Постепенно выработка копанки добралась под землёй до бремсберговой лавы российской шахты — места добычи, откуда добытый уголь подаётся вниз, к штреку — и между ними образовался проход. В российской шахте разработка той лавы была давно уже остановлена. Люди и комбайны переместились в другие лавы. В старой им делать было нечего, тем более что в ней регулярно обрушивались куски кровли.
С появлением возможности проникать под землёй на территорию сопредельного государства, в котором было столько много знакомых, Фикса задумался о налаживании нового бизнеса.
Подъехав к административно-бытовому комбинату, Виталя пристегнул замком свой велосипед рядом с другими, взял с багажника лампу и, влившись в толпу идущих на смену шахтёров, направился на второй этаж, в баню. На мгновение задержался у двери, на которой красовалось объявление, написанное корявым почерком на тетрадном листе: "Тормозки жрать с газетой и пакетом!".
В этот миг он решил, чью робу оденет: Мясоедовскую. Он недавно Виталю с "банки" прогнал — мероприятия по поглощению шахтерами самогона. Сегодня Мясоед выходной.
Сняв из-под потолка шестом металлическую корзину с робой, Виталя переоделся, закрепил фонарь коногонки на каску, набросил на плечо ремешок аккумулятора. Затем сложил свою чистую одежду в пакет под видом тормозка — еды, которую берут с собой на работу — и вышел с ним на улицу, в курилку. Там уже сидели несколько шахтёров в ожидании спуска по основному людскому стволу. В ламповую ему сегодня не идти — лампа есть своя, а самоспасатели[72] выдают по индивидуальным жетонам, который Виталя сдал при увольнении. На ремне самоспасателя другой жетон — по нему под землёй производится отметка о спуске и подъёме. Но отмечаться Виталя не собирается. Наоборот — ему нужно не попасть на глаза ответственному от руководства шахты. А начальники участков за своими подчинёнными следят, Виталя им не интересен. Спустившись под землю, Виталя незаметно отделился от остальных, вышел с освещённого рудничного двора в темноту и, не включая лампу, стал ждать, пока спустившаяся смена разойдётся по своим рабочим местам. Потом включил лампу и пошёл по штреку — горизонтальной выработке для транспорта, высотой три и шириной пять метров — в направлении старой лавы.
Дойдя до нужного пикета[73], свернул влево и вдоль транспортёрной ленты поднялся по уклону на другой горизонт. Дышать стало заметно труднее, а тускло освещающих проход лампочек и звуков от производства работ — меньше.
Сверху капала вода, струями стекала по стенам и журчала под ногами. В некоторых местах вместе с каплями воды срывались с кровли маленькие камни породы. Перед входом в старую лаву Виталя остановился передохнуть. Высота лавы была не больше восьмидесяти сантиметров — такова здесь толщина пласта угля в земной коре. И залегает он под углом градусов пятнадцать к поверхности.
Отдышавшись, встал на четвереньки и решительно пополз вверх. Места обрушений приходилось преодолевать ползком. Ползти с пакетом было неудобно. Виталя вымок с головы до ног, хотя по сравнению со штреком, лава оказалась сухой. Мокрым он стал от пота, струившегося с него не хуже, чем вода по штреку. Продвинувшись по лаве метров сто, Виталя увидел впереди свет лампы — это Фикса встречал его в условленное время.
Вынырнув из лавы в укреплённый деревянными балками наклонный ствол копанки, он жадно вдохнул воздух.
— Всё нормально? — спросил Фикса.
— Да.
Рельсов для вагонетки в стволе копанки не было, как и не было самой вагонетки. Нарубленный под землёй уголь вытаскивали на поверхность, загружая его в обычную старую ванну, с помощью троса и лебедки, двигателем которой служил мотор от старых "Жигулей". Удобно тем, что не требуется электричества. Включил первую передачу — ванна с углем медленно ползет наверх, включил заднюю — спускается назад, в подземелье.
Сейчас вместо угля в ванне лежало что-то типа длинного, узкого ящика, обтянутого мешковиной, не менее полутора метров в длину, сантиметров по тридцать в ширину и высоту. Виталя попробовал приподнять…
— Ого! Да тут килограмм сорок!
— А ты хотел, чтобы я тебе месячную зарплату за прогулку налегке подарил?
— Да не, я просто…
— Его как бревно можно одному на плече нести, из-за того что длинный, но не сильно широкий. И в узких местах пройдёт легко. Специально для тебя сделали. Тащи уже, а то не успеешь ко времени.
— Успею, дай хоть отдышаться! А то сдохну там вместе с грузом, никто и не найдёт.
— Даже не думай! За этот груз нас с тобой и из-под земли достанут! — вполне серьёзно ответил Фикса.
Выйдя по дощатому мостку на поверхность, Виталя снял лампу, каску, лёг на доску и лежал минут десять, глядя в небо. Фикса из копанки не поднимался, ждал у ванны с грузом. Его белая "Нива" с прицепом стояла рядом с деревянной будкой, в которой располагалась лебёдка с двигателем.
Отдохнув, Виталя встал и спустился обратно в копанку.
— Когда заплатишь? — спросил он у Фиксы.
— Как только приёмщик мне отзвонится, что всё нормально, так сразу тебе на счёт и закину.
Виталя выложил груз из ванны, сам встал на четвереньки, повесил пакет с одеждой на руку, крепко ухватил груз за мешковину и, толкая его перед собой, двинулся вниз. Но направился он подземными коридорами не к основному стволу, по которому спустился в шахту, а к вентиляционно-вспомогательному — тому, где дежурила Татьяна.
По пути ему два раза приходилось останавливаться и на несколько минут гасить лампу, чтобы не быть замеченным. Наконец Виталя нашёл пустую "козу" — площадку на колёсах для перевозки крупногабаритных грузов с четырьмя ограничителями, называемыми "рога" — и уложил груз на нёё. Сверху бросил два куска подобранной здесь же транспортёрной ленты, поставил пакет, взял "козу" за "рога" и потолкал её по рельсам. Это было легче, чем нести груз на себе. Никого не интересовало, что он там перевозит — если везёт, значит так надо. Значит, начальник заставил. Не сам же он поработать решил, туда-сюда козу погонять.
Через полтора часа Виталя добрался до околоствольного двора, перегрузил свою ношу в клеть — кабину для спуска-подъёма людей и оборудования — и вошёл в клеть сам. Рычаг для подачи сигнала располагался так, чтобы можно было подать сигнал из клети. Виталя просигналил четыре раза, и Татьяна включила машину на подъём.
— Это что это за бандуру ты вывез? — спросила она, когда Виталя вытащил свою ношу из клети.
— Оно тебе надо? — отмахнулся Виталя. — Я и сам не знаю. Сказали "вези", я и везу. "Газелька" наша встретить должна. Не приехала ещё?
— Я не видела. Может на дороге стоит, думает, что людей забирать, без оборудования?
На счёт того, что не знает, что это за груз, Виталя не соврал. Ему это было и не интересно. А на счёт "Газельки"…
"Газель" подъехала через несколько минут. Белая, грузопассажирская, похожая на ту, которая на шахте в качестве дежурной автомашины использовалась. Номеров и лица водителя в темноте видно не было — к тому времени уже стемнело. Виталя уложил груз на пол "Газели", залез сам.
— Всё нормально? — спросил с кавказским акцентом человек, сидевший рядом с водителем.
Это был Башир — старший группы по приёмке груза. Но Виталя не знал, кто это. Он даже не догадывался, насколько близко находился сейчас от смерти — гораздо ближе, чем в подземелье заброшенной лавы.
— Да, поехали! На развилке перед шахтой меня высади?!
Но выйти пришлось раньше.
— Тормози! — приказал водителю Башир посреди поля.
— Выходи и жди! — эта его команда адресовалась уже Витале.
— Ты позвонить не забудь, что всё нормально! — обиженно сказал Виталя, выходя из машины.
Башир ничего не ответил, прошёл в салон и, судя по звуку вспарываемой ножом мешковины, проверил груз.
— Всё нормально! — наконец сказал он, усаживаясь обратно. — Не забуду! Может, ещё пригодишься. А к шахте сам дойдёшь, тут уже недалеко.
Он отдал Витале его пакет, хлопнул дверью и "Газель", обдав Виталю выхлопным газом и пылью, ушла в темноту.
Виталя сплюнул, забросил Мясоедовскую каску подальше в поле, и пошёл пешком. Дойдя до комбината, забрал велосипед и, как был, в грязной одежде, поехал к ближайшему пруду. На шахте показываться лишний раз, тем более между сменами, смысла не было.
Вода была ещё холодная, и нырять Виталя не решился. Кое-как обмывшись, он вытерся полотенцем, от чего оно превратилось в грязную тряпку. Робу Мясоеда вместе со своим полотенцем Виталя утопил тут же, в пруду. После этого, довольный собой, надел чистую одежду и поехал домой.
Глава 5. Ментов здесь нет
Донбасс, май 2000 г.
Чёрный с лёгким фиолетовым отливом "Мерседес-Бенц" с ростовскими номерами, за большие круглые фары называемый в просторечии "Пупатый", въехал на территорию многостороннего автомобильного пункта пропуска с российской стороны. За рулём был Ислам, рядом с ним Майрбек, на заднем сиденье — Руслан и Сурхо. В строгих тёмных костюмах они чувствовали себя неудобно. Гораздо больше костюмов их раздражало то, что пришлось оставить оружие. Но сегодня они изображают торговых представителей, едущих на Украину налаживать сетевой маркетинг.
— Ты только не говори ничего! — сказал Ислам Майрбеку, постоянно забывающему слово "маркетинг". — Только да, или нет. Остальное я за тебя говорить буду.
Таможенный терминал приятно удивил их своей чистотой, быстротой обслуживания и вежливостью персонала. Очередь на границе в этот будничный день была не большая. Каждый из выезжающих за границу России поочерёдно подходил к окошку, где миловидная девушка с погонами лейтенанта-пограничника проверяла их паспорта. Пока ожидали в очереди, Руслан успел сходить к обменному пункту валют и обменял рубли на гривны. Сумму попутчикам было не видно, а отчитываться Руслан не собирался — по положению среди них он был старшим.
В течение получаса российский пост был пройден и "Пупатый" подрулил к магазину беспошлинной торговли. Не избалованные наплывом покупателей продавцы с интересом рассматривали двоих загорелых, как они подумали, иностранцев. Но рассматривать им довелось не долго — увидев ценники с заоблачными для "Дьюти-фри" цифрами, Руслан и Сурхо вернулись в машину и двинулись в сторону украинского поста.