— С портфелем нельзя! — заявил он. — Можете оставить его здесь. Поднимайтесь на второй этаж, там вас встретят.
Главный архивариус — седой старичок, служивший здесь, наверное, ещё с дореволюционного времени — тоже попросил Сергея показать документы, и долго рассматривая их сквозь толстенные линзы очков.
— Скажите, есть шанс, что эти документы сохранились? — нетерпеливо спросил Бритвин.
Архивариус склонил голову и удивлённо взглянул на него поверх очков.
— Молодой человек, — ответил он, — Если документы были, значит, они и есть. У нас никогда ничего не теряется.
— Я имел ввиду — может их просто уничтожили за ненадобностью, когда из здания бывшего архива царской полиции к вам сюда перевозили?
— Вряд ли, — ответил старичок. — Если документы перевозили, то перевозили всё полностью, никто бы их там не сортировал. Это, конечно, если они вообще там были. Чего гадать? Сейчас посмотрим.
Он провёл Сергея в подвал. Там, в большой комнате, тесно уставленной деревянными стеллажами от пола до арочных потолков, попросил посетителя подождать за небольшим письменным столом, приютившимся сразу у входа. Сам же, прихватив на плечо металлическую лестницу-стремянку, исчез между стеллажами.
Ждать Сергею пришлось долго. Как ему показалось — очень долго.
Изредка до его слуха доносилось шуршание и непонятные звуки, похожие на скрежет крысиных зубов о металл — именно такую ассоциацию они вызвали у Сергея. Он уже стал всерьёз волноваться, не умер ли там старик, не придавило ли его стремянкой в узком проходе, как послышались шаги, а затем появился и сам архивариус, без лестницы, но с серой картонной папкой в руках.
— Вот требуемые документы, — сказал он, и положил папку на стол перед Сергеем. — Ознакомиться можете прямо здесь. Когда закончите — позовите погромче. Я пока немного порядок наведу. Мыши, знаете ли, вредить повадились: кожаные переплёты на старых папках грызут. Травим их, травим… А подчинённых у меня не так много, вот и приходится самому.
Старик снова ушёл, а Сергей развязал аккуратно завязанную папку и раскрыл её. Карта лежала последней в разделе "Приложения", сложенная в несколько раз в приклеенном к папке конверте. "В педантичности царским сыщикам не откажешь", — подумал Сергей. Он вынул карту, развернул, взглянул на название населённого пункта: "Пеоновъ-Нагольченский". "Не то, — опешил он в первую секунду. — Не тот район". Положив карту на стол, Сергей принялся рассматривать её внимательнее. "Юго-восточный угол залит, похоже, кровью, — размышлял он. — Значит, карта всё же с убийства. Может посыльный нёс карту другого района? Но какого?". Он всмотрелся в линии рельефа под нанесённой на них штриховкой, условные обозначения ориентиров…
— Она! — с облегчением прошептал Сергей.
"Названия населённых пунктов менялись с течением времени", — понял Бритвин.
Он хотел было уже позвать архивариуса, но решил взглянуть на другие документы дела. Ему стало интересно — кто и за что убил брата женщины, которая так ему помогла. Сергей перелистнул несколько листов, нашёл 69 протокол допроса подозреваемого, задержанного на месте преступления, принялся читать…
Дочитав, он ещё с минуту сидел в задумчивости. "Сразу после моего ухода старик наверняка прочтёт содержимое папки, — лихорадочно соображал Бритвин. — Ему ведь интересно, чем это дело заинтересовало Москву. Прочтёт про клад и доложит о нём выше. И тогда меня, за то, что не сообщил, расстреляют. Никто не поверит, что я не заметил. Долго разбираться не будут, не такого я большого полёта птица. А если сообщить? Тогда пригонят энкавэдэшников, найдут клад, признают культурной ценностью и изымут в пользу государства. Но это будет без меня. Я же к находке не буду иметь никакого отношения. И никакого вознаграждения". Бритвин представил, как солдаты НКВД грузят в кузов "полуторки" бочонки с золотом, а он наблюдает за происходящим издали, с грамотой от наркома цветной металлургии в руках.
Из глубины хранилища донёсся звук передвигаемой стремянки. Времени на раздумья больше не было. Не осознавая, зачем он это делает, Бритвин вырвал из дела протокол, скомкал его и сунул в карман пиджака. Тут же вспомнил про милиционера на проходной… "Назад пути нет! — понял он. — Найдут у меня протокол — точно расстреляют". Он вынул протокол из кармана, изорвал на куски и принялся эти куски жевать, комкая руками и отправляя в рот один за другим. Бумага была не вкусная и трудно жевалась. Превозмогая рвотные позывы, Бритвин заставил себя глотать пережеванную массу. Он ещё дожёвывал последний обрывок, когда вернулся архивариус.
— Ну как, нашли, что искали? — спросил старик, ставя стремянку на место.
— Угу, — промычал Бритвин, и проглотил последний кусок.
— Вот и хорошо! Всё, дело можно убирать?
— Дело — да. А это приложение я заберу.
Сергей показал изъятую карту.
— Если для этого нужно распоряжение из Москвы, то я попрошу воспользоваться телефоном, — добавил он.
— Если вам больше не нужны разрешающие документы, вы можете оставить их, — сказал архивариус. — По ним у вас достаточно полномочий, а телефонный звонок к делу не подошьёшь, документ всё же надёжнее. И нужно будет ещё расписку написать.
Бритвин на минуту задумался. Оставлять предписание не хотелось. "А всё равно ведь следы моего обращения к делу останутся, — подумал он. — Одна расписка, или расписка с предписанием. Без расписки ведь карту не отдадут, ещё и доложат о конфликте".
Ладно, — нехотя согласился он.
Выполнив все необходимые формальности, Бритвин забрал свой портфель на проходной, положил в него карту, вышел на улицу, и с облегчением вдохнул свежий воздух, пахнущий дождём. Вскоре подъехал и водитель на "полуторке".
Вернувшись в село, Сергей пошёл сразу в сельсовет. Кроме секретаря, как обычно в это время, там никого не было.
— Вернулся?! — обрадовано сказала Мария. — Вот и хорошо! Борщ остыть не успеет. Я на обед домой бегала, приготовить успела.
— Спасибо, Маш! — устало ответил Сергей. — Только мне сначала позвонить нужно, пока рабочий день не кончился.
Он снял трубку телефонного аппарата, покрутил диск…
Спрашивать, у кого бы то ни было, разрешения позвонить Бритвин больше не собирался. Он быстро понял: здесь он — человек из Москвы, здесь он — начальство.
— С профессором Ильиным соедините! — сказал он в трубку. — Здравствуйте, Владимир Евгеньевич! Да, это я. Я нашёл карту выработок. Считаю целесообразным и перспективным продолжить разведку рассматриваемого участка с помощью бурения и отбора технологических проб из старых рудников… Да, нужна техника и оборудование… Да, спасибо!
Спустя полгода, благодаря стараниям Сергея, преподносившего руководству, что возобновление разработки выгодно, было принято решение начать на разведываемом участке добычу золота. Бритвин был назначен руководителем разведочно-добычного предприятия. Тогда же он слетал в Москву. Единственный раз за истекшее время. Теперь Сергей туда и не стремился — уже после 2 месяцев проживания на квартире у Марии, он спал с ней в одной постели.
— Ты же понимаешь, работа у меня такая?! — врал он жене. — Никак мне нельзя участок оставить.
Впрочем, на счёт того, что участок нельзя оставлять, он не врал — схрон с кладом рабочие могли вскрыть в любой момент, и в этот момент он должен находиться рядом.
В Москве Бритвину выдали револьвер — оружие теперь было положено ему по статусу, как начальнику золотодобывающего предприятия. На участок пригнали новую технику, набрали штат работников, составили планы, и работа закипела. Мария уволилась из сельсовета и устроилась секретарём к Бритвину. Злые языки, как это водится в селе, поначалу язвили на счёт сожительства Марии с директором, но потом притихли — устроиться на участок золотодобычи было делом выгодным, но не простым, а Мария односельчанам в этом помогала "Клад находится в одной из старых копанок, — размышлял Бритвин. — Значит, нужно искать на ранее разрабатываемых рудных полях". Но по планам вышестоящего начальства он был обязан приступить к вскрытию новых, 71 разведанных им полей — начальство надеялось за счёт этого быстро нарастить добычу и отчитаться выше, на самый верх. "Сомнительная афера! — думал Сергей. — Вряд ли новые поля дадут показатели лучше, чем старые". Но показать этого было нельзя — он ведь сам ратовал за начало их разработки, иначе просто пришлось бы вернуться в Москву. Оставалось работать по плану и ждать.
Донбасс, ноябрь 1941 г.
После начала войны радиоприёмник 6Н-1 в деревянном полированном корпусе коричневого цвета, недавно купленный Бритвиным за приличные деньги, его гордость и предмет зависти председателя, пришлось сдать в почтовое отделение "для временного хранения до окончания военных действий", как было сказано в постановлении Совнаркома. Теперь оставалось узнавать новости лишь из радиоточки проводного вещания. Сергей подошёл к репродуктору "Рекорд" — висящей на побеленной стене чёрной тарелке, — и добавил громкость. По радио в очередной раз транслировали речь товарища Сталина на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся 6 ноября: "…Только в течение первых шести месяцев истекшего года довелось нам продолжать нашу мирную строительную работу. Вторая половина года, более 4-х месяцев, проходит в обстановке ожесточенной войны с немецкими империалистами. Война стала таким образом поворотным пунктом в развитии нашей страны за истекший год. Война значительно сократила, а в некоторых областях прекратила вовсе нашу мирную строительную работу. Она заставила перестроить всю нашу работу на военный лад". Бритвин снова убавил звук до минимума, и сел за стол.
Распоряжением из Москвы работы по добыче к этому времени были уже свёрнуты. Основная часть рабочих получила расчёт, оставшимся же, в основном — дипломированным специалистам, предписывалось демонтировать и отправить оборудование на Урал, после чего закупорить шахты и эвакуироваться вслед за оборудованием. На всё про всё отводилось две недели.