Сразу крик со стоном по двору. Редкая стрельба в разные стороны. Засвистели пули. Забили рикошетом о камень. Теперь по плану Сашко должен отстреливать тех, кто попробует добежать до лодки или кинется спасаться вплавь.
Страшно в полусонном состоянии, практически без оружия, попасть под безжалостный огонь. Тех, кто отстреливался, подавляли в первую очередь. Когда Горазд с Григорием присели перезарядиться, для меня не осталось достойных целей. Смотрел, как раненые турки кулями шевелятся. Мычат. Увидел, как скользнули две тени за каменный колодец, разрядился по ним. И дух перевел. Ночной ветер сдувал пороховой дым к морю. Площадка перед воротами хорошо просматривалась. Среди тел шевелений не было. Однако проверить нужно было, выстрелы в спину никого не обрадуют. Тут же молнией прилетела мысль о сербах, а когда от этих ждать, и от кого именно.
Пока менял стреляные патроны на новые, Гриц с сербами, замотав носы, уже крутились внутри форта, орудуя ножами ловко и быстро.
– Атаман! – окликнули снизу, призывно свистнув. Свесился с края крыши. Внизу стояли Швырь с сербами.
– Я уже здесь, – сказал старик, тяжело переводя дух и поправляя торбу.
– Остров чист – никто не ушел.
– Хорошо. Готов сундук вскрывать? Без тебя вряд ли управимся.
– Нет, – Швырь тряханул головой, – не сейчас. Беру Горазда с собой, заминирую форт напоследок. Пусть взлетит к чертям.
– Мы зачем, старый ты черт, сюда приперлись? Ради этой каменной развалюхи? Быстро к сундуку!
– Сашко, бери сербов, весла, перегоните большую лодку к малой, под защиту стен.
Сам вытащил из трубы мундирчик, и вонючий, не дай господи, дым сразу повалил, крылом накрывая реку. Теперь пора внутрь, искать сундук. Спустившись, осторожно ступая между голых окровавленных тел, вошел в форт. Глаза сразу заслезились, в горле запершило. Ох и знатную вонючку Батько смастерил.
24. Сундук
Хлопцы готовили пушки, уже подкатили к бойницам и сняли деревянные щиты с амбразур, обращенных к береговой казарме. Я был прав, все-таки османы – серьезные противники: сгоревшие камышовые заменили более прочными деревянными и влажными, видно, на ночь водой поливали.
– Господин сотник, – докладывал Грицко, – пушки заряжены картечью, турки постарались, сейчас наведем на пристань, и можно палить.
– Готовьтесь. Зажигай фитили. Сундук видели?
– Да куда ему деться? Вон там стоит. Одному с места не сдвинуть. Закрыт. Швырь где?
Сундук нашел сразу. Действительно тяжел – попытался с места сдвинуть, не получилось. Прав оказался Грицко. Любовно погладил замок и кованые защитные листки. За этим атамана и застали казаки.
– Да что ты его, как дивчину, оглаживаешь! – отодвинул его в сторону Швырь, сразу взяв инициативу на себя. Завозился с замком, закряхтел. Кажется, от этих звуков не только сотник обеспокоился.
– Шо там, Батько? Старик махнул рукой, мол, давай своими делами занимайся, и вытащил не пойми откуда кривую железяку. Швырь ковырял своей железкой в заветной скважине, одновременно постукивая рукояткой ножа по сундуку и к чему-то прислушиваясь. Наконец усмехнулся, оборачиваясь.
– Я такие замки в детстве сам ковал, – сказал он и приподнял крышку сундука. – Извольте.
В ящике ровным слоем лежали золотые лиры. Монеты благородно блестели. Не доверху, даже не до половины, однако денег было много. Никто из казаков никогда столько не видел. Да и где они могли видеть много денег. Там, где им удавалась «добыть зипуна», сотня лир считалась счастьем. Здесь были тысячи. Неплохо султан платит своим воинам. Забежали сербы.
– Со стороны казармы крики, – осекся Михайло, увидев раскрытый сундук. И встал колом, не в силах больше слова сказать. Микола вздохнул, принимая решение.
– Браты! Гляди! Берем десятую часть, то наше по закону, – шашкой отмерил, сколько брать. – Больше-меньше – считать недосуг. Остальное ваше. Принимается?
Мужики переглянулись, пожали плечами. Конечно, принимается, кто бы сомневался.
– Отсыпай.
Золота после такой дележки, кажется, не убыло. Тут на берегу взорвалась батькина бомба. Один из камней, которые Швырь использовал как шрапнель, влетел в форт и гулко разбился о каменную стенку. На берегу крики, стоны. Пришли, значит, гости. Пока идет, как задумано.
– Лодки теперь у них нет. Гнаться не на чем, – сказал Грицко, выглядывающий в бойницу, и усмехнулся недобро: – А скоро и некому будет.
– Все равно швыдче, хлопцы.
Упаковав золотые, Батька, повозившись, закрыл замок. Сербы под его присмотром прилаживали меха.
– А ну, Гриц, пальни из пушки, чтоб неожиданностей не было. Закрой слух, казаки!
Выстрел оглушил и ослепил, мало того, все помещение заполнилось кислым пороховым дымом.
– Тикаем, братцы. Швырь, Горазд! Не задерживайтесь в форте!
– Не сомневайся, атаман, уходите, – похлопал меня по плечу старик и улыбнулся на прощанье. Подхватив сундук, потащили за форт к лодкам.
Осторожно спихнули конструкцию в воду. Выбрав веревку покороче, привязали к сидению. Нос лодки начал подниматься. Атаман отдал команду:
– Кидай наперед что потяжелее.
Веревки и винтовки, сидора уже лежали там, туда же пристроили мешок с лирами. Разобрали весла.
– И раз, и-и раз.
Лодка стоит на месте. Еще пушечный выстрел, а мы едва стронулись с места.
– И раз, и раз.
Упрели, насилу сдвигаясь с каждым метром. Вскоре показались на берегу две фигуры казаков. Горазд с Батькой быстро догнали нас на маленькой лодке.
– Швыдче, хлопцы, сейчас в форте рванет, я им крюйт-камеру подпалил, – закричал Швырь.
– Давай, браты! Давай!
Браты старались изо всех сил. Лодка постепенно набирала ход. Сзади опять громыхнуло. Из бойниц вырвались потоки пламени, а сама крепостица как бы приподнялась и осела, став значительно ниже. Редкие грудки зашлепали по воде. Одной такой бомбочки, попавшей в один из воздушных мешков, хватило бы, чтоб утопить все наши надежды. Похерить наши труды. Однако Матерь-заступница уберегла, и впервые я поверил, что все получится. Чтоб такие мысли не спугнули удачу, нужно быстро переключиться на другой объект. Обернувшись, похвалил басурман:
– Глянь, как хорошо османы умеют строить. Швырь подорвал весь запас пороха, который был в форте, а он не рассыпался-таки на отдельные камешки.
– Это из-за бойниц и открытых ворот, сила пороха через них вышла, хотя крыша наверняка рухнула.
– Значит, пока завал не разберут, сундука не хватятся.
– Похоже, пара лишних часов у нас есть.
По нам не стреляли. Никто не преследовал. Скоро и не увидят, выпадем из поля зрения. Течение и дружные гребки приближали к морю. Я позволил себе улыбнуться. Первая часть плана выполнена. Но ведь так же хорошо не бывает? Боясь спугнуть удачу, я подналег на весло, скрывая эмоции.
– И-и раз! И-и раз!
Выйдя в море, на некоторое время слаженная работа гребцов нарушилась. Волны были повыше, чем в озере, и их частота была совсем другой. Непривычные к морской гребле казаки, частенько загребали воздух. Тогда лодка рыскала, направляясь то к берегу, то от него, однако вскоре все наладилось, а главное, настроение было чудесное. К третьей бухточке подошли, когда рассвет окрасил небо и море серым.
Первыми сдали дюжие сербы. Ритмичная работа постоянно нарушалась, весла все чаще загребали воздух. Хоть время было дороже золота, но спина, руки одеревенели. Боевой кураж прошел, пустота вытесняла все мысли, только спать, и никаких желаний. Рассвет почему-то не наступал. Кажется, стало еще темнее.
– Всем спать полчаса, – скомандовал сотник. Он прекрасно понимал, что началась самая опасная, подлая часть похода. Однако сербы сейчас были не опасны. Рослые мужчины устают быстрее, и времени восстановиться им требовалось больше.
Оружие у каждого в лодке было под рукой, но делать резкие выверенные движения сейчас никто просто не сможет. Сотник знал, что Гриц, пока не удостоверится, что союзники крепко спят, не позволит себе даже прикрыть глаза. Сашко незаметно сунул в рукав кинжал. Атаман тоже, привалившись к борту шлюпки, нащупал за пазухой револьвер и осторожно взвел курок. Так и провалился в забытье.
25. Гроза
Разбудила яркая вспышка.
Пока осматривал спящих товарищей, долетел раскатистый гром. Следующая молния разрезала темное небо параллельно морю от края до края. По привычке казак начал считать: – Один – и, два – и. Гром раздался, когда счет дошел до двадцати.
– Далеко, где-то в Турции, наверное.
Горизонтальные молнии сверкали, гром гремел, волны стали реже, но выше, пока вроде не опасные, но иногда вода попадала в лодку, а вот берег оказался дальше, чем раньше.
– Подъем, господа казаки!
Гром после молнии долетал за восемнадцать счетов, гроза приближалась, но не стремительно. Весла разобраны, говорить не о чем, все все понимают.
– И-и – раз. И-и – раз.
Казалось, лодка стоит на месте, а может, так и было. Через час берег приблизился, но и воды в лодке прибавилось, пришлось всем вычерпывать воду.
– Если здесь утопим сундук, никогда не найдем.
– Давай, хлопцы, за весла. И-и – раз! И-и – раз!
Когда силуэты людей на берегу можно было различить, сил совсем не осталось. Воздух из мешков, видимо, потихоньку выходил, и тяжесть золота задирала нос лодки все выше. Еще немного, но сил нет.
– Никак Сречко? – Гриц первым увидел застывшие фигуры на берегу. Молчаливые, размытые, какие-то нереальные в своей неподвижности. Сербы скорее угадывались на фоне скал и крупных валунов, рассматривая еле приближавшуюся лодку. Сербы в лодке странно повели себя. Один обрадовался, снял с головы шапчонку, замахал, громко стал приветствовать товарищей. Другой сник еще больше, ссутулился весь, посерел лицом, то ли от усталости, то ли от только ему ведомых мыслей. Грицко бегло посмотрел в сторону разбойников и не удержался, грязно выругавшись, сплюнул в воду, опуская весло.
– Принесло же их. Вот чуйка у людей.