Дай, дядьку, пъятака!
А нэ дасы пъятака,
Визьму вола за рога,
Хочь нэ вола, так тэлыцю,
Тай повэду у крамныцю.
Глава 44Праздники
Закрутилась круговерть праздничных дат. Каждому празднику казаки с казачками слагали стихи и песни, хороводы, частушки и прибаутки. Когда запорожцы переселились на Кубань, они принесли с собой и свои праздники. Время зимних Святок в народном календаре начиналось с большого православного праздника Рождество, затем Новый год и Крещение, по старому стилю. Минуло Рождество, затем Новый год и Крещение. Каждый из праздников отличался своей вековой традицией, передаваемой мартанцами бережно из поколения в поколение.
В первый день Нового года казачата ходили по дворам – посевали, бросая в передний угол пшеницу, просо, кукурузу, распевая:
Сию, вию, посиваю,
З Новым годом поздравляю!
Шоб вам вэсэло жилося,
Шоб задуманэ збулося,
Щоб николы не хворилы,
Щоб ничого ны болило,
Щоб в роботи всэ горило
Та й в кармани шэлэстило!
В первое утро наступившего года по станице водили «Козу», обряд, также был признан обеспечить счастья и изобилия в наступающем году:
Дэ коза ходе – там жито родэ,
Дэ коза рогом – там жито стогом,
Дэ коза топ-топ – там жита сто коп.
Дэ коза ногой, там добро горой.
Дэ коза туп-туп, там жита сим пуд.
Коза считалась у казаков символом благополучия и плодородия, потому радовались хозяева дома, куда она приходила.
Конечно же, станичники не скупились на подарки. Участники вождения Козы получали сладости, еду, мелкие деньги, а потом устраивали пир на весь мир.
«Чоловик пятнадцать-двадцать, хор такый. Як ударют, так ой-ой-ой! Туркивски девчата, Гармазин, Донци, Шаблюк – ой!» – говорили старики, вспоминая то время, когда сами, будучи парубками, водили Козу.
Хозяева щедро одаривали участников, передавали мехоносу все, что просили, со словами:
– Шо Бог послав! Шоб ваша Коза встала, не жалею ни ковбасы, ни сала. Даю вам овса, наверх ковбаса.
«Коза» вставала, кланялась хозяину и домочадцам, весело мекала. Затем кланялась и свита Козы.
В конце, как и по ходу обряда, было немало импровизаций. Сопровождавшие Козу могли иметь ложки. На ложках они играли, а Коза танцевала.
Еще одной традицией по всей Кубанской области было вождение Мыланки.
Козу и Мыланку водили в одно время. Под Новый год, на святую Миланию, девки ходили щедрувать под окнами. В щедровании принимали участие только девочки и девушки. Подходя под окно, они просились: «Благословить щедрувать!» При этом в хату они не заходят, а щедруют у окна дома. Как с хаты скажут: «Щедруйтэ», то они начинают петь щедривки:
А в Ерусалыми рано задзвонылы,
Дива Мария сына спородыла:
Туды изибралысь уси сьвятийи,
Думылы-гадалы, якэ имня даты,
Далы йому имня прысьвятого Суса:
Дива Мария имня полюбыла,
Имня полюбыла, поблагословыла.
Щедрый вэчир! Добрый вэчир!
Добрым людям на здоровя!
Щедровочка щедровала,
До виконця прэпадала.
Шо ты, тетко, напэкла,
Нэсы нам до викна.
Щэдрый вэчир,
Добрый вэчир!
Щедрык-вэдрык,
Дайтэ варэнэк,
Грудочку кашкэ,
Кильцэ ковбаскэ.
А щей мало,
Дайтэ сала.
А як донэсу,
Дайтэ й ковбасу,
А то хату рознэсу…
Компании, водившие Козу, ходили со звездой, украшенной лентами, с иконкой Божьей Матери или Исуса в центре. Кто-то нес с собой куклу, другие тащили еще и подводу для подарков. Главное действующее лицо – Коза – обряжалось в кожух, тулуп, на голове – вывернутая шапка, рога и колокольчик. Коза на четвереньках вбегала в дом под напев свиты:
– Добрый вэчир вам, щедрым господам. Не сами йдэмо, Козу вэдэмо.
Мыланку же водили преимущественно девочки и девушки. Ее костюм состоял из юбки, кофты, фартука, венка из цветов с разноцветными лентами. Обязательный атрибут наряда – веничек или метелочка, а еще могли быть железные тарелки и ложки. Были компании, в которых Мыланку сопровождал Васылько – в шароварах и соломенной шляпе или фуражке.
Обряд Мыланки был очень красочным, эффектным не только внешне, но и по своему духовному содержанию. В образах Мыланки и Васылька, в сопровождающей песне воплощалось идеальное жизненное представление о прекрасном, вековая нравственная мудрость человеческого общения.
Мыланка, так называли всю святочную группу, с шумом выходила на улицу и шла дальше, сопровождаемая собачьим лаем. И уже где-то на другом конце улицы слышалось: «Пустить Мыланку!» А хозяева долго, до поздней ночи, вспоминают и обсуждают святочных гостей.
Новогодний стол обильно заставляли едой: свининой, пирогами и прочими яствами, высоким и пышным хлебом, так, чтобы за ним не было видно хозяина. Это древний обычай. А для того, чтоб «житы богато», под скатерть клали солому.
Вся казачья семья обязательно гадала: на погоду, замужество дочерей, судьбу членов семьи. Считалось, что, если под Новый год на ветках деревьев будет иней, то есть надежда на хороший урожай. Также существовала традиция, что в дом в Новый год первым должен зайти мужчина, поэтому ранним утром первого января молодые казаки, подпарубки приходили посевать к родственникам, соседям и друзьям. Посевать ‒ значит рассыпать в хате, на почетном месте ‒ перед иконами, зерна пшеницы или других полезных растений. При этом посевальщики пели, просили Бога помочь хозяевам вырастить хороший урожай, быть с ними во время работы в поле: «А в поли, поли Сам плужок орэ, А за тым плужком Сам Господь ходэ». Благодарные хозяева дома подавали взрослым посевальщикам выпивку и закуску, а детям ‒ сладости.
Зерно, оставшееся после посевания, считалось особенным. Его могли дать курам, чтобы те лучше неслись. А могли рассыпать по грядкам или вынести к воротам для хорошего урожая.
С Васильева дня можно было сватать, потому хозяева, у которых дочки были на выданье, сажали посевальщиков на пороге и «тягали», то есть дергали их за чубы, за что полагалось дополнительное вознаграждение.
Станичная молодежь собиралась на гулянья, а старики шли к соседям на «бэсиду».
В этот вечер примечали: луна на ущербе – не будет в году большой удачи. Тучки небо затягивают, закрывают месяц – скорее в дом, считая, что это ведьма летает над крышами.
Святки в станице Мартанской – особенное время, настоящая отрада для души, простор для юморных импровизаций и подлинного веселья. В это время по станице ходили целые свиты ряженых, игралась музыка на музыкальных инструментах, пелись бесчисленно песни. Станица гуляла и веселилась.
Святых Василя и Меланью сменила Голодная кутя, или Свечки. Так называли казаки Крещение Господне.
Как и Рождеству Христову, Крещению предшествовал Сочельник с приготовлением и ношением кутьи. Отсюда и пошло название праздника «кутя».
Вся станица стремилась попасть в этот праздник в церковь, чтобы принести домой крещенскую воду. С крещенской водой и свечой станичники возвращались домой.
Иван Михайлович, следуя традиции, внося святую воду во двор, говорил: «Святая вода во двор, а вся нечисть со двора».
Все члены его семьи отпили понемножку воды. Иван Михайлович окропил с молитвой всех своих домочадцев, а потом так же закрестил хату, баз, хозяйство от бед и несчастий.
Воду налили в большую чашу. Венчик для окропления Наталья Акинфеевна сделала из сена из-под рождественской кутьи. Во время окропления все дружно читали «Отче наш». Иван Михайлович каждый раз, брызгая водой «навхрэст», повторял: «Во имя Отца и Сына, и святого Духа!» Освящая же худобу, Иван Михайлович, помня о традициях, говорил: «Нечисть со двора, крест – во двор!» Следом за ним шел Микола, нес пирог с кутьей, сухофруктами. По окончании ритуала пирог внесли в дом и поделили между всеми членами семьи. По тому же принципу и в других станичных семьях проводился обряд освещения хаты и база.
Одновременно с окроплением ставили мелом кресты. Их ставили везде. Тот, кто это делал, мог приговаривать: «Хто хрэстык пыснэ, той и пырога куснэ». И откусывали кусочек пирожка, пирога, хлеба, которые брали с собой на окропление. Окропляли святой водой, по обыкновению, всех и все, за исключением собак и кошек. Люди, домашняя живность, продукты, святой угол, окна, двери, подворье – все это считалось важным и окроплялось особенно тщательно.
Одновременно с окроплением станичники, в частности и Иван Михайлович Билый, проводили ритуал «опоясывания». Очертил мелом хату. Сплошную меловую линию, высота которой могла быть разной, Иван Михайлович постарался провести как можно выше. Ведя мелом от глухого угла дверей, где навесы, вокруг хаты, заканчивая в том же месте, откуда начинал, станичный атаман приговаривал: «Чтобы конопля, лен высокие уродились», «Чтобы куры хорошо неслись», «Чтобы из дома ничего нэ разбегалось». После завершения ритуалов окропления и опоясывания довольный выполненной работой хозяин и вся его семья сели за праздничный стол, уставленный обильно яствами. «Щедрый вечер, добрым людям на здоровье!» – возгласил Иван Михайлович.
Словно вторя ему, по всей станице Мартанской и в других хатах за празднично накрытыми столами произносились речи, в которых славили Крещение Господне.
В продолжение праздника Крещения, собравшись гуртом, казаки – и средних лет, и кто помоложе – шли к реке Марте и, разделившись на группы, готовились ко второму водосвятию. Среди мартанцев, унаследовавших это от своих запорожских предков, бытовало представление о двух видах крещенской воды, или агиасмы. Первая была та, что приносили из церкви. Но не менее особыми качествами наделялась вода, набранная в реке в двенадцать часов ночи. Казаки свято верили, что в полночь вода в Марте останавливается, и в этот момент ее и следует набирать.