Хуже того, повторный прием любой любовной настойки попросту уничтожит всю эректильную функцию не только магически, но и медицински. И ничто и никогда больше не оживит мертвый «клинок» политсоветника Твердоствола.
– Разве что некромантское зелье, но о том лучше не упоминать всуе! – на этой пессимистичной ноте уродливый карлик осушил кружку и постучал ею по столу, требуя у кравчего добавки.
Федр представил, к каким последствиям может привести «лечение» у некромантов, и содрогнулся.
– Вот потому и остается сиру только одно, – набравшись смелости, встрял гоблин, – обратиться к моим услугам. Потому что у меня настоящий товар из Верхнего мира. В Эззмате оптом беру. Не этот, конечно, – он похлопал по лотку. – Здесь предметы разового пользования. Подлинный перманент я продаю только на рынке.
– Где, говоришь, твое торговое место?
– Так возле «Звенящей Бронзы»… Я вас видел там сегодня с сиром Маггутом. Он великий воин, но, по-моему, Каратель Узгаг сражался нынче не слишком усердно.
– Об этом помалкивай, – приказал политсоветник. – А то Зак тебя кулаком в камень вгонит… Завтра поутру жди меня на месте, да будь готов сразу тронуться в путь. Тебе же не помешает обновить ассортимент? Мы как раз на Эззмат идем войной. Трофеев будет завались. И тебе достанется, хоть ты и редкая сволочь. Я потому такой добрый, что у драу про тебя есть позитивное пророчество. Но от оплаты нашей выпивки оно не освобождает.
Квакваса протяжно вздохнул, высыпал на стол флорины, – и мирная беседа под темный эль о житье-бытье продолжилась.
Когда Федр вернулся на постоялый двор, Фундис и другие ополченцы, включая зверей, уже спали. Так и не проснувшись, усталая маджаи обняла политсоветника и тихо засопела тому в плечо.
Шапито «Звенящая Бронза» за ночь намокло и обвисло как шляпка перестоявшего гриба. Вход был распахнут настежь, через него было видно, что внутри никого нет. Лишь посреди арены возвышалось чучело на палке – для отработки ударов холодным оружием. Федру вдруг нестерпимо захотелось почувствовать себя на месте Зака. Врезать по сопернику с размаху мечом, пнуть в колено ногой, расквасить нос латной рукавицей. Он заглянул в шатер и крикнул:
– Есть тут кто?
Отозвалось только слабое эхо. Тогда Федр решительно вошел внутрь. Шагая твердо, словно гладиатор, приблизился к чучелу. Оно было сшито из стеганой дерюги, плохо залатанные дыры топорщились соломой. Растопыренные «руки» заканчивались культями. Лишь голову закрывал настоящий шлем. Рядом валялся молот на длинной ручке с бойком в виде ананаса. Федр подобрал оружие, размахнулся и врезал по чучелу. Оно крутанулось вокруг оси и, совершив пару оборотов, остановилось лицом к политсоветнику. Федр примерился долбануть еще раз, но вдруг со скрипом поползло вверх забрало шлема. В открывшемся провале возникла ухмыляющаяся рожа Джадога.
– Зачем ты бьешь меня этим противным ананасом, любимый? Лучше достань свой спелый банан! А хочешь, я сам его достану?
К Федру потянулись дерюжные культи…
Он пробудился от собственного сдавленного крика. Как ни странно, вскоре ему удалось снова заснуть. Видимо, потеряв возбуждающие свойства, магия Жрадка сохранила снотворные. Хотя и без «противокошмарного» эффекта…
С утра пораньше Федр первым делом навестил обозный сарай и отыскал среди маркитантов Пунай. Постаравшись, чтобы любопытные товарищи рассмотрели как можно меньше, он вложил гоблинше в ладонь мешочек со всем своим богатством.
Пунай с грустным видом отвернулась и ничего не сказала.
– Извини, – промямлил Федр. – Зелье Жрадка бесполезно. Магия отказала, когда появился Квакваса. Спасибо, что хотела мне помочь.
– С чем помочь? – хищно спросила очутившаяся в полуметре Клюш.
Федр и Пунай уставились на нее бешеными глазами, и не в меру любопытная девушка убежала за черепаху.
– Женщин тут все уважают. Найди себе молодого эльфа да живи счастливо, – посоветовал Федр, потрепал гоблиншу по плечу и также удалился.
После завтрака, убедившись в боеготовности армии, Федр в сопровождении Люмьена отправился на рынок. Честно говоря, он не рассчитывал застать там Кваквасу. Пройдоха наверняка смылся ночью куда подальше. Каково же было удивление Федра, когда точно в указанном месте, среди прочих прилавков с разнообразными товарами, он увидел раскладной столик продавца «живых» трусов. За спиной Кваквасы была установлена маленькая палатка из плотной материи – очевидно, примерочная. Возле столика стоял пожилой драу, мял в руках товар и с интересом слушал рассказ Кваквасы. Заметив остановившегося рядом человека, темный эльф бросил вещь и быстро удалился.
Квакваса проводил его грустным взглядом, но тут же переключился на Федра.
– Рад снова вас видеть, политсоветник Твердоствол! У меня товар только высочайшего качества, вылечит любые недомогания.
– Сейчас не это главное, – сказал Федр раздраженно. – По приказу маджаи Фундис и жрицы Паучьей Королевы я должен проверить, не фальшивкой ли ты торгуешь. Иначе предсказание относится не к тебе, а другому торговцу «живыми» трусами, и я смогу наконец-то продать твой свежий труп перекупщикам.
Квакваса клятвенно прижал руки к груди.
– Подделка исключена, только оригинал! Цена высокая, но и качество безупречное. – Он схватил с прилавка трусы, которые рассматривал драу, и протянул политсоветнику. – Можете испытать, сир.
Гоблин откинул полог палатки. На земле лежала истоптанная циновка, перед ней – мутное слюдяное зеркало на треноге. Верхний обрез зеркала заканчивался чуть выше пояса.
– Сколько народу их до меня надевало? – подозрительно спросил Федр.
– Ни одного, сир! Только что вскрыл упаковку. Вот, смотрите, даже печати сохранились. – Гоблин зашуршал упаковочной бумагой.
– Ладно, ладно. А размер какой?
– Безразмерные! – Квакваса растянул трусы, как меха гармони. – Хоть пещерному троллю подойдут, хоть младенцу-хоббиту.
– Грязь с тобой, давай сюда. Но если соврал, вырежу язык, – пообещал Федр и грозно ударил ладонью по ножнам орочьего кинжала. – И кастрирую с особой жестокостью. Люмьен, смотри, чтоб он не сбежал.
Федр вошел в примерочную, тщательно задернул полог и скинул штаны. Перед тем, как натянуть трусы, брезгливо их осмотрел и даже понюхал. Чудодейственное белье впрямь оказалось чистым. И политсоветник наконец решился.
Едва резинка трусов опоясала талию, он ощутил долгожданное напряжение. Но оценить в полной мере мощь трусов не успел – ткань стала быстро нагреваться. Что-то затрещало, брызнули зеленые искры, потянуло запахом паленого волоса. Как видно, проклятие мертвого Джадога вступило в конфликт с магией «живой» кожи, вызвав что-то вроде короткого замыкания. Разумеется, целительный эффект, едва проявившись, тотчас пропал.
Федр со сдавленным воплем начал стягивать окаянное «термобелье», но оно словно прилипло к телу. Пришлось распарывать кинжалом, теряя драгоценные мгновения.
– Слышу-слышу, как сир млеет от восторга, – промурлыкал снаружи гоблин.
Избавившись от предательских трусов, Федр спрятал безобидный с виду кусок ткани в карман и с тревогой присмотрелся к коже. Все место контакта представляло собой сплошной болезненный ожог, большая часть волос была опалена до самых корней.
– Что-то не так? – испугался Квакваса, когда мрачный политсоветник покинул палатку. – А товар где, сир?
– Сгорел от моего мужского пыла.
– Э-э-э…
– Зато я убедился, что трусы настоящие. Собирай манатки, если хочешь тащить их за собой. Считай, что зачислен в экспедицию золотоискателей. Без жалования, на общественных началах. Отказаться не можешь, это распоряжение маджаи Фундис! – предупредил возможные возражения этруск. – Вздумаешь убежать – сильно пожалеешь.
Кисло улыбаясь и вздыхая от горя, Квакваса начал разбирать палатку. Гомункулус возвышался рядом, все своим видом доказывая, что смыться негоцианту не удастся.
Глава 11Строительство ковчега, недоказуемое зло и путешествие по огненному морю. «Грязь твою по губам» уже не ругательство. Избранник Гаунадара.
На другой день после выхода из Кор-Наргитта ополчение достигло жарких мест. Сначала путь вел вниз по широкой расселине, примыкающей к жерлу вулкана, затем ее края расступились, и перед армией открылась колоссальная траппа. Застывшая недавно корка лавы ходила под ногами ходуном. Рапторы ревели, стрекозы не желали сидеть на одном месте, даже хорхой младшей жрицы показал, что у него есть писклявый голос. К счастью, ветер тут дул с севера и достаточно сильный, привнося некоторую прохладу.
Невдалеке виднелось алое море магмы, заполнившей широкую вытянутую низину.
– Расстелить полотнища! Привал! – приказала маджаи.
Солдаты раскатали тонкую жаропрочную ткань, накрыв серебристым покровом большой прямоугольник. В центре соорудили загон. Туда согнали животных, завязали им глаза и хорошенько стреножили.
Нуггару и прочим поварам с их хозяйством оставили небольшую свободную от ткани площадку. Выдолбили в мягкой остывшей коре ямки глубиной в локоть-два и поместили туда котлы. Получились этакие «духовые шкафы». Самые голодные солдаты, отпуская грубые шуточки про печеные яйца и про хорхоев в поджаристой корочке, топтались неподалеку.
Жизнь в армии после отбытия из разгульного Кор-Наргитта постепенно вернулась в привычную колею. Появление среди ополченцев заклятых соперников на ниве интима, Кваквасы и Жрадка, внесло кое-какое разнообразие в походные будни. Разграблять палатку гоблина-призывника Фундис запретила. Воинам пришлось изыскивать внутренние резервы, чтоб приобрести его товары для здоровья. Впрочем, деньжонок оставалось немного – драу спустили на удовольствия всё, что копили долгими годами.
Жрадка, который решил присоединиться к обозу на добровольных началах, и так никто не трогал – ведь он был мелкий уродец да к тому же колдун, вполне способный наслать порчу на обидчика. Ушлый корович решил, что засиделся на одном месте и в армии заработает больше, заодно и мир посмотрит.