Василь постоял еще несколько минут и направился к перевалу.
Глава 22Станица Мартановская
Коневодам был дан приказ ждать посыльного. Костров не разводить и смотреть в оба.
Приказ казаки исполняли ревностно. Кони были под приглядом: накормлены, ухожены.
В ожидании новостей коротая время, один из станишников достал из саквы засаленный, пожелтевший кусок газеты.
– Слухай, Ляксей, ты у грамоте дюже тямишь. Почитай, шо тут напысано. Чоловик, шо мне сию газетенку дав, куплял ее в самом Катеринодаре. Балакал, шо о нас напысано, та о горцах, етить их, басурманское мурло, – сказал он, протягивая кусок газеты самому молодому из коневодов.
– Да ни брэши!
– Вот те крест!
Односум недоверчиво взял кусок газеты и, хмыкая, с деловитым видом глянув на друзей, кашлянул для важности. Выждав положенную в таких случаях минутку, начал читать медленно, с расстановкой:
– Заглавие, стало быть. – Он обвел всех важным взглядом, проверяя, все ли внимают. – Территориальный вопрос между горцами и казаками.
– Какой вопрос?
– Самый важный, значит: о земле и границах.
– Иди ты!
– Хай вам грэц!
– Слухать далее будете? Или решили между собой побалакать? – насупился чтец.
– Прости, Ляксей Семенывич. Виноваты, – зажурились односумы.
Казак важно откашлялся и продолжил:
– Горцы, проводя свои будущие границы, правда – пока на бумаге, считаются только со своими собственными интересами. Почему мы должны поступать иначе? Подходя к вопросу будущего размежевания границ со стратегической точки зрения, горцы, очевидно, дают и нам, казакам, подойти потом к пограничным вопросам с той же точки зрения. Мы на нее, ту стратегическую точку зрения, посмотрим, конечно, со своей, казачьей, точки зрения.
Для горцев на первом месте – соображения стратегические. У нас таких соображений больше, а первое из них – тот факт, что на тех территориях, которыми манипулируют горские стратеги, живут казаки и уходить оттуда не собираются. До сих пор мы думали, что наилучшими стратегическими границами в нашем случае являются границы этнографические. Но, как видим, для горцев из Северного Кавказа воли и желаний населения заинтересованных территорий не существует. Вопрос! – Казак сурово обвел взглядом притихших односумов. – Почему же мы должны думать и поступать иначе?
Умеют или не умеют горцы рассчитывать свои силы со своими проектами, это их дело, а не наше. Но мы видим, что казачьего вопроса для горцев не существует. Почему же для казаков должен существовать горский вопрос?
В заключение этого нашего короткого резюме по поводу горских притязаний хочется сказать самим горцам: проекты ваши, конечно, смелые, но – и только. Нет, не крепости Ставропольского плато охранят вашу самостоятельность. Плато то вам пришлось бы сначала завоевать и – неизвестно еще, хватило ли бы ваших сил на то. Говорим вам совершенно искренно: там, где живут казаки, будет или Казакия, или Россия. Никто третий!
Там, где живут горцы, тоже будут или Горцы, или Россия.
Если там, где живут казаки, будет Казакия, то там, где живут горцы, сможет существовать и Горская республика, тогда это будет зависеть только от самих горцев. В этом случае Кавказ вообще получит свою свободу даром.
Если же по тем или иным причинам там, где живут казаки, будет Россия, то совершенно неизбежно, что и там, где живут горцы и вообще кавказцы, тоже будет Россия. Не знаем, что это такое за «знаменитая мансуровская граница», но хорошо знаем, что среди кубанцев до сих пор еще не было сторонников федерации Кубани с Кавказом… – Ляксей Семеныч замолчал и задумчиво посмотрел на односумов.
– Усе?! – спросил коневод, что просил прочитать статью.
– Да, – ответил чтец, – дальше оборвано.
– Происки москалей!
– Ироды!
– Вот, станишные, бачите, шо кацапы мутят? – начал было дискуссию первый, но не закончил. В этот момент троекратно прокричал сыч. Это был условный знак того, что прибыл посыльный. Молодой казак, читавший газету, не раздумывая, сложил ладони у рта и также троекратно сычом ответил в пустоту. Спустя мгновение в просвете меж скалой появилась фигура Василя.
– Це ж Рудь, – громко сказал молодой казак. – Василь, здорово живешь!
Василь, уставший, но довольный, что наконец добрался и выполнил приказ Билого, в следующую минуту уже обнимал своих станичников, троекратно лобызая:
– Слава богу, братцы! Слава богу!
Над станицей Мартанской солнечный диск катился к полудню.
Было жарко.
Малые казачата, вдоволь наигравшись в чижа, думали, чем заняться дальше. До хаты не хотелось. Мамки непременно заставят управляться по хозяйству. А в такой солнечный день, когда приключения сами тебя могут найти, возиться на базу охоты большой не было. Плавни манили своей таинственной тишиной. Приученные с мальства не иметь страха перед неизведанным, в голове самых бойких стали рождаться идеи, как провести с пользой время. Но большинство не желало искать приключений на то, по чему частенько доставалось от батьки с мамкой. Придя к единому решению, казачата гуртом помчались к речке, оставляя на пыльном шляхе четкие следы босых ног.
Марта в это время года заметно мелела и смиряла свое бурное течение. Поскидав шальвары да портки, отсвечивая белыми местами, теми, что пониже спины, казачата с криком и гаканием ринулись в освежающие воды родной реки. Между зарослей ивняка вдалеке виднелась сторожевая вышка и темный силуэт дежурившего казака. Как хотелось малым казачатам хоть на чуток влезть на ту вышку и подывытись, шо робыться за рекой у абреков. Но без спросу идти – выдерут сами казаки, шо на баштях стоят, а опосля еще и мамка добавит. Да еще и с хаты не выпустит неделю. А спрашивать было без пользы. Что малым, что подпарубкам на казачьи посты и залоги ходить было строго заборонено. Но мечту о том, что все же случай побывать на вышке представится, каждый из станичных казачат лелеял и в нее свято верил.
Нанырявшись вволю, дрожавшие от холода, выползли казачата по скользким гладышам на берег. Устроились на согретых солнцем валунах. Разомлели.
– Эх, ща бы сапетку. Шамаек бы натаскалы, – сказал небольшого роста, но крепкий не по летам казачонок.
– Да, шо та наметка, – ответил другой, схожий обликом с черкесом, – пишлы лычу у армян тырить. Я прошлый раз лопазик гарный приметил. Оттель усе видно. Як тильки армян в дом зайдэ, так мы гуртом и гайда.
– Робя, харэ. Мурло не треснэ? – вскинулся третий, самый бойкий из всех. – Пишлы лучше пружки проверим. Давече гордокали фазаны недалече у балки. Оттель до поста треть стаи, можа, половина. Побачимо, як станичные казаки службу несуть.
Под одобрительные возгласы остальных идея была принята к исполнению. Казачата, натянув шальвары да бешметы, гуртом шмыгнули в заросли прибрежного ивняка и, перебравшись через Марту вброд, направились в сторону балки.
– Помню, кабыцю пид орихом у бабули в станыци… Хлиб пыкла в жаромнях, а пирижкы з вышней на капустынных лыстах, помазаних пирьиной в олии. Дрожи робыла сама з хмэля. Тоди вин скрись плився. Хлиб був як пух. Такого вжэ ны пыкуть. Огород 40 соток, и вправлялась сама, тягая кошолкы у город на базарь. От того и гроши водылысь. Та вси до копийкы раздавала дочкам и внуцям. Ще й худобу дыржала. А скико було курэй, качок, гусэй, индыкив… И з вныцямы вправлялась. А шо наши бабы зараз?.. Смих да журба. – Кряхтя и покашливая, дед Трохим делился своими воспоминаниями.
Старики, по обыкновению своему собравшись на майдане под тенью высоченных раин, обсуждали важные, как они считали, вопросы. Балакали за дела былые, когда бравыми казаками отчаянно рубились с неприятелем на поле брани, соединяли эти истории с временем нынешним, не забыли и своих станичников, что пошли абрека воевать. Разгорячились в спорах.
– А в Турляндию или в Персию сходишь, так и грошей карман! Аж сжгутся, так просятся – трать!
– И тратишь, а они из кармана не убывают!
– А зараз?!
– Хиба це жизнь!
Старики повздыхали. В глазах полыхнула молодость, удаль, хоть сейчас самим на коней и гайда на басурмана. Полыхнула и погасла. Майдан сейчас жизнь, тень да прохлада от раин.
Охолонули, испив домашнего квасу, припасенного дедом Трохимом. В жаркий день в аккурат домашний квасок. И продолжили уже балакать за жизнь мирную. Шо старые, шо малые – одно. Вот и вспомнили деды, как малолетками были.
– А у дида була кабыця пид повитою, – продолжил дед Трохим, сделав большой глоток кваса. – Там була балка с гаком на цепи. На той гак чиплявся казан з кашою або супом. Не знаю, чому мени вона так подобалась. Потим вже дида мий казав, що таки на Сичи в куринях булы кабыци.
Гаврило Кушнарэнко – сосед деда Трохима, подхватил:
– Оттож, шабэр. А це колы сами жылы. Важко було, на быках пахалы. З ранку до ночи на степу. А все ж такы весело було. Риздво, Паска, вулыця.
– Эх, шабэр, – ответил дед Трохим, слегка усмехнувшись. – Як у нашого Омэльки нывылыка симэйка: тикы вин, та вона, та старый, та стары, та дви Насти в запаси, та два парубка усати, да дви дивкы косати, та дви Христи в намысти, та дви лялькы в колысци, та Панас, та той хлопыць, шо у нас.
Старики и стоявшие рядом подпарубки засмеялись шутке. Все знали, что дед Трохим мастак был откинуть шутку-другую в подходящий момент. За что и любим был станишными.
– Дидо, – спросил хлопец с черным, выглядывающим из-под папахи чубом, – а як наша Черноморская линия образовалась? Дюже интересно. Будь ласка.
– Ну шо ж, можно и про предков наших славных словечко замолвить, – переходя с балачки на русский, ответил дед Трохим, – слухайте и вникайте. Як наши предки линию ставили. Было то аккурат мая двадцать третьего, года, занчить, одна тыща семисот девяносто третьего от Рождества Христова. Атаман тогдашний Чепега Захарий отдал приказ войсковому полковнику Кузьме Белому о расстановке кордонов от Воронежского редута до Казачьего ерика «расстоянием один от другого в десяти верстах, с определением на каждый кордон по одному старшине и пятьдесят человек казаков». Этот приказ и стал началом создания Черноморской кордонной линии. Изначально Черноморская кордонная линия – то был просто ряд оборонительных укреплений на правом берегу реки Кубани-матушки. Организована она была для противодействия грабительским набегам горцев с левобережной Кубани. Но в итоге кордонная линия не только развивалась и росла, принимая в свой состав все новые ряды укреплений, но даже меняла названия. Так, ее часто именовали и Кубанской линией, и Кубано-Черноморской. Первым начальником Черноморской кордонной линии был назначен войсковой есаул секунд-майор Лукьян Тиховский. Отец будущего полковника Льва Тиховского – героя сражения у Ольгинского кордона. Со временем менялось количество кордонов, как и само их