара! Чара! — закричал Иван. — Иди сюда, Чара. — Он уже собрался бежать к завалу, но его остановил Клочков.
— Да вон она, впереди, — показал он совсем в другую сторону.
На камнях возле расщелины лежала мокрая собака. Она спокойно посматривала на них.
Мысли Николая снова заклинились на золоте. У него не пропадала надежда, что золото, добытое заключёнными, осталось на месте.
«Была же война. Тот вояка ушёл на фронт. Ушёл со своей тайной и оттуда уже не вернулся. Хотя с таким богатством мог бы и не ходить. Наверняка сумел бы откупиться. Вообще-то раньше времена были не то, что сейчас. Значит, когда он вышел из тайги, ему в любом случае надо было обращаться в местные органы власти. А какое же у него могло быть алиби? Сразу и не придумаешь. Скорее всего, что-то вроде того, что все с голоду поумирали. Или, может, заключенные напали и всех перебили. А куда он золото дел? Кстати, а кто о нём знал на материке? Связи у них не было, значит, никто о них не знал. Вот и хорошо. Получается, для всех нет никакого золота. Да что там золото, там даже лагеря не было! Так по крайней мере Ивану сказали во всех властных структурах. Стало быть, до сих пор он нигде не фигурирует, а вообще должны же быть какие-то документы, архивы. Там же было столько людей! Может, и есть где-то, только этим нужно заниматься, а кому это теперь нужно? Только Ивану — больше никому. Сейчас уже новое время, других проблем хватает. А займись Иван этим делом, его в архивы никто не пустит. Скажут: “Это секретно” — вот и всё: круг замкнулся. Значит, никто никогда о том лагере не узнает. Вот такие дела. Да, кстати, как фамилия того офицера-энкавэдэшника? — вспоминал Николай. — Канев, Конев? Кажется, всё-таки Конев».
Глава 25
На Севере Борис никогда не был и, как человек прагматичный, думал, что там всё давным-давно освоено и стоят такие же красивые и благоустроенные дома, какие показывают в зарубежных фильмах. Однако в действительности всё оказалось иначе. На единственной улице портового посёлка, куда они прилетели на вертолете, их взору предстали покосившиеся от времени деревянные строения и относительно новый кирпичный туалет. По словам одного местного мужика, видать, шутника по натуре, — это была главная достопримечательность посёлка. Когда-то во время стоянки самолёта его посетила заморская кинозвезда, которую привели туда указатели, сделанные специально к её приезду на английском языке. Дальше из-за их отсутствия она никуда не пошла.
Весть о том, что рейс они оплатили наличными, быстро облетела весь посёлок авиаторов. Это так встряхнуло местное население, что к вечеру по популярности они превзошли ту британскую актрису, а на улице на них показывали даже маленькие дети.
— У, какие крутые, — слышалось вдогонку, — с материка прикатили.
Как-то между делом познакомился с ними и участковый. Особой словоохотливостью он не отличался, зато страдал излишним занудством, вероятно, связанным со спецификой своей работы.
— Да-а, ребята, хорошо вы живёте в своём институте, — с нескрываемым завистью говорил молодой сержант. — Такие деньги вам дали на вертолет, уму непостижимо! И это всё наличкой! Вот это жизнь! А я забыл, когда последний раз зарплату получал. И у всех проблема здесь одна и та же — деньги не дают. В магазине отоваривают по списку — в счёт будущей зарплаты, а когда она будет, одному богу известно.
Решив все вопросы, он вышел за дверь и, копируя знаменитого сыщика Коломбо, тут же вернулся.
— Ваш рейс, кстати, можно было бы сделать за пару ящиков водки, а вы такую сумму отвалили, — проверяя документы, сказал он между делом. — Но всё, поезд ушел — их уже не вернуть.
На следующий день в горах испортилась погода, и их полёт отменили. Вечером они пригласили в гости командира вертолёта Ерёму. Вначале Борис думал, что так его зовут, но оказалось — фамилия. Разговор не клеился — не получалось с общими точками соприкосновения. Всё, о чём Борис говорил, Ерёма пропускал мимо ушей, и было видно, что он думает о чём-то своём. Здесь даже не помогла словоохотливая Нина. И только после того как прилично выпили, Ерёма повеселел и немного разговорился.
— Ну, Борис, тебе повезло, — сказал командир. — С такой красавицей и я бы хоть на луну. Ради такого случая могу даже переучиться.
Борис сразу повеселел: это уже предвещало решение каких-то проблем. Однако первое впечатление оказалось ошибочным.
— У нас район вообще-то очень интересный, — после очередной рюмки рассказывал захмелевший Ерёма. — За предгорьем начинается горная цепь с большими перепадами высот. Тут надо не зевать и вовремя набирать высоту, но вы не бойтесь, мы полетим по долине Маймакана. Это очень большая река, она тянется на десятки километров.
По словам всех, с кем разговаривал Борис, Ерёма был лучшим командиром, однако отличался невероятным занудством. Порой он по нескольку раз заставлял заказчиков перевешивать груз, требуя соблюдения всех правил полетов. Заказчики Ерёму недолюбливали, зато толстенький коренастый командир летал как ангел.
— Я в те места вообще-тонедавно летал, спецназовцев возил. Каких-то золотарей они там пасли. Что-то мои ребятки там совсем недолго посидели. По-моему, толком даже тайгу не почувствовали: в тот же день я их забрал. Вы с ними малость разминулись.
Это сообщение насторожило Бориса и, подливая водку, он стал осторожно расспрашивать.
— Что ж они летали, золотишко забирать или, может, сами мыли?
— Да ничего они там не мыли. Как я понял, отслеживали двух мужиков, которые идут в верховье Уйгура. Может, даже в тот же район, куда вам надо. Точно я не знаю, но спецназовцы что-то говорили про какой-то квадрат, показанный на их карте. Они хотели забрать у мужиков ту карту, да потом, видать, их пожалели. Один только сержант, помню, всё сокрушался: «Зря, — говорит, — я им карту отдал. Надо было отобрать, а ещё лучше — и самих мужиков прихватить».
Ерёма неожиданно замолчал, возможно, сознавая, что наговорил им лишнего.
— А у вас-то с документами всё в порядке? — почесав затылок, он продолжил разговор. — А то смотрите, я вас не повезу. Здесь и проведёте весь полевой сезон. Раньше, помню, вертолётов было мало, и такое порой случалось. Это сейчас летай не хочу, но опять возникла другая проблема — платить нечем. Поэтому народ совсем редко летает. Ну, так как у вас с документами? — Он важно посмотрел на Нину, и та улыбнулась.
— У нас всё нормально, Валерий Иванович, как и должно быть у нормальных людей. Неужели мы на террористов похожи?
— Похожи не похожи — это другой вопрос. Я про документы спрашиваю. Везде должен быть порядок.
— Да нас уже, между прочим, участковый проверил, — подлил ему водки Борис. — Так что, командир, давай лучше побыстрей полетим. Времени жалко.
— Участковый проверял у вас одни документы, а мне нужны другие. Давайте-ка на всякий случай я их посмотрю.
Тех бумаг, которые нужны были для полета, у ребят не оказалось, и самое интересное, что о них те даже не подозревали. А нужно было ни много ни мало — пять справок из разных инстанций, и все они находились в поселке, расположенном за сто километров.
— Да вы что, ребята?.. — Ерёма сразу протрезвел. — Вы уже два дня здесь толкаетесь, а ещё бумаги не сделали. Надо наверстывать упущенное. Я думаю, за пару дней вы управитесь. К тому времени, глядишь, и погода установится. Ещё успеете по тайге нагуляться, домой к мамке захотите.
Нина чуть не расплакалась.
— Валерий Иванович, да мы же не успеем. Командировка у нас по дням расписана. Совсем нет времени. Тем более мы вам наличкой заплатили.
— Ниночка, успокойтесь, пожалуйста, всё будет нормально. А оплата меня не интересует. Это вы с бухгалтерией разбирайтесь, мне нужны только справки. Я же вам ясно сказал: у нас инструкция. Вы даже не представляете, как нас шерстят. Документацию проверяют почище, чем в милиции. Это же не моя самодеятельность. Такие здесь правила.
Он поперхнулся и закашлялся.
— Ну ладно, — прокашлявшись, неожиданно смягчился Ерёма, — принесите хотя бы справку из райотдела милиции и из лесхоза, а на остальные я закрою глаза. Вообще-то не помешала бы ещё справка и из Комитета по охране окружающей среды.
В посёлок Борис не поехал, но Нину пришлось посылать в магазин. После выпивки командир стал посговорчивей: провезет, мол, их без документов, а в своих бумагах проведёт по какой-нибудь другой статье.
После этой вечеринки на душе у Бориса остался какой-то смутный осадок. Особенно его беспокоили спецназовцы и те двое. Временами ему даже казалось, что он их где-то видел. Однако он как ни напрягался, а вспомнить ничего не мог и с щемящим чувством, какое у него бывало от неудовлетворенности собой, переключился на другое.
Глава 26
В выходной Максимов выкатил из гаража свою побитую «шестерку» и повез всё своё семейство на дачу. Этого он давно не мог себе позволить. И если бы не жена, которая в последнее время стала на него «наезжать», то кто знает, когда бы он посетил свою «фазенду». Его семейные дела совсем разладились, и чуть не дошло до развода. Каждый день ему приходилось выслушивать упреки жены, обиды, накопившиеся за долгие годы их совместной жизни, готовить себе ужин и стирать. Тут он узнал, какой он плохой муж и отец двоих детей.