— М-м-м-м-м-м, — проныла Львика. Услужающий ящерок Бантик поднёс хозяюшке очередную хинкальку. Поняша осторожно откусила розовое и принялась жевать, брызгая соком.
— А ничего так получается, — Ева понюхала кастрюлю и подмигнула Фриде Марковне. Та потянула очередную нитку и на поверхность всплыл крупный бутон, слегка разварившийся, но годный. Перепетуя его подхватила и, дуя на лапки, поднесла хозяйке.
— Чмап, — сказала Ева, беря губами розочку. — Амнммм, — вкусняшка оказалась во рту.
— Ну так нечестно, — Львика сердито тряхнула завитой гривой. — Ты самые лучшие берёшь.
— Привилегия повара, — Писториус лихо крутанула хвостом. — Да не, всё честно. Каждая вторая твоя.
— А я хочу пе-е-еррвую! — протянула Львика капризным голосом и сама же рассмеялась.
— Слушай, Ева, — сказала она, — а хорошо, что мы никуда не пошли. Я бы точно набралась в зюзю.
— Это мы и сами могём, — Ева вытянула шею в сторону холодильника, забитого всякими интересными бутылочками.
— Да я не в том смысле, — пустилась в объяснения Львика. — Просто… захотелось чего-то домашнего. В кабаке сейчас крик… живая музыка… безголосые певички… ужас, в общем. И чтобы выдержать этот ужас, я бы набралась. Потом на столе танцевала бы… а потом бы спела. И ещё спела. И ещё. А у меня завтра репетиция.
— Завтра ж первое число, — не поняла Ева. — Все на бровях будут.
— Только не в Опере, — гордо сказала Львика. — Наших сколько не пои… — она ловко изогнула хвост и провела кисточкой себе по хребту.
Перепетуя вытащила из кастрюли ну просто огромную розу.
— Мне! — закричала Львика. — Ну пожалуйста!
Ева насмешливо фыркнула, потом угукнула. Прибежал Бантик, взял обрубок стебелька в рот, и, важно переставляя лапки, понёс его хозяйке.
— А за это сидра холодненького, — попросила Ева.
— О-о-ох, — театрально простонала Львика, подымаясь на ноги. — Хотя знаешь, — да, пора уже, — решила она, засовывая мордочку в недра холодильного шкафа и доставая оттуда сразу две пузатые бутылочки. Одну схватили мыши и покатили по полу к Еве.
— Настал момент, — Львика подцепила зубами пробку и сильным движением шеи выдернула её. Над бутылочкой задымилось. Бантик метнулся за бокалом, но поняша ждать не стала — обхватила губами горлышко и мощно всосала в себя всё.
— Уффф! — только и сказала она, когда сидр провалился в горло.
— Холодный? — спросила Ева.
— Ледяной! — с удовольствием отозвалась Львика, закусывая горячей розой. — Пхххх… эта была самая лучшая, — закончила она, управившись с лакомством.
Поняши лежали в евиной рабочей комнате. Теперь тут царил порядок, и даже на столе было не так уж много бумаг. Портьеры поменяли на новые, голубенькие в цветочек. Зато появился холодильник, электроплитка и кой-какие кухонные приспособы для пони. Их купила Лэсси Рерих специально для Евы: та фактически жила на работе и ночевала там же — за исключением визитов к любовнику.
— Хорошо-то как, — сказала Писториус, принимаясь за свою бутылочку.
Она чувствовала себя прекрасно, потому что — впервые за эту неделю — ей было не о чем беспокоиться. Львика, за которую она чувствовала моральную ответственность — лежит здесь и никуда не рвётся. По работе крупных проблем нет, а мелкие как-нибудь сами рассосутся. А главное — в новогоднюю ночь её уж точно никто никуда не дёрнет. Можно расслабиться и забыться, решила она. Сейчас бы ещё Карабас не помешал, но он чем-то занят… а жаль… у неё как раз подходящее настроение… хотя вообще-то Львика тоже ничего… и ей тоже хочется…
Ева всё ещё думала эту длинную приятную мысль, когда в дверях бесшумно появилась Лэсси.
— Вы трезвые? — спросила она вместо приветствия.
— Добрый вечер, — растерянно сказала Львика. — Мы тут сидром балуемся помаленьку… а что?
— У вас пять минут. Одевайтесь потеплее. Жду на улице, — бросила черепаха и исчезла так же внезапно, как и появилась.
Через небольшое время недоумевающие поняши в попонках тряслись в пароконной повозке без окон. Черепаха сидела снаружи, правила конями. Те бежали тихо, без песен и вообще без лишнего шума. Ева в конце концов догадалась, что копыта першеронов обёрнуты тряпками.
Львика захватила с собой пару бутылочек, но пить не хотелось. Разговаривать тоже. Всё новогоднее настроение как ветром сдуло, а тревожное ожидание неизвестно чего не способствует общению.
Остановились далеко за городом, на каком-то холме. Было темно, было холодно. Львика ёжилась. Еве тоже было не по себе. Обеим поняшам было ясно, что случилось что-то чрезвычайное. И уж точно не радостное.
Лесси появилась внезапно. Вот её не было — и вот её силуэт закрывает звёзды.
— Девочки, — сказала она. — Вы знаете, что у нас произошли изменения. Я имею в виду последние решения Губернатора.
— Ну в общем да, — сказала Ева. Вечернюю газету она читала, но впечатлена не была. Она всё-таки была эквестрийка и местные заморочки насчёт IIQ воспринимала как местную странность.
— Теперь наш город принимает любой электорат, — напомнила Лэсси. — Совершенно любой и в любых количествах.
— Вроде бы, — согласилась Писториус. — Но мы-то тут причём?
— Посмотрите, — пригласила черепаха. — Вон с той стороны.
Поняши подошли к краю.
Львика со всей силой тряхнула головой, губя остатки причёски. Завитая оперная грива окончательно потеряла товарный вид и превратилась в колтуны, свисающие с шеи. Но Львике было плевать. Она заворожённо смотрела вниз.
Внизу было множество существ. Они бессмысленно мотались взад-вперёд, что-то орали, мычали, ржали, свиристели, кукарекали. У некоторых были факелы. Где-то жгли костры. Кто-то с кем-то дрался. Кто-то кого-то ёб.
— Это что? — с недоумением спросила Ева.
— Электорат, — сообщила Лэсси.
— Сколько его? — осведомилась Ева.
— Не так много, как кажется, — ответила черепаха. — Голов пятьсот, наверное. Но это самые мобильные. Беглые. Бесхозные. Просто дикая джигурда. Откуда-то они узнали, — черепаха сделала многозначительную паузу. — И ломанулись. Первыми. Они кучкуются здесь, потому что перекрёсток. Куда идти дальше, они не очень понимают. Но скоро выяснят. И к утру будут в городе. Холодные. Голодные. Очень злые. И тупые. Полиция их не остановит.
— А кто остановит? — не поняла Львика.
— Вы, — просто сказала черепаха. — Вы работаете в Фонде помощи дискриминируемым существам, беженцам и перемещённым лицам. Вы этот Фонд вообще-то возглавляете, Львика.
— Да, но мы же… — попыталась что-то сказать Львика и осеклась.
Ева в этот момент напряжённо думала.
— Вы говорили, что нам придётся устраивать пресс-конференции, — напомнила она черепахе. — И собирать средства. И всё.
— Говорила, — согласилась Лэсси. — Но обстоятельства изменились. Пресс-конференции и всё остальное временно откладывается. Сейчас вы должны остановить эту толпу. Заставить её остаться здесь на ночлег. И чтобы завтра её можно было завести в город и распихать по эргастулам.
— Мы? Одни? — не поняла Львика. — Их там пятьсот, а нас две!
— Вот именно, вас целых две. Хотя и одной хватило бы. Вы — высокопородные. А это электорат. Работайте.
— Ты чего-нибудь понимаешь? — спросила Ева Львику.
— Не-а, — та помотала головой.
— Вы же поняши, — сказала черепаха. — Някните это стадо, подчините себе и организуйте.
Ева собралась с духом.
— Лэсси, послушайте, — начала она. — Чтобы заняшить пятьсот существ, нужно много времени и очень много сил. Я вообще не знаю, кто может заняшить пятьсот существ разом. Разве что Верховная.
— А я думаю, вы справитесь, — уверенно сказала безопасница. — Вы ведь ваги Ордена Охотниц Вондерленда?
— Меня мама заставила вступить, — сказала Львика. — Но они же так, для смеха. Только парады всякие устраивают. И шествия.
— А ты когда-нибудь парадом командовала? — Лэсси бросила на Львику быстрый, острый взгляд.
— Не помню… Вроде бы да… Зачем вам это? — поняша занервничала.
— Одну минутку, сейчас всё объясню. Ты, Ева?
Рыжая замотала головой.
— Нет, не состою… Хотя если формально… Вроде бы принимали когда-то. Не помню точно.
— Ясно. Слушайте внимательно. Не найдёшь в порядке смысла, всё квадратное кисло, не трогай зайца рыльцем пальца-пиздострадальца. Теребёнки теребянные, теребастая терябь, теребавище терябое, теребрянное тро-тро!
Эта галиматья произвела на поняш разное впечатление. Львика не удержалась на ногах и бухнулась на колени. Еву передёрнуло, как от удара током, но она устояла.
— Ну что, вспомнили? — строго спросила черепаха.
— Каждый раз как копытом по башке, — мрачно сказала Ева.
— А я обычно падаю, — тут Львика осеклась. — Э-э, — сказала она растерянно. — Это ты?!
— Я, кто ж ещё-то, — Писториус встряхнулась. — Ну, привет, чудовище. Давно не виделись. В каком-то смысле.
— Волею Верховной Обаятельницы я облечена доверием от Магистрата Ордена Охотниц во внешних землях{270}, — сообщила Лэсси, — и владею Знаками и Словами. Я пробудила вашу память и призываю к служению. И не пяльтесь так друг на друга!
— Как ваги Ордена, мы хорошо знакомы, — сказала Ева странным голосом. — Скобейда, в голове не укладывается такое… Иди сюда. Хочу убедиться.
Львика без звука подошла и положила голову Еве на плечо.
— Ты моё чудовище, — Ева лизнула львикину щёку.
— А ты моё сокровище, — Львика потёрлась о тело подруги.
— Вы ещё долго собираетесь миловаться? — осведомилась черепаха.
— Ну мы же… — Ева запнулась.
— Догадываюсь, — недовольно сказала Лэсси. — Вы напарницы. Орденская боевая двойка. Сколько выходов?
— Восемнадцать, — сказала Ева.
— Девятнадцать, — поправила Львика. — Ты тогда не знала, что это выход, сокровище.
— Свои подвиги вы потом вспоминать будете, — прервала их черепаха. — Сейчас вы на выходе. Задание понятно? Постарайтесь управиться за пару часов. Я вас подстрахую в начале, дальше сами. Что надо сказать?