Теперь волноваться было не о чем. Он мертв.
– Ты уверен? – спросила она. И он принял ее беспокойство за сочувствие.
– Я его сам видел! – Джонни вздрогнул и вытер губы ладонью.
– Господи, – Хетти вспомнила, какую роль ей следует играть сейчас, – как ужасно!
Ночью она не могла заснуть. Ее почему-то возбудил быстрый переход Дэйви из ее объятий в объятия смерти. Как в кино или в книгах. Как будто он был пилотом, она – его девушкой, и его сбили. Она носила его ребенка, никого больше у нее не было, и она вынуждена была пойти в Букингемский дворец и получить за него награду. А королева сказала…
Она фантазировала до самого рассвета, а Джонни беспокойно ворочался рядом и стонал во сне.
Она растолкала мужа, как только взошло солнце.
– Джонни, расскажи, как он выглядел?
Джонни снова вздрогнул, но рассказал. Голос его был хриплым, слова – невнятными, фразы обрывались на полуслове. Хетти трепетала от возбуждения.
– Какой ужас, – постоянно повторяла она, – какой ужас. Она прижалась к нему, и через какое-то время Джонни занялся с ней любовью. Такого наслаждения Хетти не испытывала никогда.
Телефон звонил все утро. Четыре подружки пришли к ней пить кофе. Звонил корреспондент «Йоханнесбург стар». Хетти была в центре внимания и постоянно повторяла историю со всеми отвратительными подробностями.
После обеда домой вернулся Джонни, но не один, а с темноволосым мужчиной в темно-сером костюме и итальянских туфлях с темно-серым же портфелем в руке.
– Хетти, это мистер Боарт. Он был адвокатом Дэйви и хочет сказать тебе кое-что.
– Миссис Деланж, позвольте выразить мои искренние соболезнования в связи с тяжелой утратой, которую понесли вы и ваш муж.
– Да, просто ужас, не правда ли? – Хетти насторожилась. Дэйви все рассказал своему адвокату? Этот человек принес ей беду?
– Я являюсь исполнителем завещания вашего деверя. Он был состоятельным человеком. На его счету более пятидесяти тысяч рандов. – Боарт сделал многозначительную паузу. – Единственными бенефициарами являетесь вы и ваш муж.
Хетти с подозрением смотрела то на Боарта, то на Джонни.
– Бенефициар? – переспросила она. – Что это такое?
– Это означает, что наследство будет поделено между вами.
– Я получу половину пятидесяти тысяч рандов? – недоверчиво спросила Хетти.
– Именно так.
– Здорово! – воскликнула Хетти. – Сказочно! – Скорее бы Джонни и адвокат ушли, чтобы позвонить подружкам.
Они снова пили кофе, болтали, но разговор все время крутился вокруг нежданного богатства Хетти.
– Двадцать пять тысяч рандов, – повторяли они благоговейно.
– Черт, ты ему действительно сильно нравилась, – многозначительно заметила одна из подружек. Хетти лишь загадочно опустила глаза.
Джонни вернулся домой после шести, он едва держался на ногах, и от него разило перегаром. Подружки неохотно разошлись по домам, а через несколько минут к дому подъехал белый спортивный автомобиль. Достойное завершение триумфального дня для Хетти. Никто не мог похвастаться, что принимал генерального директора «Сондер дитч» у себя дома.
Она распахнула дверь, едва Род прикоснулся к звонку. Ее приветствие было целиком позаимствовано из кинофильма, с успехом демонстрировавшегося в местном кинотеатре.
– Мистер Айронсайдс, мы так польщены вашим визитом.
Когда Род вошел в заставленную мебелью гостиную, Джонни поднял голову, но не встал со стула.
– Привет, Джонни, я пришел сказать, что мне очень жаль, что так получилось с Дэйви…
– Хватит пороть чушь, Оловянные Ребра, – оборвал его Джонни Деланж.
– Джонни, – воскликнула Хетти, – нельзя так разговаривать с мистером Айронсайдсом. – Она повернулась к Роду и положила руку ему на плечо. – Вы должны извинить его, мистер Айронсайдс. Он пьян.
– Уходи! – рявкнул на нее Джонни. – Выметайся на кухню и не показывайся оттуда.
– Джонни!
– Выметайся! – Джонни привстал со стула.
Хетти убежала.
Джонни, покачиваясь, прошел к стеклянному бару, занимавшему целый угол комнаты. Налил виски в два стакана и передал один Роду.
– Счастливого пути на небеса моему брату, – сказал он.
– За Дэйви Деланжа, одного из лучших горняков в Китченервилле, – сказал Род и выпил виски залпом.
– Лучшего, – поправил его Джонни, выпил и, наклонившись, заговорил Роду прямо в лицо: – Ты пришел узнать, продолжу я твой поганый тоннель или сдамся. Дэйви ничего для тебя не значил. Я ничего для тебя не значу. Тебя волнует только одно – этот поганый тоннель. – Он наполнил свой стакан. – Так вот, друг, выслушай меня, и внимательно. Джонни Деланж никогда не сдается. Тоннель сожрал моего брата, но я добью его, так что не волнуйся. Поезжай домой и спи, потому что Джонни Деланж завтра утром заступит на смену и будет крошить скалу.
54
Стояло туманное утро, «роллс-ройс силвер клауд» стоял среди деревьев недалеко от белой изгороди ипподрома, уходящей к поросшему ивами берегу реки. Над рекой туман был гуще, зеленая трава казалась особенно яркой на его фоне.
Шофер в униформе отошел от машины, предоставив двоим пассажирам возможность поговорить наедине. Они сидели на заднем сиденье, накрыв колени пледом из ангорской шерсти. На раскладном столике перед ними стояли термос с кофе, тончайшие фарфоровые чашечки и тарелка с бутербродами с ветчиной.
Толстяк постоянно жевал, запивая бутерброды кофе. Маленький лысый мужчина, напротив, не ел ничего, только нервно попыхивал сигаретой и разглядывал сквозь стекло лошадей. Конюхи водили лошадей в попонах по кругу, жокеи, в каскетках и трикотажных рубашках поло, внимательно слушали тренера. У всех в руках были плетки. Тренер что-то возбужденно говорил, глубоко засунув руки в карманы пальто.
– Обслуживание было превосходным, – сказал вдруг лысый. – Особенно мне понравилась остановка в Рио. Я там никогда раньше не был.
Толстяк хмыкнул. Им не следовало посылать сюда своего агента. Это было проявлением подозрительности, недоверия, к тому же этот визит мог серьезно осложнить его операции на рынке.
Совещание тренера с жокеями закончилось. Низкорослые наездники пошли к своим лошадям, тренер направился к «роллс-ройсу».
– Доброе утро, сэр, – поздоровался он через окно. Толстяк снова хмыкнул. – Я решил, будет лучше, если он пройдет полную дистанцию. Эмералд Айл установит темп на первых пяти кругах, затем Патер Ностер сменит ее, а на финише его подгонит Тайгер Шарк.
– Отлично.
– Быть может, вы хотите засечь время. – Тренер протянул секундомер.
К толстяку, похоже, вернулись обычные обходительность и вежливость.
– Спасибо, Генри. – Он улыбнулся. – Выглядит он совсем неплохо.
Тренеру понравился такой тон.
– Да! Он уже раскалился докрасна! К субботе я доведу его до состояния лезвия. – Он отошел от машины. – С вашего разрешения, я начинаю.
– У вас есть сообщение для меня? – спросил толстяк.
– Конечно. – Лысый зашевелил усами, как кролик. – Не прилетел же я сюда, чтобы поглазеть на пару ослов, скачущих по кругу.
– Так передавайте мне его. – Толстяк едва сдерживал раздражение. Этот агентишка посмел назвать ослами лучших лошадей в Африке.
– Они хотят знать все о взрыве газа.
– Ерунда. – Толстяк небрежно махнул рукой. – Единичный взрыв. Погибло несколько человек. Никакого ущерба шахте. Причина – халатность бригадира.
– Это никак не повлияет на выполнение наших планов?
– Нет.
Две лошади сорвались со старта, рассекая туман. Ближе к изгороди легко бежала гнедая лошадь, рядом рвался вперед серый жеребец.
– Мои хозяева весьма обеспокоены.
– И напрасно, – отрезал толстяк. – Я же сказал, происшествие не будет иметь никаких последствий.
– Взрыв не произошел из-за ошибочного решения, принятого этим Айронсайдсом?
– Нет. – Толстяк покачал головой. – Только из-за халатности бригадира. Он должен был обнаружить наличие газа.
– Жаль. Мы надеялись, что ошибку совершил Айронсайдс.
Серый жеребец заметно устал, а гнедая бежала по-прежнему легко и уходила вперед. Из бокового загона появилась третья лошадь, заменившая жеребца.
– Почему Айронсайдс так вас беспокоит?
– Мы слышали о нем много неутешительного. Он не пешка, которую можно передвигать по доске. Он чрезвычайно серьезно относится к работе. Наши источники сообщили, что он уже снизил производственные расходы на два процента. В это трудно поверить. Он кажется нам неутомимым, изобретательным человеком, с которым следует считаться.
– Согласен, – подтвердил толстяк. – Тем не менее я не вижу причин для беспокойства. Не думают же ваши хозяева, что он сможет остановить прорвавшуюся воду усилием воли.
Третья лошадь тоже начинала выдыхаться, гнедая все так же бежала впереди, а вдалеке у столба ее поджидала четвертая, последняя, лошадь.
– Я совершенно не разбираюсь в лошадях, – признался лысый, – но только что видел, как одна лошадь загнала двух других. Она по очереди разбила их сердца и заставила плестись за собой. Человека, обладающего такими качествами, мы назвали бы непредсказуемым, нестандартным. – Он глубоко затянулся. – Нам кажется, к такой категории людей можно отнести и Айронсайдса. Скорее всего он может расстроить наши планы не усилием воли, как вы ехидно заметили, а сделав нечто непредвиденное, поступив непредсказуемо.
Оба замолчали, наблюдая, как лошади выходят на финишную прямую.
– Смотрите, – едва слышно проговорил толстяк, и гнедая, словно услышав его слова, увеличила темп, начала уходить от соперницы. Ее голова раскачивалась, как молот, из раздувающихся ноздрей вылетал пар, грязь летела из-под копыт. Опередив соперницу на пять корпусов, она пересекла финишную линию. Толстяк остановил секундомер.
Несколько мгновений он изучал циферблат, потом весело, как ребенок, рассмеялся:
– А ведь это не предел ее возможностей!
Он постучал пальцем по стеклу, и шофер мгновенно сел за руль.
– В контору, – приказал толстяк, – и закройте перегородку.