— А родители Владимира и Ирины живы? Или, может, есть какие другие родственники? — спросила я, заметив, что собеседница начинает уходить от интересующей нас темы.
— Родственники… — женщина не сразу переключилась с соседа-дебошира на тихую Редькину. — Ах, ну да. Отец и мать живут за городом, в деревне. У бабушки Ирины был домик. После смерти старушки родители перебрались жить на природу, а городскую квартиру детям оставили.
— А адрес нам их не подскажите? Или хотя бы скажите название деревни.
— Да что случилось? — насторожилась соседка.
— Ирина погибла, — выдохнула я. — Мы должны связаться с ее родственниками, чтобы передать гроб с телом.
— Ой, горе-то какое! Как же его старикам пережить? Я даже не знаю, сказали ли им, что сын в тюрьме. А тут еще и дочка умерла.
— Вы адрес знаете? — повторила вопрос Алина.
— Да я так и не вспомню название той деревушки, — расстроилась женщина. — То ли Карловка, то ли Карповка. Анна Ильинична, мать Ирины и Владимировна, хвасталась, что рядом с деревней озеро — считай, курортная зона. Вот бедняжка-то! Как же Ирина погибла? Ее потому так долго не было? Давно это случилось?
— Два дня назад.
— А почему ж сразу не сообщили?
— Ирину убили в Венгрии. Сегодня только тело доставили. Мы сразу к вам.
— Постойте, у меня, кажется, где-то записан номер телефона сестры Анны Ильиничны, тетки Ирины. Да вы заходите. Что мы на лестничной площадке стоим? — соседка пропустила нас в тесную прихожую. — Так, сейчас, найду, — она взяла с полки телефонную книжку и стала перелистывать страницы. — Ага, вот. Зоя Ильинична Нестерова — сестра Анны Ильиничны. Диктую номер.
Записав номер, мы простились с соседкой Ирины Редькиной.
Глава 14
— Через полчаса у нас встреча с водителем автобуса, — напомнила мне Алина. — Надо ехать труп забирать.
— Прежде чем забрать труп, надо определиться, куда его везти, — вздохнула я. — Черт, надо было оставить вещи Редькиной у соседки. — Я посмотрела на руку, в которой держала сумку покойной. — Теперь таскайся с ней везде.
— Где ты собираешься таскаться? — поинтересовалась Алина. — Сейчас позвоним Зое Ильиничне и возьмем адрес родителей Ирины.
— Ты собираешься доставить гроб в деревню?
— Нет, в «Пилигриме» поставим на видное место, в качестве рекламы, — зло пошутила Алина. — Или в подъезде перед дверью. Конечно, в деревню.
— Может, у тетки ключи от квартиры есть?
— Ну есть, дальше что? Гроб в квартире будет стоять, пока брат из тюрьмы вернется?
— Верно, что-то у меня после дороги мозги совсем не соображают, — призналась я. — Слушай, а давай Воронкову позвоним.
— У тебя точно с головой плохо. Зачем мы будем звонить Воронкову? Чтоб лишний раз услышать: «Где вы, там и труп»?
— И все же, не всегда Сергей Петрович такой язвительный и вредный. Он майор полиции. Может, что-то дельное нам посоветует. Может, мы не имеем права предавать земле тело насильственно убитого человека.
— Марина, преступление совершенно в чужой стране. Там к нам не было никаких претензий, и, уж поверь, здесь лишний «глухарь» никому не нужен. Не надо звонить Воронкову. Сами отвезем тело, сдадим с рук на руки.
— И все равно, не хочется мне ехать в деревню. Оправдываться перед несчастными стариками…
— Тебе-то с какой стати оправдываться? Не ты же Редькину пристрелила? Наоборот, тебе «спасибо» сказать должны. Родственникам не пришлось по инстанциям и моргам ходить, транспорт заказывать, с таможней общаться.
— Ладно, — скрипя сердце, согласилась я. — Давай звонить Зое Ильиничне.
Зое Ильиничне взялась звонить я. Все рассказала, выразила соболезнования. Дама поойкала, попричитала, а потом вдруг поинтересовалась:
— И что же теперь с Ирочкой будет?
Когда она так спросила, я подумала, что Зоя Ильинична не поняла, или прослушала, или, что еще хуже, дама с возрастом потеряла остатки разума.
— Как что? Я же вам говорю, Иру убили. Хоронить надо.
— Нет, хоронить ее нельзя.
— Как нельзя, если уже надо — третьи сутки пошли.
— Нельзя хоронить без родителей.
— Так ведь родители ее еще живы, — я подумала, что Зоя Ильинична имеет в виду то, что плохо, когда в могилу сначала сходят дети, а потом их родители. Но что поделаешь, если так случилось?
— Живы, потому и нельзя без них хоронить Ирочку, — решительно повторила Зоя Ильинична.
— Так, приехали, — пробормотала я, в растерянности поглядывая на Алину.
— Ты адрес деревни спросила? — шепотом напомнила она мне.
— Нет, попробуй ты, — я передала ей трубку.
— Алло, Зоя Ильинична? — заговорила Алина. — Адресок Ирининых родителей нам дайте. Ага, записываю. Как так? А … что же тогда нам с Ириной делать? — Алина глазами полными ужаса посмотрела на меня и медленно положила трубку. — Приплыли…
— Она того… Точно, умом тронулась? — закивала я головой, требуя подтверждения своей догадке.
— Это мы умом тронулись, когда связались с трупом. Нельзя было принимать труп у Калюжного.
— Что теперь-то локти кусать? Ты адрес узнала?
— Узнать узнала, но родители Ирины сейчас отдыхают в санатории. В каком, Зоя Ильинична не ведает. Естественно, без сестры и зятя она племянницу хоронить не берется.
— Ах, вот оно в чем дело, — повеселела я.
— Радуешься чему?
— Да я грешным делом подумала, что Зоя Ильинична запрещает хоронить Ирину до тех пор, пока старики не умрут.
— Нет, ты точно устала, — Алина как-то странно на меня посмотрела. — Что же нам с трупом делать? — запричитала она.
— Как что? В морг везти, договариваться, чтобы Ирину подержали в холодильнике до возращения ее родителей.
— Тоже идея, — согласилась со мной Алина. — Теперь можно ехать к водителю автобуса.
Договориться с работниками морга не составило труда. Вот где пригодились деньги Куркова. Сдав Ирину на попечение патологоанатомов, мы решили заехать за своими вещами в «Пилигрим», а потом отправиться по домам.
— А ваш муж уже звонил, — улыбаясь во весь рот, сообщила мне Алена. — Олег Александрович очень обрадовался вашему приезду.
— Я забыла ему позвонить, — с досадой я хлопнула себя по лбу.
— Думаешь, обиделся? — зная крутой нрав моего мужа, сочувствующе спросила Алина.
— К чему бы он тогда передавал мне через Алену, что очень рад моему приезду? Это он с подковыркой сказал, как пить дать.
— А мой не звонил? — Алина посмотрела на Алену.
— Нет, ваш не звонил.
— Каждый в своем репертуаре, — подытожила Алина. — Наверняка у моего профессора очередная серия опытов. От чего мы на этот раз спасаем человечество? От птичьего гриппа или от тараканьей ангины. Когда волнуют такие вселенские проблемы, до жены ли?
Когда я позвонила в дверь, меня вышла встречать вся моя родня: муж, дочь и тетка мужа Степа, которую я всегда рада видеть. Смотрели они на меня с прохладцей, если не сказать более — как на преступницу.
— В чем дело? Вы не рады меня видеть? — решила я прояснить ситуацию.
— Мама, ты, когда приехала? — прокурорским тоном спросила Аня.
— В районе одиннадцати, — врать было бессмысленно.
— А позвонить нельзя было? И почему ты не брала трубку мобильного телефона?
— У меня деньги на счету закончились. Извините меня, пожалуйста. Я думала, вы заняты.
— Разумеется, по субботам мы всегда жутко заняты, — зловеще произнес мой муж. — Поход за продуктами, уборка, приготовления к праздничному обеду по случаю приезда нашей любимой мамочки.
— А сегодня суббота? — переспросила я, наивно надеясь, что Олег со мной шутит.
— Суббота, суббота, — подтвердила Аня.
— Надо же, а у меня в голове все смешалось, — я не врала. За последними событиями я мало соображала, какой сейчас день недели.
— Было бы чему мешаться, — фыркнул Олег. — У тебя же в голове полный вакуум.
Я, конечно же, обиделась, но, посмотрев на дочь, поняла, что была не права.
— И, правда, мама, мы так волновались. Позвонили в «Пилигрим», Алена сказала, что ты и тетя Алина оставили вещи и куда-то помчались.
«Слава богу, она про покойницу не ляпнула», — мысленно я перекрестилась.
— Ну как же! Наша мать думает о глобальном, о вечном, — обиженно пробурчал Олег, развернулся и пошел в комнату.
«О вечном, — повторила я в уме последние слова мужа. — В принципе он как всегда не далек от истины».
— Степа, кажется, твой любимый племянник объявил мне бойкот. Даже не поцеловал! — я сделала шаг навстречу любимой родственнице.
— Не заслуживаешь, предательница, — процедила Степа, увернувшись от моих объятий. — Как вы могли уехать без меня, зная, что я через неделю приезжаю?
— Правда? — я виновато потупилась, смутно припоминая, что Степа действительно собиралась приехать. Как нехорошо получилось. Господи, неужели склероз стучится в двери?
— Умывайся, обедать будем, — сухо сообщила она и скрылась за кухонной дверью.
— Каюсь, Аня, но я честно думала, что ты в школе, а папа на работе. А про приезд Степы я напрочь забыла.
— Лечиться надо, — посоветовала Аня.
По ее выражению лица, я догадалась: дочь мне не верит. Мне стало обидно до слез. Никому я не нужна. Даже наш пес меня игнорировал.
— А Бобби где? Он не заболел?
— Нет, он занят. Он на кухне миску сторожит. Степа ведь не одна приехала. С Хрюном Харитоновичем.
— Только не он!
— Он, мама, он!
Полтора года назад Степин муж, Петр Васильевич Куликов, подарил жене живую игрушку — карликовую свинку. Мини-поросенка назвали Хрюном Харитоновичем. Хрюн — совершенно очаровательное создание. Он нежный, ласковый и очень умный. Но у карликовой свинки есть один существенный недостаток, даже не недостаток, а вредная привычка — Хрюн постоянно должен что-то жевать. В свое время, когда поросенок интенсивно рос, его должны были посадить на диету, чтобы он не перерос своих соплеменников. Петр Васильевич по доброте душевной пренебрег советом заводчика и раскормил Хрюна. Теперь Хрюн — что-то среднее между карликовой свиньей и свиньей обычной. Издалека его можно спутать с собакой, только очень толстой. Много собачьего у него и в повадках. Он гуляет в собачьем поводке, терпеть не может кошек и может хрюкнуть на какую-нибудь шавку. А нюх у Хрюна какой! По праву Степин поросенок может носить имя сыскной свиньи.