«Совсем старая свихнулась» — подумал Буратина.
— В общем, — закончила черепаха, — я приняла свои меры. Никакие ж-ж-ж во мне больше не заведутся. Я вырабатываю антисемитические иммуноглобулины, убивающие их ещё на подходе к слизистым… Ну что, интересно?
— Как-то не очень, — признал бамбук. — Давно это было. И нас не касается,
— Ну да, это всё too old, как говорят педведы, — согласилась черепаха. — Но я тоже too old. Я видела, как работает тентура. Ты про тентуру-то хоть знаешь? Впрочем, неважно. Назовём это судьбой. Так вот, судьба — злая девка. Она всё всегда расставляет по местам. И со всех взыскивает. Рано или поздно. И с нас тоже взыщет. Как именно — ты сам сказал. Маналула и стерилизация.
Тут Буратина уже не выдержал.
— Ну даже если это всё правда — нас-то за что? — набычился он. — Триста лет прошло! Мы-то тут при чём? И кто нам предъявит?
— Мы потомки своих предков, мы пользуемся их наследием. Кто получает наследство, тот получает и долги, — сказала черепаха. — А насчёт кто предъявит… Думаю, те же самые, кто нас на всё это подбил.
— Жы-жы-жы, что ли? — на всякий случай переспросил бамбук.
— Бери выше… Но будем надеяться, что это случится не завтра. Ты как, отогрелся?
— Мне бы ещё покушать чего-нибудь, — попросил бамбук.
— На берегу покушаешь чего-нибудь, — отрезала черепаха. — В наших краях тебе оставаться нежелательно. У меня в дежурке ты в безопасности, они сюда не суются. Но держать тебя здесь всё время я не могу. А у Аркадия Рудольфовича остались друзья и родственники. Они могут нанести тебе визит. То есть в тебя визит.
Бамбука передёрнуло.
— Но я обещала помочь, — закончила черепаха. — И помогу. Заодно и решу одну проблемку. Видишь ли, я кое-что должна этому твоему Карабасу. Он нанял меня сделать одну работу. Я её сделала. А вот забирать готовое он прислал одного хомосапого, которого я терпеть не могу. По личным причинам. К тому же я в тот момент я была в обычном состоянии. То есть не в форме. Ну ты видел. В общем, наговорили мы друг другу лишнего. Потом он заявился второй раз, уже с угрозами. И я назло ему поклялась, что никогда не отдам ключик ни ему, ни Карабасу… в общем, глупость ляпнула. Теперь-то я понимаю, что никакой это не Аркан Шем Тарот{507}… Да и Карабас, хоть и жы, но всё-таки не жы-жы-жы… и заплатил он мне прилично… Короче, неудобно получилось. Но клятву я взять назад не могу. Я своё слово держу.
«Понты дешёвые» — подумал бамбук, но промолчал.
— Так вот, — продолжила Тортилла. — Я хочу попросить тебя о небольшой любезности. Встретиться к Карабасом и передать ему эту вещь.
— Где я и где Карабас, — уныло сказал бамбук.
Ему вдруг очень-очень захотелось оказаться в местах родных и привычных. Например, в каморке папы Карло — там, где висела голограмма. Всё-таки это был его дом. А ещё лучше — в весёлой компании карабасовых друзей. И тогда, в обществе Пьеро и Арлекина, нажраться до соплей, а когда срубит — надышаться «моментом»… Вот это была бы самая зупа.
— Доставить тебя по адресу — это мы можем, — протянула черепаха. — Где он сейчас?
— Карабас? В Директории, наверное, — сказал деревяшкин.
— Далековато. И путь опасный. Может, дать тебе боевую амфибию? Ты когда-нибудь ездил на боевой амфибии?
— Не-а, — сказал Буратина. — Я вообще на рыбе не ездил{508}.
Мысль ездить на рыбе показалась ему забавной, и он тихо хихикнул.
— Как же тебя транспортировать-то… — задумалась Тортилла. — А, пожалуй, утят попрошу. Они ко мне хорошо относятся{509}.
— К-кы-кы-к-кого? — Буратину почему-то заклинило на этом к-к-к. Опять стало смешно.
— Есть такие… Как бы тебе объяснить… В общем, живут они здесь у меня, — закруглила черепаха.
— Ту — ту… туалетные, что ли? — уточнил бамбук. Туалетных утят он помнил по вольерам.
— Типун тебе на язык… Я хотела сказать — они не в этом смысле утята. И даже не в том. Хотя это всё неважно. Я слыхала, что они нового аннулипалпа выкормили. Ну, вот его и попрошу. Полетишь на аннулипалпе… Что с тобой?
— Утята… хи-хи… утята… ути-пути… — Буратина дрыгал ножками от внезапно накатившего смеха. — Хи-хи-хи-хи… туа… туа… лет… — он, наверное, хотел сказать «туалетные», но смех душил. — Ану… липал… анал… прилипал… гыыыы… гыыыы…
— Отходняк пошёл, — вздохнула Тортилла. — Хрен с тобой, дубина стоеросовая{510}. Проспишься — поговорим.
Она отключила динамики в дежурке, подняла голову к луне и оглушительно свистнула — сложно, переливчато.
Минут через десять к черепахе подплыла лодочка со странным существом, по виду напоминающим мышку, покрытую перьями. На носу лодочки горел маленький фонарик.
— Добрая дорога! — сказала мышка.
— Добрая дорога, — степенно согласилась черепаха. — Как развивается реальность?
— В правильном направлении! — бойко ответила мышка.
— Думаете? — черепаха зыркнула глазом с искрой.
— Убеждён! — мышка вытянулась во весь свой невеликий рост. Лодочка опасно качнулась.
— Я хочу поговорить с кем-нибудь из руководства Восьмого капитула. Это срочно. Передай куда следует. Такова реальность!
Мышка сделала вежливую мордочку и села на вёсла.
Epistola privata. Письмецо в конверте
Передано с бэтменом
Дорогая Мальвина!
Позволь мне называть тебя именно так, ведь ты мне дорого обошлась. Это никоим образом не претензия к тебе лично, дорогуша: в конце концов, ты у меня не одалживалась. Будем считать, что это были рискованные вложения с моей стороны. Но будь уверена — я приложу все возможные усилия, чтобы они окупились.
Сперва напомню, как начались наши отношения, до сей поры односторонние. Два года назад ты нашла у себя под подушкой конвертик с бриллиантовой брошью и поздравление с днём рождения. Хотел бы я видеть твоё лицо в этот пикантный момент. Полагаю, ты не знала, чему больше удивляться: стоимости подарка или тому обстоятельству, что кому-то известен день твоего появления на свет. Ведь ты так скрытна, моя скромница! Ну что ж, открою тебе небольшую тайну: сам подарок и сведения из Тайной Канцелярии Его Величества обошлись мне в сопоставимые деньги. Предупреждая вопросы — нет, я никоим образом не намерен выставлять тебе счёт. Как и за все другие безделушки и подсказки, которые ты получила от меня. Деньги меня вообще мало интересуют. На мой вкус, пантакль не выше кубка{511}; впрочем, и спор булата со златом мне давно уже не интересен. Кто познал тайну Жезла, для того остальное — тлен. Впрочем, это в сторону: вряд ли ты вообще поняла, о чём я толкую. Ты вообще мало что понимаешь, дорогуша — но всё это искупает масштаб твоих вожделений, который впечатляет даже меня, а меня нелегко впечатлить. Об этом у нас ещё будет случай побеседовать. И весьма предметно, моя сладкая ягодка!
Но вернёмся к делам прошедшим. Возможно, тебя томит и другой вопрос — как мои послания попадали в твою комнатку, закрытую на семь замков. Может быть, тебя даже посещали смутные догадки? Ах, если бы у тебя имелось хотя бы подобие обоняния! Вот тогда бы ты не усомнилась: да-да, это делал тот самый токсичный парень, для которого замков не существует. Самое забавное, что он и не подозревал о характере этих приношений: он был уверен, что участвует в обычной любовной интрижке. Поэтому его услуги обошлись моим агентам недорого.
Зачем я это делал? Всё просто: я приручал тебя. Всё, что ты от меня получала, шло тебе на пользу — и никогда не противоречило твоим потаённым замыслам. О нет, в ту пору и сам не ведал, сколь удачно сложится дальнейшее. В таких вопросах я руководствуюсь благим советом Горация — nec Babylonios temptaris numeros: не искушайся вавилонскими гаданьями{512}. Я просто был уверен: твоим способностям рано или поздно найдётся применение, которое заинтересует и меня тоже. Вот ещё один урок тебе: планировать надо от возможностей. Важно не то, что субъект замышляет, а то, на что он способен. Теперь подумай, на что способен я — исходя из того, что ты уже обо мне знаешь.
Но позволь же, наконец, представиться официально. Я — полковник Барсуков. Надеюсь, что ты слышала моё имя. Но если нет — ничего страшного. В самое ближайшее время мы с тобой сведём достаточно близкое знакомство. Предупреждая вопросы: я настаиваю на этом, а настаивать я умею.
Надеюсь, ты помнишь тот день: незадолго перед отлётом из Тора-Боры ты получила очередной конвертик. В нём были координаты немецкой военной базы Graublaulichtung, описание оружия, которое там находится, а также несколько вариантов проникновения внутрь, рассчитанных именно на твои особые дарования.
Что ж! Ты сумела реализовать мой план. Признаться, я опасался, что у тебя не хватит на это ума, решимости или удачи. Скажу больше: я вообще не рассматривал вариант с твоим участием как основной. В моём распоряжении были другие возможности овладеть этой базой, менее изящные, но более надёжные. Однако ты изрядно сэкономила мне время и приятно удивила. Собственно, поэтому я тебе и пишу. Иначе я сейчас подумывал бы о том, как тебя наказать. Я считаю необходимым наказывать тех, кто не оправдал моих ожиданий… Впрочем, у нас ещё будет случай вернуться к этой теме.
Итак, ты и твой пёс находитесь на «Сизой Поляне». Вы преодолели защитные системы и отключили их (что мне, собственно, и требовалось). Вы также освоили первые этажи. Спуститься ниже вы не можете, что и неудивительно — ведь это не входило в мои планы. Но тебе подобная ситуация, наверное, доставляет самые неприятные чувства. Сидеть на горе́ оружия и не иметь возможности пустить его в ход (за исключением средств ПВО, которые уже почти истрачены) — что может быть более жалким, более позорным и менее выносимым? И ты не оставляешь усилий проникнуть внутрь. Но твои шансы на успех невелики. Более того — они исчезающе малы, чтобы не сказать: их нет вовсе. Я имею в виду — без моей помощи.