Помочившись с берега в воду, он собрался было вернуться, но услышал справа всплески, похожие на то, как будто кто-то шёл по речке пешком. Покосившиеся заборы дворов подходили вплотную к заросшему ежевикой берегу, из-за них русло реки просматривалось не дальше 10-ти метров. Баер снял с плеча винтовку "Маузер" и дослал патрон в патронник.
Сергей шёл по реке босиком, закатав штаны выше колен, и неся туфли в правой руке. Звука передёргивания затвора за шумом воды он не услышал.
— Хальт[45]! — скомандовал Баер. — Хенде хох[46]!
Команда была подана очень громко, чтобы услышал не только тот, кому она адресовалась, но и находившиеся у пулемёта. От неожиданности Сергей выронил туфли, их тут же отнесло течением, но через несколько метров они наполнились водой и легли на дно. Глубина здесь была меньше, чем до колен. Бритвин увидел направившего в него винтовку немца и поднял руки.
Мария по реке не пошла. Поняв, что по следам Сергея не догнать, она вышла на улицу и быстрым шагом пошла к ближайшему в направлении движения Бритвина проходу, ведущему к речке. "По воде идти медленнее, чем по суше, — думала Мария. — Подожду его там, отдам, и пусть идёт дальше". Она уже почти дошла до поворота, ведущего к пешеходному мосту через речку, когда заметила под забором двух немцев с пулемётом. Немцы лежали, приподнявшись на локтях и пялились на неё, самодовольно улыбаясь, оттого что были замечены так поздно. Один из них противно захихикал и театрально поманил Марию рукой:
— Ком, ком цу мир[47]!
Убегать обратно Мария не рискнула. "Стрельнут ещё в спину, — подумала она. — Лучше через мост проскочу. Не бросят же они свой пост, чтоб за мной пойти". Заставив себя улыбнуться, она пошла прямо на немцев, свернула возле них на дорожку и, не оборачиваясь, начала спускаться к мосту. За спиной раздался хохот. Мария ускорила шаг, но почти сразу же ей пришлось остановиться. Впереди, у самого моста, стоял ещё один немец. Он держал на прицеле Сергея с поднятыми руками.
— Герр солдат[48]! — тут же обратилась Мария к солдату.
Не опуская винтовку, Баер обернулся.
— Шпрехин зи доитч[49]?! — улыбнулся он.
Мария судорожно пыталась вспомнить немецкий из школьного курса, но от волнения в голову ничего не приходило.
— Отпустите его?! — попросила она по-русски, прижимая к груди полбулки хлеба, обёрнутых довоенным номером газеты "Правда".
— Шпиг? — с надеждой спросил немец, указывая пальцем на хлеб.
— Нет, это не сало, — поняла Мария. — Это хлеб.
Она немного развернула свёрток, и показала содержимое так, чтобы не было видно паспорта.
— Брот, — разочарованно констатировал Баер.
— Сало есть, — Мария указала рукой в сторону улицы. — Там, дома. Я принесу.
Но еда немца уже не интересовала. Мария поняла это по взгляду. Баер начал горячечно объяснять что-то на немецком. Она разобрала лишь несколько слов. Впрочем, этого было достаточно, чтобы понять, чего он хочет.
— Я[50], — кивнула Мария. — Но сначала отпустите его.
Она указала пальцем на Бритвина. Тот молча ждал с поднятыми руками, хотя немец уже опустил ствол и полностью повернулся к Марии.
— Раус хаер[51]! — крикнул ему Баер, и подкрепил команду жестом: "Иди, иди отсюда!".
Бритвин подобрал со дна свои туфли и пошлёпал по руслу дальше, стараясь идти как можно быстрее.
Мария обречённо пошла с немцем к ближайшим кустам. Без лишних предисловий он расстегнул штаны, наклонил Марию и пристроился сзади… Закончилось всё так быстро, что она даже отвращение не успела почувствовать "С таким же успехом мог между штакетинами забора засунуть, — подумала Мария, натягивая трусы. — Мимо тех двоих нельзя идти, наверняка они тоже решат воспользоваться".
— Я домой пойду, — сказала она, указывая в сторону моста. — На хаузе.
— Гут[52], — ответил немец.
Мария перебежала через мост, пробежала ещё с полкилометра, и только потом заплакала.
Бритвин к тому времени вышел на берег, обул мокрые туфли и, немного отдышавшись, двинулся дальше, на восток. Он шёл от бугра к бугру низинами, пробирался по заросшим оврагам, перебегал от дерева к дереву, избегая выходить на открытые участки. Эту местность Бритвин помнил по карте и старался не потерять из виду тянущуюся слева от него дорогу. Дорогу на Ростов. А справа, где-то далеко, слышалась интенсивная стрельба с разрывами Солнце близилось к зениту, когда Сергей увидел впереди два длинных коровника из красного кирпича. Перед ними виднелись сруб колодца и небольшое полуразрушенное строение, похожее на дом. "Здесь можно будет переночевать, — подумал Бритвин. — Жаль, спичек нет, костёр развести. Ночью температура ниже ноля опуститься может. Да и обувь бы просушить не мешало".
Судя по зарослям высохшего болиголова[53], коров здесь не было с лета.
Сергей подошёл к воротам ближайшего из коровников, и прислушался. Тишина. Приоткрыв створку ворот, он вошёл внутрь. Здесь царил полумрак — света через маленькие прямоугольные оконца проникало мало. Почти вслепую — глаза ещё не привыкли после улицы к слабому освещению — Сергей сделал несколько шагов, и наткнулся на чьи-то ноги.
— Стой! — вскрикнул кто-то по-русски, вскочив с пола. — Кто ты? Перед Бритвиным возник худой человек в форме красноармейца, целящийся ему в голову из винтовки "трёхлинейки". "Второй раз за день — это уже чересчур", — подумал Сергей.
— Свой я! Свой, — ответил он как можно спокойнее. — Убери винтовку.
Глаза немного привыкли, и Сергей рассмотрел лицо стоявшего напротив. Монголоидный тип: выступающие скулы, узкий разрез глаз, на впавших щеках — чёрная щетина двухнедельной давности, не меньше, на голове — копна грязных волос. На вид лет 20.
У стены справа зашевелился ещё один. Он неторопливо поднялся с высохших коровьих лепёшек, служивших ему постелью, и взял лежавшую рядом винтовку, такую же, как у первого. Этот был старше — лет под 40.
Щетина с проседью. Наколки на пальцах явно выдавали в нём побывавшего в местах, как говорится, не столь отдалённых, хотя значения их Сергей и не знал.
— А чего ты, "свой", здесь ищешь? — прошепелявил щербатым ртом старший.
"Монгол", как его окрестил про себя Бритвин, опускать винтовку не торопился.
— Ничего не ищу, — ответил Сергей. — От немцев сбежал.
— А чего же ты сбежал? — спросил щербатый нравоучительно-театральным тоном. — Вроде не калека, а от врага родину не защищаешь… Или ты из начальников, привык чтоб другие тебя защищали?
Бритвин вспомнил, как председатель представил его старому штейгеру горняком. "Вряд ли кто-то из них разбирается в горном деле больше меня, — подумал он. — Не похожи они на тех, кто трудом зарабатывает. Значит, на тонкостях профессии подловить не смогут".
— Был бы я начальник, то не здесь бы сейчас был, — соврал Бритвин. — Шахтёр я.
— А какой у тебя размер обуви, шахтёр?
— 42-ой.
— Скидывай одежду! — потребовал щербатый.
— Что? — не понял Сергей.
— Раздевайся, говорю!
Бритвин понял, что сейчас лучше подчиниться — застрелить его на месте и оставить здесь же, среди засохших коровьих лепёшек, этим двоим ничего не мешало. Умирать в грязном коровнике не хотелось. Впрочем, умирать вообще не хотелось, даже в чистом. Сергей снял пиджак, и щербатый тут же забрал его себе. Взамен он дал пропахшую потом и навозом гимнастёрку. Ни бушлатов, ни шинелей у этих двоих не было, только летняя форма. С остальной одеждой были проделаны те же действия. Вплоть до трусов. Щербатый проверил карманы одежды Бритвина, и с недоумением взглянул на Сергея.
— А документы где?
"Чёрт! — мысленно выругался Бритвин. — Они же у Марии в доме остались, вместе с её".
— Нет документов, — ответил он.
— Ну нет, так нет. Мне твои всё равно не сгодятся. Трусы снимай!
Бритвин исполнил и это. Трусы щербатого он надеть не решился, бросил их в угол. Пришлось надеть галифе на голое тело.
— Гы-гы, — подал голос "монгол". — Карась, а трусы-то зачем меняешь? Винтовку он всё-таки опустил.
— Много ты понимаешь, — ответил щербатый. — Если до проверки дело дойдёт, по солдатским трусам враз вычислят, что я не цивильный[54].
— А я? — настороженно спросил "монгол".
— Не ссы, Шара! — ответил Карась. — Дай-ка мне винтовку на минуту!
Он протянул руку, и трёхлинейка "монгола" оказалась в его руках раньше, чем Шара успел что-либо сообразить.
— А зачем? — запоздало спросил Шара.
Карась молча вышел из коровника, подошёл к колодцу, и бросил в него обе винтовки. Туда же он бросил и свои документы.
— Ты… Ты что? — растерянно хлопал расширившимися от удивления глазами Шара, выбежав на улицу. — Ты же сказал — на минуту?!
— Так я больше минуты и не держал, — оскалился Карась. — Прощевайте, хлопчики, не по пути мне с вами!
Он развернулся и, не оглядываясь, быстро пошёл прочь. Что выстрелят в спину, можно было не опасаться.
Сергей, сжав кулаки, двинулся к Шаре. Физически он был явно сильнее. Да и морально тоже.
— Не бей! — взмолился тот, закрываясь руками от возможного удара в лицо. — Нам теперь вместе держаться надо! Я огонь могу без спичек разводить…
— Ничего, и без тебя обойдусь, — процедил Бритвин, но не ударил.
Злость быстро прошла. "В конце концов, этот "монгол" не сделал мне ничего плохого, — подумал Сергей. — Будет свидетелем, когда к нашим выйдем, что у меня одежду забрали".
Он подошёл к колодцу, заглянул. Внизу слабо поблёскивала вода. Далеко. Метров 10. Цепи с ведром на колодезном вороте нет.