«Ага, – подумал Илья. – Знакомая история. Что ж… Возвеселимся!»
Он был уверен, что в рукопашной против него не устоит ни один выставленный жрецами борец, даже такой гигант, с каким он когда-то схватился на Святогорке. Но было бы совсем неплохо, если бы ему развязали руки…
– Иди! – подтолкнул его жрец к воротам внутреннего ограждения. И заорал диким голосом: – Возьми, Свароже-Святовит, плоть гоньбца веры твоей! Пролей чужинскую кровь! Верни свою славу! – И потише, прямо в ухо Илье: – Всё, кощун! Конец воли твоей. Теперь ты будешь наш, сварожий!
Скрипнул нож, путы на руках Ильи ослабели, и тут же его мощным толчком впихнули в ворота.
Что ж, развязали – уже хорошо. Илья стянул с шеи верёвку. А занятное местечко. Утоптанная просторная площадка, посреди которой здоровенный идол с выпученными глазами и раззявленной пастью, щедро украшенный связками человеческих черепов и намотанной на тулово золотой цепью изрядных размеров.
При виде золота Илья оживился. Хорошо бы запомнить место. У подножия – камень, чёрный от старой крови, рядом с которым тоже всякого ценного добра насыпано. Понятно, почему вокруг крепость возвели. Есть что беречь проклятым язычникам. А в домах небось и того больше. Эх, наведаться бы сюда с дружиной…
Илья огляделся, растирая руки, чтоб кровь побыстрей бежала. Да и согреть не мешает: холодновато нынче. Так, ворота уже затворили. Поверх внутреннего частокола, который где-то на сажень пониже внешнего, от зрителей черно: обсели как вороны. Ждут.
А где, однако, супротивник?
Явился не запылился.
Илья выругался по-нурмански, помянув адского пса Гарма.
Нет, супротивник был поменьше нурманского страшилища. Но где-то близко.
Да, скверно получилось.
Илья рассчитывал на человека. Он знал, как решаются споры по смердьим обычаям. Сходятся два безоружных силача и мутузят друг друга. Чей победил, тот род и выше.
Людей Илья не опасался. Уверен был, что завалит любого здешнего богатыря. Любого здоровяка, будь тот хоть на голову выше и на две пяди шире. Илья был готов прибить любого… Но – человека.
Сварг перехитрил.
«С чем сотворены, тем и сражайтесь!»
Славная шутка!
Нет, Илья не считал, что сотворён плохо. Совсем напротив.
Но его противник для боя оснащён несравненно лучше. И силой превосходил изрядно, а уж природным оружием так и вовсе.
Мишка. Матёрый. Голодный. И судя по поведению, к мясу человеческому уже приученный. Потому что, увидав человека, без колебаний тут же потрусил к цели, роняя слюни.
Похоже, Илья – не первый, кого предлагают косолапому в качестве яства.
И никакого подвоха людоед от угощения не ожидает.
А вот это уже неплохо, потому что будет мишке от нового угощения неожиданность.
Медведь на капище – зверь обычный. И Илье тоже знакомый. Пока Рёрех жив был, у бати на подворье всегда мишки обитали. Молодые, понятно, не такие здоровые.
Илья, как подрос и мяса на костях нарастил, играл с ними не раз. Брал он и диких медведей. Один раз даже ножом завалил. Отвлёк, нырнул под лапу и всадил между рёбер, куда старый Рёрех бить учил.
Медведь, однако, уже с железом в сердце успел разок проехать лапой по шлему Ильи – от затылка к налобнику – и второй лапой шубу на спине в клочья разлохматить. Не будь под шубой кольчуги – вскрыл бы спину не хуже нурмана, который «кровавого орла» из кровника вырезает.
Сейчас на Илье ни шлема, ни брони. И ножа тоже нет. Ничего нет, кроме портков и куска верёвки, которую он с шеи снял.
Против толстенной шкуры, жёсткого меха и здоровенных когтей – слабовато.
Удирать бесполезно. Медведь быстрей. Да и куда удирать? На стену запрыгнуть? Может, и получилось бы, но те, наверху, наверняка к такому обороту готовы: по-хорошему не встретят.
А хозяин лесной тем временем… Ах ты ж…
В груди вскипел гнев. И повинуясь гневу, не разуму, подпрыгнул так высоко, как мог, вскидывая над собой руки, и пронзительно свистнул.
Мишка удивился. И остановился.
Илья подпрыгнул ещё раз, взвыл по-варяжски страшным голосом.
Растопырил пальцы на воздетых над головой руках…
Медведь тоже рявкнул грозно. Притормозил. Уставился маленькими глазками на непонятное диво. Пища бросает ему вызов? Что-то тут не так…
Илья привстал на носки, вытянулся, насколько мог, и закричал ещё громче.
Хорошо получилось. Знатно. Сила Перунова закипела внутри, ударила огнём в руки. На миг Илья сам себя зверем ощутил: огромным и могучим. Непобедимым.
Мишку тоже проняло.
Всех проняло. Над капищем повисла тишина…
Которую нарушил яростный медвежий рык.
Мишка тоже встал. Воздвигся на задние лапы, сразу оказавшись намного выше человека. И заревел сам. Да так, что несколько зрителей с частокола осыпались. К сожалению, наружу, а не внутрь.
Ох и здоровый зверь! Таких исполинов Илье прежде не попадалось. Живьём. Висела в великокняжьем тереме медвежья башка зверя, добытого ещё Святославом Игоревичем. Та покрупнее была, но голому Илье от такого сравнения не легче.
Показав, насколько он больше и шире, мишка рявкнул басовито и пошёл на дерзкого человечишку.
Илья аж задрожал: так захотелось кинуться навстречу. Ухватить зверя могучими ручищами, разорвать, раздавить…
Удержался в последний момент. Когда в лицо пахнуло вонью из пасти.
Разум возобладал. Будь на Илье хоть какая броня… Кольчужка да шлем. Тогда он рискнул помериться силой с косолапым, схватиться в обнимку…
Но голым со зверем бороться – смерть. Зацепит мишка лапой за затылок, гребанёт – и кожа с головы Ильи напротив лица повиснет. Илья видел, как бывает.
Взмах руки – и привязанный к запястью обрывок верёвки хлестнул по медвежьей морде, по глазам. Мишка отмахнулся…
А Илья, пригнувшись, рванул вперёд, успел-таки проскочить сбоку, стремглав – к идолу. В куче подношений могло отыскаться что-то, способное послужить оружием. Или хотя бы что-то тяжёлое, бросить в…
Мишка оказался проворнее. Не добежав до идола, Илья метнулся в сторону, еле успел, на пядь разойдясь с когтистой лапой.
Мишка с разгону проскочил ещё пару сажен, разбрасывая кости и подношения, тормозя всеми четырьмя лапами, оскальзываясь…
Его занесло на развороте, ударило о «ноги» сотрясшегося идола. Мишка жалобно взрыкнул: изрядно задом приложился.
Но тут же с коротким злым рявком снова ринулся на Илью. Надо отметить, рявк этот был почти не слышен в азартном рёве сотен глоток возбудившихся сварожичей.
Илья, сорвавшись с места, устремился к частоколу. Мишка – наперерез, но Илья всё же опередил: взбежал на пару сажен, толкнулся, прыгнул на медвежью спину, толкнулся ещё раз – от жёсткой грязной шерсти, пролетел пару сажен, пробежал ещё шагов десять и оказался на куче подношений. Дальше – просто. Цепляясь за обвивавшую деревянного бога золотую цепь, Илья вскарабкался на широкую плоскую макушку и встал там, переводя дыхание.
Медведь, потерявший его из виду, завертелся на месте, потом побежал вдоль частокола, нюхая то землю, то воздух.
Илья тоже огляделся. Голова идола была чуть повыше наружного частокола, так что Илья видел оба подворья – внешнее и внутреннее, оставшихся снаружи лошадей, людей, рассевшихся поверху, и тех, что были внизу, наблюдая за игрой сквозь щели между колами. Увидел Мислава с дружинниками, удобно расположившимися на крыше длинного дома. Увидел на другой крыше жрецов, которые вопили и размахивали руками.
Надо думать, им не понравилось, что забава, пусть и на время, прекратилась.
Что ж, пусть попробуют согнать Илью вниз.
То есть сделать это не так уж трудно: на идоловой макушке от стрелы не уйти. Но тогда это будет уже не поединок, а просто убийство.
Илья не знал правил игры, в которую его заставили играть. Но подозревал, что если уж его запустили к мишке живым, да ещё и несвязанным, значит, скормить медведю его труп – неправильно.
Медведь тем временем прохаживался вдоль ограды, время от времени поднимаясь на задние лапы и вытягиваясь во весь рост… Нет, не достать до людишек. Не получается. Мишка ненадолго присаживался, всем своим видом изображая печаль. Потом снова вставал и пробовал. Кушать-то хочется.
На частоколе вопили и всячески пытались подсказать мишке, куда пропал Илья. Однако, даже если в этого медведя и вселился дух Сварога, понимать человеческую речь этот дух пока не научился.
Погуляв вдоль стены, мишка окончательно осознал, что угощение недоступно, улёгся на землю и принялся вылизывать лапу, время от времени косясь в сторону галдящих людишек. Вдруг одна из аппетитных тушек сама свалится с забора?
На крышу дома снизу подняли какую-то бадью. Илья увидел, как в руках одного из жрецов появилась праща.
Будь это лук, Илья озаботился бы, но увернуться от выпущенного из пращи камня куда проще, чем от стрелы. А если удастся перехватить снаряд, то можно и ответить. До главного сварга – саженей двадцать пять, а метнуть камень или глиняное ядрышко Илья и рукой сможет так, как не всякий пращник – ремнём.
Но запустил пращник не камень. И не в Илью.
Ошмёток не слишком свежего мяса шлёпнулся о голову идола и свалился наземь.
Мишка вскочил с удивительным проворством, подбежал и сожрал. Раз – и нету. Второй ошмёток свалился прямо на косматую башку. Вернее, в вовремя раззявленную пасть. Медведь задрал голову, чтобы понять, откуда падает еда… И увидел Илью.
Засомневался: тот ли? Встал на задние лапы, опираясь на идола, понюхал. Потом потянулся… Нет, не достать. Сажени полторы не хватает.
Мишка упёрся, попробовал раскачать идолище, потом вдарил лапой так, что кумир затрясся.
Илья устоял. Идол тоже.
Полезет или нет?
Илья знал, что медведи неплохо лазают по деревьям. Но осторожны. На сухое или тонкое карабкаться не рискнут.
Видать, собственный кумир показался мохнатому воплощению Сварога надёжным. Цепляясь когтями, мишка очень аккуратно полез наверх.
Илья дождался, когда мишкина голова поравнялась с площадкой, и в