Ханс отвернулся.
Через несколько минут вернулась Ирма.
— Возьми! — протянула она несколько русских монет. — Там платить нужно.
Ханс пошёл по указательной стрелке, прошёл мимом двери с нарисованным человечком в платье, и двинулся дальше, искать такого же человечка, но в штанах — оказалось, что эти двери совсем не рядом.
Когда он вернулся, Ирма была на прежнем месте, и с интересом наблюдала, как наряженные в национальные платья цыганки пристают к прохожим, предлагая погадать.
— Ну что, пойдём покупать билеты?! — отвлёк её от этого занятия Ханс. Вместе они подошли к кассам и встали в хвост небольшой очереди. Ирма открыла ридикюль, и приглушённо вскрикнула.
— Что случилось? — насторожился Ханс.
Ирма молча показала ему сумочку. На стыке дна и боковины по всей длине ридикюля зияла дыра с ровными, явно разрезанными, краями.
— Что? — не понял Ханс.
Точнее — понял, но боялся в это поверить.
— Деньги и документы украли!
— Чёрт, чёрт! — выругался по-немецки Ханс. — Эта чёртова страна…
— Без документов мы не сможем ни билеты купить, ни даже перевод из Германии получить, — грустно сообщила Ирма.
— Зачем ты их туда положила? — сокрушался Ханс.
— А куда мне нужно было их положить?!
Окружающие начали обращать внимание на парочку иностранцев, у которых явно что-то произошло.
— Я знаю, что делать, — сказала Ирма. — Пойдём!
Она быстрым шагом двинулась через зал. Ханс с кислой физиономией поплёлся следом, таща за собой чемодан на колёсах. В Германии он вёл бы себя совсем по-другому, но здесь незнание языка делало его зависимым от Ирмы. Найдя дверь с надписью "милиция", Ирма решительно открыла её, даже не постучав.
— Я гражданка Германии Ирма Бреус, — заявила она дежурному лейтенанту. — У меня украли сумочку, в которой были все документы и деньги.
Я требую консула!
Лейтенант так и крякнул с досады — спокойное дежурство закончилось.
В этом году День пограничника выпал на воскресенье. С утра прошёл небольшой дождик, прибил угольную пыль, но тучи быстро рассеялись. Пограничные сутки начинаются с 20 часов и длятся до 20 часов следующего дня. Поэтому отмечать отслужившие в погранвойсках шахтёры начали с субботы, с расчётом продолжить в воскресенье с утра, а к понедельнику успеть проспаться и выйти на работу "как огурчики".
В воскресенье добыча угля на шахте не ведётся, работают лишь службы по жизнеобеспечению и ремонтники. А у действующих пограничников праздников и выходных нет, служба ведется круглосуточно. Зорко следят за рубежами страны пограничники России. И пограничники Украины зорко следят за вверенными им рубежами. Глаза пограничников осматривают в бинокли земную и водную поверхности, эхолоты прослушивают пространство под водой, радиолокационные станции противовоздушной обороны сканируют воздушное пространство, даже космическое пространство контролируется средствами системы ракетно-космической обороны. Всё вместе это составляет оборону страны. Для каждого — своей страны. И все рубежи государств под чьим-то контролем. И в космосе контроль, и в воздухе, и на воде, и под водой, и на земле… А вот под землёй может и проползёт какой червячок из-за рубежа, или наш червь эмигрировать захочет. Но люди — не черви, под землёй не ползают. И туннель через границу рыть заморишься. Трубу через границу проложить под землёй — ещё куда ни шло. Бензин по ней из России на Украину перекачивать. Вполне реально. И все, кому положено, об этом знают, и все с этого долю имеют, и всем от этого хорошо. Не перекрывать же дружественному народу кислород полностью. Да и себе. Жить то как-то нужно. А что в этом криминального? Обычная спекуляция. Торговля — двигатель прогресса! Не так давно это вообще одна страна была. Пограничники охраняли покой большой общей Родины. И вроде бы всё в той огромной стране было продумано и предусмотрено. Были базы со стратегическими ресурсами паровозов — самой надежной техники для обеспечения воинских перевозок: случись война — паровоз может работать автономно, в отличие от электровоза, которому нужно электричество, а его воду и пар можно использовать для хозяйственных нужд. Были и стратегические запасы угля для этих паровозов — во всех шахтах оставляли нетронутыми верхние пласты угля, которые легко вскрываются и добываются. Этот уголь оставлялся на случаи, когда нужно быстро нарастить добычу. Именно на этих пластах, в местах, где они выходят на поверхность, с лихих девяностых, когда не выплачивали зарплату и закрыли десятки угольных предприятий, на Донбассе массово стали появляться "копанки" — малые шахты с неполным набором разрешительных документов, как иногда завуалировано выражаются правоохранители. Но что могут сделать правоохранители, орган исполнительный, если промысел крышуют заседающие в кабинетах власти законодательной?
Всё, да не всё, видимо, было предусмотрено в той стране — что-то там, на верху, пошло не так, и теперь украинские и российские пограничники охраняют границу друг от друга. А праздник остался общим, в один день, как дань уважения подвигу советских пограничников.
Посреди донской степи, недалеко от границы с Украиной, в нескольких километрах от ближайших построек, стоит обдуваемая со всех сторон степным ветром вышка. Это не пограничная вышка, а копёр вентиляционновспомогательного ствола шахты — выработки с выходом на поверхность. Рядом — здание подъёмной машины. Там сегодня дежурит Татьяна — вполне привлекательная для своих сорока пяти лет машинист подъёма. Стволом этим для спуска-подъёма пользуются редко, и Таня смотрит телевизор.
На стене над телевизором — отпечатанная на листе бумаги формата А4 памятка "Таблица сигналов": "1 сигнал — стоп; 2 сигнала — вверх; 2 редких — тихо вверх; 3 сигнала — вниз; 3 редких — тихо вниз; 4 сигнала — спуск-подъём людей; 6 сигналов — спуск-подъём ВВ; 8 сигналов — подъём больного; непонятные сигналы считаются сигналом "Стоп!". Это всё, что нужно Тане знать. А больше она вникать ни во что и не собирается. Денег ведь не прибавят, а вот наказать за излишнюю инициативу могут запросто.
По телевизору — репортаж из Чечни. Искажённый телефонной связью, с металлическим оттенком, неприятный мужской голос корреспондента вещает за кадром: "Сегодня официально подтвержден факт гибели Абу Мовсаева, которого военные называют наиболее оголтелым сепаратистом. Мовсаев — один из приближенных к Шамилю Басаеву лиц. Как утверждают очевидцы, его опасался сам Аслан Масхадов. За восемь месяцев, истекшие с начала контртеррористической операции в Чечне, начавшейся 30 сентября 1999 года, после вторжения боевиков Шамиля Басаева на территорию Дагестана, уничтожено…".
Татьяне было не интересно, сколько боевиков уничтожили за восемь месяцев, и она переключила телевизор на другой канал. Здесь принималось всего два канала: один русский, другой украинский. На украинском дородная деваха-диктор рассказывала задушевным голосом: "Несмотря на все усилия врачей, почти три недели боровшихся за жизнь известного украинского композитора, Игорь Билозир умер не приходя в сознание во Львовской больнице скорой помощи в ночь на воскресенье. В связи с произошедшим обстановка во Львове накалена. В центре города бушуют митинги. После одного из них наэлектризованная толпа — несколько сотен человек — тут же отправилась по многочисленным львовским кафе и стала в принудительном порядке выключать в них российскую эстрадную музыку. Опасаясь погромов и физической расправы, из центральной части города разбежались многочисленные продавцы русскоязычных книг, газет и музыкальных аудикассет. Тем не менее до массовых волнений во Львове дело пока не дошло".
Татьяна вздохнула и выключила телевизор — надоел этот сплошной криминал, что в жизни, что по телевизору.
По полевой дороге катит велосипедист с большим аккумуляторным фонарём на заднем багажнике. Это не пограничник. И пограничником он никогда не был. Он вообще от армии откосил. Это Виталя. Он бывший шахтёр этой шахты, недавно уволенный за прогулы. Ему скоро тридцать, а он всё ещё Виталя — так его называют даже те, кто гораздо младше. Он движется по направлению к административо-бытовому комбинату шахты. Большой фонарь — это шахтёрская лампа, по старинке называемая коногонкой.
"Да и чёрт с ними! — размышлет Виталя. — Подумаешь, уволили! Да я без них больше заработаю, не сильно напрягаясь. Не вовремя, конечно — только-только подработка наклюнулась… Да я и не работая на шахте смогу грузы переправлять, лишь бы Фикса согласился. Он всё равно узнает, что меня уволили".
Фикса — бывший Виталин начальник — бывший начальник участка внутришахтного транспорта. После развала Советского Союза получилось, что он, никуда не переезжая, вдруг стал гражданином другого государства, проживающим за рубежом России. Пришлось уволиться.
Но Фикса не пропал, у него проявилась предпринимательская жилка. При помощи взятки ему удалось получить разрешение "Государственного комитета Украины по геологии и использованию недр" на пользование породным отвалом закрытой украинской шахты. Ничего удивительного в этом не было, из породных отвалов советских времён можно ещё много угля выбрать — когда уголь из-под бункера забирать не успевали, его ссыпали в породный отвал. Удивительно было другое: Фиксе удалось договориться, чтобы в этом разрешении было указано, что кроме пользования отвалом ему разрешено ещё и недропользование — пользование недрами, находящимися под этим отвалом.
Под самим отвалом ничего интересного не было, а вот несколькими сотнями метров западнее был выход на поверхность угольного пласта той самой российской шахты, на которой Фикса работал раньше. В этом месте он и организовал копанку. Она, конечно, была не более легальна, чем остальные, но наличие разрешения давало возможность вывозить уголь копанки под видом угля, выбранного из породного отвала, что ощутимо снижало затраты на отстёжку представителям всевозможных правоохранительных и контролирующих структур.