Накопления у него, конечно, были, в этом Надька была права. И дом он смог бы себе построить, и не только здесь, но и на родине. И мысли такие приходили несколько раз. Но Акиму хотелось большего. Он чувствовал, что золото Сечи где-то здесь, рядом, и вот-вот откроется ему. И тогда будет совсем другая жизнь. И Рябая в его планы на новую жизнь никак не вписывалась.
— А что, не гожусь в жёны? — спросила она.
Аким покрутил в руках опустевшую бутылку, поставил её на пол, взял со стола Надькин стакан, спросил: "Я допью?". И, не дожидаясь ответа, выпил. — Ты не ответил.
Аким посмотрел пьяным взглядом на хозяйку.
— Пойдём в спальню! — заявил он.
— Ещё не вечер, прийти кто-нибудь может, — не уверенно ответила Надька.
— Пойдём! — Аким настойчиво схватил её за руку.
— Подожди, я хоть дверь на крючок закрою.
Встав из-за стола, Аким почувствовал, что опьянел сильнее обычного.
— Чёртова баба, — проворчал он. — Из чего она его делает?!
Два раза упав по пути, Аким всё же добрался до кровати.
Очнулся он поздним вечером. На полу. Рядом со зловонной лужей рвотной массы. Надька брезгливо отодвинула его ногой, и принялась вытирать пол тряпкой.
— Вставай! — сказала она.
Аким с трудом поднялся.
— Уже утро? — спросил он заплетающимся языком.
— Утро, утро, — соврала хозяйка, беря его под руку. — Пора тебе!
Она силком проводила Игната до двери и вытолкнула на улицу.
— Не приходи ко мне больше! — сказала на прощанье.
Ничего не соображая, Аким побрёл по улице. Ноги сами принесли его к дому торгашки самогоном.
— Митрофановна, открывай! — заорал он хриплым голосом, опершись о забор, чтобы не упасть.
Из-за калитки показалась седая голова в цветастом платке.
— Чего орёшь на ночь глядя?!
— Так сейчас вечер? — удивился Аким. — Обманула, зараза… Да и хрен с ней!
— Чего ругаешься? — прикрикнула хозяйка. — А ну иди отсюда! А то сейчас коромыслом как перетяну…
— Не шуми, Митрофановна, — попросил Аким. — Не на тебя ругаюсь. Продай мне ещё бутылочку.
Митрофановна сразу подобрела и отперла калитку.
Добравшись до своего жилища — бывшей летней кухни, которую он снимал — Аким в одиночку выпил ещё треть бутылки, запивая водой, и завалился спать до утра.
— Вставай! — растормошил его утром за плечо Тудысюдый. — На работу пора. Ну и дал ты вчера жару, перегарище — не продохнуть.
— Угу, — промычал Аким.
Сходив к колодцу, он облился ледяной водой. Стало немного легче. Настроения, впрочем, это не прибавило. Предстоял тяжёлый день.
По пути на гору Макар ставил Акиму задачу.
— Пойдёшь к четвёртому руднику, там недалеко засыпанную копанку нашли, — сказал он. — Посмотришь, что за порода там, которую из-под земли достали. Она там кучей должна быть заметной. Ну, как я учил. Кайло[35] возьми и лопату — копнёшь, если грунт сильно слежался. Да и змей отогнать будет чем. Конец мая — время змеиных свадеб.
— Примета такая есть: там, где золото — там всегда змеи! — сказал Аким.
— Причём здесь золото?! — недовольно сказал геолог. — Ты слушай, что говорю тебе! Я собирался пока на карьер сходить, там, вроде, интересное что-то откопали. Да, вижу, из тебя сегодня работник никудышный.
— Я понял, понял, — ответил Аким, еле сдерживая волнение. — Всё нормально, я сам справлюсь. Возьму там образцы, и тебе принесу.
"Засыпанную копанку, — кружилась фраза в его не успевшей протрезветь голове. — Засыпанную…"
— Ладно, тогда, — согласился Макар. — Земля там чужая, а нам определить надо, чего она стоит, и стоит ли вообще её хозяину в аренду брать, или в ней ценного и нет ничего. Так что спасибо тем копарям, которые грунт из-под земли когда-то вынули — нам работу облегчили.
От четвёртого рудника до копанки Акима проводил рабочий. Среди высокой травы невысокий холм издали был не заметен.
— Ну, всё, дальше я сам, — сказал Аким провожатому. — Возвращайся, мне здесь долго возиться придётся.
Он обошёл холм вокруг, определил, где был вход в копанку, и подошёл к этому месту. В двух шагах слева, под кустом шиповника что-то зашевелилось. Аким перехватил двумя руками лопату, которую нёс на плече, и отбросил ею клубок змей. "Приметы не врут", — подумал он.
Земля была каменистая, вперемешку со скальной породой. Аким долго долбил киркой, потом выгребал породу лопатой, снова долбил… Наконец, порода провалилась внутрь, образовав небольшое отверстие. Аким принялся расширять вход с удвоенной энергией. Когда отверстие стало достаточным, чтобы в него пролезть, Аким достал из сумки металлическую лампу-коногонку, зажёг её трясущимися от усталости и нервного напряжения пальцами, и двинулся внутрь копанки.
Дышать здесь было трудно. Сделав несколько шагов, Аким обо что-то споткнулся, остановился, всматриваясь в темноту, вытянул вперёд руку с лампой. Внизу он заметил торчавший у самых ног полукруг — нечто похожее на сломанное колесо подводы. Аким наклонился, и инстинктивно схватил рукой торчавший кусок прежде, чем поднёс к нему лампу, чтобы рассмотреть получше. А рассмотрев, моментальное её одёрнул — оказалось, за колесо он принял ребро скелета лошади. Переступив через кости, Аким сделал ещё два шага, и наткнулся на второй лошадиный скелет. "Не то, — понял он. — Лошадей здесь быть не должно. Прав был чёртов Тудысюдый — скотомогильник здесь, поэтому и вход засыпали". На всякий случай он прошёл ещё несколько шагов и убедился, что дальше ничего нет.
Аким выбрался наружу, тяжело дыша сел на землю.
— Чёртово золото, — бормотал он вслух, не замечая. — Чёртовы казаки… "Это всё! — решил Аким. — Домой, к Дону!". Отдышавшись, он поднялся, взял кирку, и устало побрёл прочь. Лопата осталась лежать у разрытого входа.
О том, чтобы брать образцы грунта, Аким теперь даже не думал.
Добравшись до правления участка, где располагалось руководство, он сел на лавку под навесом у входа, чтобы собраться с мыслями. Сидел так минут 10, а может и час — время для него остановилось. Время близилось к вечеру. Дверь правления распахнулась, и на крыльце появился Петька Гадюка со свёрнутой в трубку бумагой в руке и довольным выражением лица.
— Чего это ты тут сидишь? — весело спросил он Акима.
— Твоё какое дело?! — зло ответил тот. — Главный инженер здесь? Мне полный расчёт получить нужно. Прямо сейчас.
— Чего это ты? — удивился Петька. — Только золото нашли, а ты увольняться надумал?
— Как нашли?
От удивления Аким вскочил с лавки.
— Так ты не знаешь?! Пока ты где-то ходил, Макар, начальник твой, золото на карьере нашёл. Я вот к хозяину еду, новость хорошую ему сообщить. Наверное, с ним и вернусь. Думаю, он сразу посмотреть захочет.
Аким бросил взгляд на бумагу в Петькиной руке. "Карта, — понял он. — Это карта выработок. Наверняка там уже и место, где клад нашли, отмечено".
— Ладно, некогда мне, — сказал Петька, и прошёл дальше, оставив Акима позади.
В следующую секунду Аким схватил кирку, размахнулся…
— Хрясь! — металлическое остриё вошло в Петькин череп сзади.
Петька упал, перевернулся набок, и затих. Выпавший из руки свёрток оказалась рядом с его головой. Ручеёк крови, пройдя по земле, добрался до бумаги и промочил её край.
Аким быстро подобрал свёрток, сорвал опоясывающую нитку, развернул… Да, это была карта: топографическая карта Стрельбицкого с нанесённой чёрной и синей тушью штриховкой — отметками площадей геологоразведочных и добычных работ. В правом нижнем углу расплылось кровяное пятно.
"Что я наделал?! — спохватился Аким. — Нужно бежать".
Но уйти ему было не суждено. По деревянным ступенькам правления уже стучали сапоги — это бежали Макар и главный инженер, видевшие всё произошедшее через окно.
А в это же время, всего в полуверсте от разрытой Акимом копаки, под землёй, на одном из бочонков треснул и сполз металлический обруч, полностью перегнивший от сырости за 118 лет. Впрочем, на сохранность драгоценностей, находящихся в бочонке, это никак не повлияло.
Полицейские прибыли уже затемно. На карете с решётками в окнах, запряжённой парой лошадей. Их было трое: один в солидном чёрном костюме с такой же чёрной окладистой бородой, и два жандарма в мундирах с блестящими пуговицами, с шашками через плечо и револьверами у пояса. Первым допрашивали Макара. Здесь же, в правлении, при свете керосинки. Допрашивал тот, что солидный. Жандармы сидели на улице — охраняли Акима, привязанного ремнём за руки к столбу навеса.
— Чокнутый он, — сказал Макар. — Я давно замечал — не то что-то с ним.
Всё ему золото мерещилось. А сегодня мы золотоносную кварцевую жилу обнаружили, вот его и переклинило. Как не вовремя! Такая радость для хозяина, а тут…
Вторым допросили главного инженера.
— Ничего не знаю про этого Акима, — вздохнув, сказал он. — Я с ним почти не общался. Странный он какой-то. И как всё это не вовремя! Можно как-то так сделать, чтоб шума поменьше было? Петруху уже не вернуть, а дурная слава нам ни к чему.
Последним на допрос привели Акима.
— Допросите меня бес посторонних, — попросил он. — Один на один. Я вам всё расскажу.
Дознаватель кивнул. Жандармы привязали руки Акима к спинке стула, и вышли на крыльцо.
— Здесь есть клад, — тихо заговорил Аким. — Казна запорожской Сечи. Я обязательно её найду. Мы можем поделить её пополам, там много золота, очень много, хватит на всю жизнь даже внукам…
Глаза его горели нездоровым блеском. Пока Аким говорил, дознаватель бесстрастно и скрупулёзно записывал его рассказ в протокол допроса, регулярно макая перо в чернильницу-непроливайку. Когда допрашиваемый замолчал, полицейский взял пресс-папье и аккуратно несколько раз промокнул написанное. Он вообще отличался аккуратностью во всём: и в одежде, и в письме, и в соблюдении служебных правил. Акиму полицейский не ответил ничего.
— Григорий! — крикнул он.
В помещение сию же минуту ввалились жандармы.