— Отправьте ее Мэрфи, — сказал он, передавая радиограмму Мартину. — Я написал, что, если после катастрофы кто-то из русских подводников спасется, мы окажем им помощь.
Карибское море. Квадрат «45–12»…
Надежда проснулась от грохота взрыва. Она откинула одеяло, и вдруг какая-то страшная сила швырнула ее с койки. Упав на пол каюты, она потеряла сознание. Очнулась она от леденящей судороги во всем теле. По шее и по спине ползли холодные струйки воды. Она широко раскрыла глаза — вокруг стояла колющая глаз темнота. «Что же случилось?» — ощущая в груди холодок страха, подумала Надежда, и медленно поползла к выходу из каюты. С трудом открыв дверь, она выглянула в коридор и, затаив дыхание, прислушалась. Волна чуть покачивала лодку, ударяя обо что-то жесткое. «Похоже, лодка на грунте…» — подумала Надежда, услышав скрежет камней за бортом и плеск падающей в отсек струи воды. Пытаясь встать, она оперлась ладонями, потом локтями о лежащий на полу чемодан. Сжимая зубы, она приподняла голову и снова бессильно упала, на залитый водой пол коридора. Мокрой ладонью Надежда провела по лицу. Пахло чем-то острым, напоминающим кислоту. Осторожно, не меняя позы, она снова попыталась встать. Теперь ей это удалось. Кровь отхлынула от головы. На лоб упали мокрые пряди волос.
— Андрей… — слабым голосом позвала она.
Собственный голос, прозвучавший в тишине, оглушил ее. Она пошарила в кармане комбинезона: маленький, похожий на жука фонарик «Пигмей» был на месте. Надежда достала фонарик и нажала на подвижной металлический рычаг.
— Жииууу… — прожужжал фонарик.
Луч света дрожа, словно в страхе, забегал по коридору, освещая сброшенные в воду матрацы, битое стекло плафонов, исковерканные приборы. В темноте блеснула стрелка глубиномера, застывшая возле цифры «120». «Сто двадцать метров от поверхности моря — не может быть. Тут нет таких глубин!» — подумала Надежда. Она осветила часы на руке — те показывали час тридцать. Что же сейчас — ночь или утро?
Вспомнив инструктаж, который проводил с ней и Андреем старший помощник капитана, она дотянулась рукой до колонки воздуха высокого давления и повернула маховичок. Шипя и свистя, в отсек ворвалась сильная воздушная струя и больно ударила в уши. Надежда повернула маховичок до отказа, но шипение быстро угасало: больше сжатого воздуха не было. Надежда прислушалась — вода шумела тише. Все же уплотненный воздух приостановил ее бег.
— Кто здесь? — вдруг послышался из темноты знакомый голос.
Надежда с усилием нажала на рычаг фонарика. В конце коридора у крышек торпедных аппаратов лежал Андрей. Надежда подбежала к нему, приподняла его голову. Ее рука ощутила липкую, теплую влагу.
— Живой? — радостно воскликнула она. — Я спала, проснулась от взрыва… Что стряслось?
— Какая-то авария. Лодка на грунте. — слабым голосом ответил Андрей. — Последнее что я помню… По лодке объявили боевую тревогу. Потом вдруг раздался сильный взрыв. Лодку качнуло. Погас свет. Потом еще один взрыв и лодка стала быстро погружаться. Я бросился к тебе, но не успел… Потерял сознание.
— Ты еще кого-нибудь видел? — спросила Надежда, оглядываясь вокруг.
Андрей хмуро покачал головой.
— После первого взрыва переборки отсеков автоматически закрылись. — сказал он. — В гостевом блоке мы были одни. Я попробовал связаться с центральным постом, но там никто не отвечает.
Несколько минут Андрей и Надежда молчали. Перспектива быть заживо похороненными на дне моря холодила кровь. Наконец Андрей тяжело вздохнул и, потерев ладонями лицо, мрачно произнес.
— Обидно… кажется, вырвались и все опасности остались позади… — он на секунду замолк. — и вот, надо же было такому случиться. — снова вздохнул он.
Надежда обвела взглядом сырые стены и потолок коридора.
— Ничего… — улыбнулась она. — Ты же знаешь мою любимую поговорку: «Надежда умирает последней!» Еще не все потеряно. Попробуем выбраться из этой могилы. Надо вспомнить, что нам старпом советовал делать в таких случаях.
— Бороться за живучесть корабля… — с сомнением в голосе ответил Андрей.
Он тоже осмотрел коридор и, увидев льющиеся на пол тонкие струйки воды, предложил.
— Давай-ка попробуем вначале остановить течь.
Из прикрепленного к стене аварийного ящика, они достали деревянные пробки, паклю, инструмент и начали заделывать щели в корпусе, через которые внутрь лодки поступала вода. Лазеек для нее становилось все меньше. Но все же ее уровень постепенно возрастал, и даже в корме, приподнятой вверх, вода добралась до входа в нижний торпедный аппарат. Ближе к переборке соседнего отсека воды накопилось еще больше: Надежде по грудь, Андрею по пояс.
— Возьми молоток, — сказал Андрей, передавая Надежде фонарь. — и по табличке стучи в соседний отсек…
Осветив фонариком табличку перестукивания, на переборке рядом с дверью люка, Надежда застучала молотком. Андрей, молча, продолжал работать, прислушиваясь, не донесется ли ответный стук. Спустя минуту, из-за переборки послышались ответные удары. Андрей и Надежд, освещая фонариком табличку стали переводить.
— Здесь командир боевой части пять. Пятый и четвертый отсеки затоплены… В нас попала американская торпеда… У нас по горло… У вас?
— У нас по пояс… — быстро застучала молотком Надежда. — Затем, взглянув на Андрея, добавила. — Помогайте… Откроем люк… Перейдете к нам…
Андрей, что есть сил, налег на дверь между отсеками.
Из-за переборки застучали.
— Заклинило… Не открывается…
— Давайте еще! — закричал Андрей, словно его могли услышать в соседнем отсеке.
Однако поврежденная взрывом дверь не открывалась. За переборкой лихорадочно стучали.
— Если вода вас зальет, надевайте акваланги и через торпедный аппарат выходите наружу. Это приказ!.. Здесь неглубоко и берег рядом. Прощайте, товарищи!
— Прощайте, товарищи!.. — отчаянно повторила Надежда и уронила молоток.
Андрей прислонился к переборке. Буква за буквой стучались в мозг слова: «Прощайте!.. А в других отсеках живы?.. Из третьего и второго могли перейти в первый… Возможно, они спасаются через носовые аппараты, если передние крышки аппаратов не уткнулись в дно моря». — подумал он.
Надежда снова зажгла фонарик и в нерешительности подошла к торпедному аппарату.
— Это очень опасно. — тихо сказала она. — Кто знает, какая над нами толща воды! Подниматься надо медленно иначе легкие не выдержат. Сердце разорвет.
Андрей оторвался от переборки.
— Но другого выхода у нас действительно нет. — сказал он. — Надо попробовать.
Он вытащил из своей каюты два акваланга. Проверил в баллонах давление воздуха и, расстелив на полу коридора карту побережья Колумбии, сказал.
— Скорее всего, мы находимся недалеко от Санта — Марта. Километрах в двух от берега. — Андрей показал на карте небольшой зеленоватый кружок. Это один из лучших курортов страны. Много пляжей. Если нас задержат пограничники, скажем что занимались дайвингом и заблудились. За пачку долларов они нас до берега без вопросов доставят.
Когда Надежда облачилась в гидрокостюм и надела маску и баллоны, Андрей привязал к ней прочный капроновый шнур.
— Ты идешь первой. — сказал он. — Бери буй. Дойдешь до конца трубы — выпускай буй наверх. Не сразу, постепенно. Пока не почувствуешь, что он вынырнул на поверхность. Каждый узелок отмечай — определишь, сколько метров линя вытянул за собой буй. Когда буй вынырнет, дашь сигнал, чтобы я закрепил линь в отсеке. Потом всплывай осторожно. Крепко держись за линь. Отдыхай у мусингов, как положено по инструкции. Инструкцию помнишь? Я буду тебя страховать за шнур. Когда поднимешься, дерни за шнур и отвяжи его.
Надежда кивнула. Они обнялись с Андреем. Прикрепив к поясу Надежды мешок с документами и деньгами, Андрей открыл крышку торпедного аппарата. В лодку с шумом хлынула вода. Надежда отшатнулась; вода, поднимаясь все выше, била ей в грудь. Андрей стоял спокойно, ожидая, когда уплотненный воздух остановит поток. Все зависело от глубины, на которой находилась лодка. Если глубина метров двадцать-тридцать, воздух в лодке уплотнится еще до того, как вода заполнит большую часть отсека. Уплотненный воздух сдержит забортное давление. Если глубина большая, придется выходить не только Надежде, но и ему. Затопив вход в аппарат, вода остановилась. Воздух стал густым, плотным, сдавливающим виски. Надежда надела маску и нырнула под воду, к отверстию трубы. В руках она держала шарообразный буй, похожий на огромный мяч. От буя тянулся буйреп, или пеньковый линь, — веревка крепкая и тонкая, через определенные промежутки перехваченная узлами — мусингами. Эту веревку, свернутую мотком-бухтой, держал в руках Андрей. С каждым шагом Надежды вперед бухта раскручивалась. Надежда вошла в трубу, дошла до ее конца и выпустила буй. Море вытолкнуло легкий шар на поверхность. Буй быстро увлекал веревку вверх, пока не вынырнул. Гонимый волной, он потянул свой хвост медленнее; Надежда дала знать в отсек, чтобы Андрей закрепил веревку. Пропустив натянутую пеньковую нить между ногами, Надежда полезла по ней вверх, как взбираются по мачте, с той лишь разницей, что усилия ей приходилось тратить не на подъем, а на сопротивление морю, выталкивающему ее тело.
В отсеке Андрей ждал сигнала Надежды. «Только бы не заснуть. Только бы не лишиться сознания», — думал он. Вода добралась ему до плеч. По длине линя Андрей понял, что до поверхности моря метров тридцать. Наконец он почувствовал слабый рывок, и капроновый шнур перестал натягиваться. Андрей облегченно вздохнул — Надежда на поверхности. В лодке стало невыносимо душно. Андрей задыхался. Вода, кажется, уплотняла не только отравленный воздух отсека, но и тьму вокруг него. Он надел акваланг и, глубоко вздохнув, погрузился в кипящую водоворотами и пузырями воду. Когда Андрей дошел до выхода из трубы торпедного аппарата, то почувствовал, как веревка линя вдруг дернулась, натянулась и сразу ослабла. Андрей быстро потянул его к себе и понял, что буя наверху нет. Боль судорогой сжала грудь: «Что же теперь делать?..» Метр за метром Андрей выбирал свободный конец узловой веревки, наматывая его витками на руку. Когда веревка закончилась, Андрей крепче натянул линь и полез вверх, к палубе лодки.