Было раннее дождливое утро. Затянутое облаками небо, в разрывах которых еще виднелись непогасшие звезды, сливалось у горизонта с сине-зелеными океанскими просторами и казалось, что лодка движется в каком-то нереальном, фантастическом, похожем на призрак, мире. Шли пятнадцатые сутки похода. Обогнув остров Ньюфаундленд «Барс» приближался к точке назначения. Вчера, обгоняя замедлившую ход «Испанию», лодка изменила курс и теперь шла строго на юго-запад, пересекая оживленный морской путь, исстари соединяющий Европу и Америку. Всплывать в таком районе было крайне рискованно, но возникшие на переходе неполадки с электрооборудованием привели к задымлению в ряде отсеков лодки и, чтобы не расходовать зря средства регенерации воздуха, Кузнецов принял решение подняться на поверхность.
Рядом с ним на мостике находились два наблюдателя — матросы первогодки, впервые участвующие в таком дальнем и ответственном походе. Они, так же, как и Кузнецов, напряженно всматривались в горизонт, стараясь отыскать на нем любую, даже самую маленькую точку, которая при приближении могла оказаться фрегатом или патрульным катером. Взглянув на часы, Кузнецов облегченно вздохнул. До погружения осталось две минуты. Он уже хотел отдать команду готовиться к нему, как вдруг стоящий слева матрос громко крикнул: «Самолет!» Кузнецов поднял голову и сразу же увидел на фоне темно-серых облаков маленький серебристый крестик. «Воздушная тревога!..», — крикнул он в висящий на груди микрофон и, пропустив вперед матросов, бросился к входу в лодку. Спускаясь по лестнице на центральный пост, он на ходу отдавал команды на срочное погружение. Спустя считанные секунды, корпус лодки задрожал, и она словно гигантское морское чудовище, опустив нос, устремилась в океанскую пучину. Фонтаны брызг вырвались из-под нее. Затем волны тяжело сомкнулись, и уже ничто не напоминало, что всего мгновение назад здесь плыл грозный подводный ракетоносец.
Выслушав доклады командиров боевых частей и постов о приведении лодки в боевую готовность, Кузнецов сел перед пультом управления информационно-поисковой системы и, надев наушники, вместе с акустиками стал внимательно слушать звуки, улавливаемые гидроакустической станцией. Было ясно, что самолет их обнаружил, и теперь все ждали, что он предпримет. По силуэту, промелькнувшему в облаках, Кузнецов определил, что это «Орион», патрульный самолет стран НАТО, предназначенный, как раз для борьбы с подводными лодками. Такая встреча не сулила «Барсу» ничего хорошего. Все зависело от того, как долго самолет находится в полете. Если он уже заканчивает патрулирование, то, передав координаты обнаруженной лодки в береговой центр слежения, он улетит. Если же самолет только начал патрулировать, то, скорее всего, он попробует установить за лодкой наблюдение и вызвать в этот район противолодочные корабли. Такой сценарий имел бы для лодки катастрофические последствия и сорвал выполнение поставленной задачи, так как уйти от группы кораблей, даже имея тридцати узловую скорость, было практически невозможно. Кузнецов все это хорошо понимал и готовился принять ответные меры.
— Слышу всплески! — доложил старший акустик.
Кузнецов приник к наушникам и тоже различил среди скрежета и писка, обычно стоящего в гидроэфире, еле различимые глухие хлопки.
— Определить пеленг! — приказал он.
Спустя несколько секунд, акустик доложил.
— Пеленг постоянно меняется от нуля до ста восьмидесяти градусов…
Кузнецов озабоченно потер подбородок.
«Окружает буями. Решил взять нас в кольцо…» — сразу понял он то, что происходило на поверхности океана. Очевидно «Орион» кружил вокруг лодки и сбрасывал гидроакустические буи, которые, приводнившись, могли прослушивать подводные звуки вокруг себя и передавать эту информацию по радио на самолет. Самое неприятное было то, что буи работали в пассивном режиме, то есть не испускали зондирующий сигнал и поэтому определить, обнаружена лодка или нет, было невозможно. Кузнецов взглянул на стоящего рядом Павлова, затем перевел взгляд на карту перед собой и спросил.
— Что будем делать?
— То есть ляжем на дно или попробуем прорваться? — в свою очередь спросил Павлов.
— Да… — коротко ответил Кузнецов.
Некоторое время Павлов по привычке задумчиво постукивал карандашом по карте и затем сказал.
— Я предлагаю все-таки прорываться.
— Почему?.. — спросил его Кузнецов. — Дождемся пока у «Ориона» кончится горючее, и он улетит, и спокойно уйдем.
Павлов с сомнением покачал головой.
— Так-то это так… Но по последней оперативной сводке в этом районе курсирует крупная корабельная группировка ВМС США и где гарантия, что они не успеют сюда прийти, пока над нами кружит «Орион». К тому же до берега не так далеко и они могут вызвать другие самолеты.
Кузнецов снова задумчиво погладил ладонью подбородок, затем согласно кивнул.
— Наверное, ты прав… Рисковать не стоит.
Он придвинул к себе микрофон и, чуть повысив голос, сказал в него.
— Командиру боевой части один доложить о готовности к запуску приборов гидроакустического противодействия.
Из динамика, висящего на стене, раздалось.
— Приборы к запуску готовы.
— Ждать моей команды! — приказал Кузнецов.
Затем, обернувшись к Павлову, добавил.
— Рассчитай курс уклонения и точку старта приборов.
Павлов вытянулся.
— Есть!..
Штат Нью-Йорк. Пансионат «У озера»…
Комната Надежде понравилась. В ней не было ничего лишнего. Только просторная мягкая кровать, тумбочка и платяной шкаф, в который она повесила свои вещи. Шкаф после этого сразу закрыли на ключ, а Надежду переодели в ночную рубашку, больничный халат и маленькие, похожие на две изящные белые лодочки, тапочки. Когда сопровождавшие ее полицейские вышли, она присела на кровать и, устало откинувшись на подушку, вытянула ноги. После тюремной камеры, в которой она провела почти две недели, новое жилище показалось ей райским уголком. И если тюремная тишина ее пугала и нервировала, заставляя думать только о неприятном и грустном, то тишина, в которой она оказалась сейчас, наоборот успокаивала и придавала ей сил.
Надежда глубоко вздохнула и, запрокинув голову, посмотрела вверх. Потолок комнаты, как и ее стены, были выкрашены в светло-зеленый цвет, и поначалу было трудно понять, где кончается одно и начинается другое. Она перевела взгляд на окно и за его большими стеклами увидела такие же зеленые, как и стены комнаты верхушки деревьев. Сквозь неплотно прикрытые створки в комнату проникал легкий ветерок, приносящий приторно-горьковатый запах нагретой смолы и хвои. Он приятно щекотал нос, и Надежде очень захотелось чихнуть. С трудом подавив в себе это желание, она встала с кровати и, подойдя к окну, пошире распахнула его. С высоты третьего этажа ей открылся удивительно красивый вид, и она заворожено глядя, на зеленеющие вокруг луга и перелески, вдруг почувствовала себя свободной и счастливой.
Легкий шум за спиной вернул ее к действительности.
— Вы уже оделись, мисс?.. — прозвучало в комнате.
Надежда обернулась и увидела вошедшую в палату медсестру. Ее строгое лицо под голубым чепчиком и сложенные на груди руки, говорили Надежде, что хотя в пансионате с ней обращаются вежливо и корректно, но здесь она далеко не желанный гость.
— Да, я готова… — ответила Надежда.
— Тогда пойдемте, я покажу вам, где находится кабинет врача и процедурная. Их вам придется часто посещать.
— А прогулки?.. — спросила Надежда, подходя к двери.
Лицо сестры стало еще строже.
— Прогулки вам не нужны… — ответила она, металлическим голосом. — За территорию пансионата вам выходить запрещено. Можете гулять только по палате.
Выйдя вслед за сестрой в коридор, Надежда увидела у двери двух вооруженных охранников. При виде сестры они подтянулись, и Надежда поняла, что та, скорее всего, прибыла вместе с ними из Бруклинского централа и также как и они будет ее охранять в этом пансионате. «Крепко стерегут, не убежишь…» — подумала Надежда, но тут же отогнала от себя эту мысль и решила не торопиться с выводами. Спустившись по лестнице на первый этаж, сестра провела Надежду в процедурный кабинет и, велев раздеться, оставила одну. В кабинете Надежда задержалась надолго. У нее взяли бесчисленное количество анализов и, затем, поместив в узкую длинную трубу, сделали томографию головного мозга. Пока она одевалась, результаты были готовы и Надежде сообщили, что ее здоровью и жизни, к счастью, ничто не угрожает.
В сопровождении той же сестры она вернулась в свою палату и нашла на тумбочке поднос с обедом. С удовольствием отведав его, Надежда легла под одеяло и, свернувшись калачиком, как она делала в детстве, закрыла глаза.
— Спит… — услышала она за дверью, и почти сразу в тишину палаты вторгся звук шагов мерно расхаживающих по коридору полицейских.
Спать Надежда, конечно, не собиралась. Эта передышка понадобилась ей, чтобы хорошенько обдумать план своего побега. Что это возможно, она поняла, как только взглянула в открытое окно, и теперь ей следовало тщательно и скрупулёзно просчитать последовательность своих дальнейших шагов. Справа от окна палаты находилась пожарная лестница, идущую вдоль стены, добраться до которой, было пару пустяков. Чтобы перелезть через забор Надежде потребовалось бы не более минуты, так как рядом с ним росло большое дерево и его ветки, изгибаясь, свисали далеко за территорию пансионата. Оказавшись за забором, можно было сразу исчезнуть в густом лесу, и дальше, петляя по нему, запутать следы и уйти от возможной погони.
Все это не представлялось Надежде сколько-нибудь сложным и невыполнимым. Проблема была в другом… А именно в дежуривших вокруг ее палаты охранниках. Двое стояли у двери. И еще одного Надежда случайно заметила, когда перед тем, как лечь спать, закрывала окно. Что касается видеокамер, то, сколько Надежда не изучала стены и потолок комнаты, как до визита в процедурный кабинет, так и после него найти их признаки она так и не смогла. Откровенно говоря, это ее удивило и озадачило. Но задумываться, почему их здесь нет, у нее уже не было, ни времени, ни желания. Бежать она решила, как можно скорее, пока условия ее содержания не изменились. Ведь никто не мог гарантировать того, что через день или два ее охрана не будет усилена или ее из пансионата, не переведут еще куда-нибудь. «Как же их отвлечь?..» — напряженно размышляла Надежда, перебирая в памяти все прочитанные ею детективы и боевики. Пожар, симуляция самоубийства… Нет, все это не то. Здесь надо придумать что-то другое. От нетерпения ее стала бить нервная дрожь и, чтобы успокоиться, она перевернулась на бок и натянула на голову одеяло. Вдруг до ее слуха донеслось то, чего она никак не ожидала услышать.