В Германии у Сергея Петровича, давно сменившего фамилию Бритвин на Бреус, родилась внучка. Вес — 3 кг 600 грамм, рост — 46,5 см. Назвали её Ирма — универсальная значит. Роды прошли не менее успешно, чем стыковка "Союза" с "Аполлоном".
Семилетний Витька — внук бывшей секретарши Алексеев-Нагольченского сельсовета Марии и пропавшего без вести на войне пограничника Глеба — упав с дерева, сломал мизинец левой руки.
Лёха — будущий Витькин напарник — пошёл с классом в поход на гору под руководством учителя географии, заядлого краеведа. "С течением времени ландшафт меняется, — рассказывал учитель. — Через сотню-другую лет на месте, где мы с вами сейчас стоим, образуется овраг, или появится озеро. Поэтому бывает не соответствие топографических карт одного и того же района местности, составленных в разное время. Это не значит, что карты составлены не верно. Например, это место на карте Захариуса 1598 года изображено в виде горной гряды, соединённой с Крымским полуостровом. Тогда, видимо, так и было, а нынешний Донецкий кряж — это остатки той гряды".
Истекло время действия 200-летнего заговора, поставленного Игнатом Сирко на казну Запорожской Сечи. Видимых изменений с кладом не произошло. Лишь торчавшая над замурованным входом в копанку скала плитняка-песчаника частично покрылась землёй, нанесённой потоками грязи во время больших дождей, да в этой земле проросли кусты шиповника.
Таксист-частник помог Ирме достать из багажника вишнёвой "девятки" синий рюкзак, взял протянутые ею купюры и быстро уехал. Двое парней и две девушки, ожидавшие автобус на конечной остановке, с интересом рассматривали приезжую. То, что это "конечная" было ясно по её расположению: возле мини-автостанции метрах в двадцати от дороги. Ирма тут же поняла, как сильно ошибалась, считая, что синие потёртые джинсовые шорты, рюкзак, белые кроссовки и топ в виде рваной тельняшки со скошенным низом не будут сильно выделять её среди сельских модниц. Две их представительницы в босоножках и лёгких цветастых платьях без рукавов смотрели сейчас на Ирму с нескрываемой улыбкой — в понимании местных она выглядела, мягко говоря, непривычно, а если уж называть вещи своими именами — просто дико. То, о чём писали в московских журналах мод, здесь, в глубинке, похоже, даже не подозревали. "Хорошо, что в рюкзаке платье есть, — подумала Ирма. — Как жильё найду, сразу же переоденусь".
По привычке приветливо улыбаясь, она подошла к молодым людям и протянула маленький лист бумаги с адресом.
— Добрый день! Не подскажете, как найти этот адрес?
— Иностранка что ли? — спросила та, что была в бледно-зелёном.
— По отцу русская, просто долго жила в Германии, — с небольшим акцентом ответила Ирма.
— То-то я смотрю — одета странно.
Насмешливые улыбки местных исчезли. Теперь они словно пожирали гостью глазами, изучая каждую деталь её одежды. Можно было не сомневаться — завтра то, в чём приехала иностранка, будет в этом селе пиком моды. "Да можно было и не брать платье", — усмехнулась про себя Ирма.
На счёт русской она, конечно, слукавила. И дело не в том, что русской она была по линии матери, а отец был чистокровным немцем. Он давно ушёл из семьи и в воспитании Ирмы участия не принимал. Но родной язык для человека тот, на котором думаешь. А думала Ирма на языке, который она с первых часов жизни слышала от мамы — на немецком. Для мамы же немецкий стал родным, потому что на нём говорила бабушка. Русские корни деда против женской линии оказались бессильны. Точнее — бессильны в том, что касалось языка.
— О, к тётке Марине уже и иностранцы приезжать стали?! — удивился один из парней, прочтя адрес на листке.
— Ну а чё?! — сказал другой. — К ней даже цыганского барона привозили. Скрутило так, что из машины сам выйти не мог. А со двора тётки Марины своими ногами вышел. Я сам видел.
— Вы о чём сейчас говорите? — не поняла Ирма. — Я Марину Глебовну ищу.
— Так о ней и говорят, — ответила "бледно-зелёная", как её окрестила Ирма. — Только не о чём, а о ком. Смешная ты.
— Целительством тётка Марина занимается, — пояснил парень, возвращая листок с адресом. — Травкой лечит, заговорами разными, поясницу вправляет, испуг детям. Авы разве к ней не за этим?
— За этим, — соврала Ирма. — Так вы мне подскажете, как её найти?
— По этой улице… — указал рукой парень, — На следующем перекрёстке налево и по левой стороне, там куча щебня возле ворот зелёных, на воротах номер дома есть, увидите.
— Спасибо!
Ирма взялась за лямки рюкзака на плечах и пошла через дорогу. Она специально не сказала адрес таксисту, а попросила довести до остановки — решила перед встречей с человеком, с которым предстояло познакомиться, хотя бы немного узнать о нём. Точнее о ней — о дочери Марии, спасшей деда Ирмы во время войны. И это ей удалось. Сухие данные, полученные по интернету из России от фирмы, чьи частные сыщики занимались выяснением судьбы Марии и розыском её родственников — это одно, а живое общение с людьми на месте — совсем другое. "Для получения достоверной информации ищи источник, наиболее близко расположенный к интересующему объекту", — такое правило Ирма усвоила ещё во время обучения на историческом факультете университета.
Нужный двор Ирма нашла быстро. Несколько минут простояла у калитки в замешательстве — как она ни искала, но ни домофона, ни звонка для вызова хозяев нигде не было. Решив, что кричать с улицы не прилично, Ирма приоткрыла калитку, заглянула во двор. Собаки видно не было. Она осторожно прошла по дорожке между кирпичной стеной дома и деревянным забором от соседей, и оказалась под ореховым деревом, растущим посреди двора. Справа, в отдельном здании, располагалась кухня. Дверь была открыта настежь. Ирма подошла поближе. Навстречу ей из кухни вышла молодая привлекательная женщина в белой с алыми розами блузке и чёрной узкой юбке.
— Добрый день! — растерянно поздоровалась Ирма, никак не ожидавшая, что хозяйка окажется настолько молодой.
— Здравствуйте! — тихо ответила та. — Придётся немного подождать, Марина Глебовна занята.
"Не хозяйка, — поняла Ирма. — Вряд ли секретарь. Скорее посетитель, или родственница. Хотя родственницы здесь по данным частных сыщиков быть не должно, хозяйка с сыном живёт. Сына Виктором зовут, отслужил в отдельном разведывательном батальоне в Германии, работает водителем. А дочь её замужем, в Ростове-на-Дону".
— Хорошо, я подожду, — сказала Ирма.
Через дверной проём было видно, как невысокая сухонькая женщина в домашнем байховом халате колдует над ребёнком — мальчиком лет шести. Причём колдовала она в буквальном смысле слова. Женщина, открывшая дверь — мама мальчика — сидела у дальней от газовой печи стены и, затаив дыхание, наблюдала за этим процессом. Сам ребёнок сидел на табурете недалеко от печи, лицом к двери. Над его головой хозяйка держала одной рукой алюминиевую миску с водой, а другой — кружку с расплавленным воском от церковных свечей. Выливая воск в воду, она что-то тихо приговаривала. Потом ставила кружку на печку, вынимала из воды воск, переворачивала и смотрела на него. Воду после каждого раза выливала в ведро на полу.
Сначала воск снизу был испещрён причудливыми картинами в виде завитушек, но с каждым разом таких завитушек становилось всё меньше и после третьего повторения процедуры он стал таким же гладким, как и сверху.
— Ну, всё, испуг ушёл! — сказала тётка Марина. — Забирай Егорку. Сегодня будет спать крепко.
Пока мама одевала малыша, хозяйка вынесла ведро и вылила воду под дерево.
— Здравствуйте! Я сейчас, — сказала она, проходя мимо Ирмы.
Голос у неё был приятный, в нём сразу чувствовалась доброта.
— Проходите! — пригласила хозяйка, проводив маму с ребёнком.
Ирма вошла. Слева от двери, на небольшом столике у стены стоял аппарат с широкой горловиной и ручкой в виде "кривого стартера" — сепаратор для отделения жирных сливок от молока.
— О, сепаратор?! — воскликнула Ирма с удивлённо-восхищённой интонацией, как будто неожиданно встретила старого знакомого. — У моей бабушки в Нижней Баварии был такой.
— Значит, вы немка?
— С русскими корнями. Дедушка русский. Меня зовут Ирма. И пожалуйста, называйте меня на "ты", вы ведь ровесница моей мамы.
— Хорошо, — кивнула хозяйка. — присаживайся, рассказывай, с чем ко мне пришла. Рюкзак можно вот на стул поставить.
Ирма сняла рюкзак, села, поправила русые с золотым отливом волосы длиной чуть ниже плеч…
— Волосы свои, натуральные, не обесцвеченные, — сказала она, заметив внимательный взгляд хозяйки.
— Вижу.
— Я не лечиться к вам приехала. Я историк, специализируюсь на восточнославянской истории — русских, украинцев и белорусов. А у вас здесь удивительное место: здесь тесно переплелись украинские и русские корни — корни запорожских и донских казаков. Существует, кстати, теория, что донские казаки являются потомками готов и принадлежат не к славянской, а к арийской расе. Да и сами себя они отдельным народом считают.
— Ну, казаки-то от нас километров сто… Я-то чем тебе помочь могу?
— Про изучение истории — это я так всем говорю, — грациозно махнула рукой Ирма. — И вас попрошу так говорить, если кто спросит. Тем более, что я действительно историк, и мне это правда интересно. Не будешь же всем посторонним объяснять, что я приехала к вам по личному делу.
— Ко мне по личному? — удивилась хозяйка.
— Да. По просьбе моего дедушки. Ваша мама его спасла во время войны. Я сейчас всё объясню…
Виктор приехал на обед как обычно. Оставил "Волгу" у ворот и, насвистывая под нос прицепившуюся с утра мелодию, направился в кухню. Подойдя к двери, он остановился и замолчал. Посетители у его матери бывали часто, но не в обеденное время — она ведь знала, что единственный сын приедет перекусить, и накрывала на стол заранее. Сегодня должны быть вареники с вишнями. Они и были, в большой тарелке посреди стола. Только Виктора никто не ждал. Мать увлечённо беседовала с довольно привлекательной молодой особой, перед которой на столе стояла чашка чая и две тарелки — одна с мёдом, другая со сметаной.