- Что-то здесь не совсем сходится. Его трибун приподнял бровь, в то время как Беллетор угрюмо смотрел на кружащих всадников.
- Что тебя беспокоит, Первое копье? Крупный мужчина шагнул вперед, указывая на воинов, терпеливо ожидающих за линией, вдоль которой взад и вперед скакала сарматская кавалерия. Несоответствие, трибун. Центурион Корв подсчитал, что вчера четыре тысячи пехотинцев прошли мимо его позиции. Сколько пехоты вы видите? Скавр на мгновение замолчал, оглядывая людей, молча ожидавших на покатом дне долины.
- Не так уж много. Тысяча?
- Вот именно. Их должно быть больше. И если их здесь нет.
- Тогда где они? - спросил я. Двое мужчин мгновение смотрели друг на друга, прежде чем Скавр решительно кивнул, поворачиваясь к ступенькам, вырубленным в задней части стены, и игнорируя недоверчивый взгляд Беллетора.
- Верно подмечено, Юлий! Ты останешься здесь с трибуном Беллетором на случай, если они решат стать немного более агрессивными. Я возьму резервные центурии, и, если повезет, будет еще не слишком поздно! Он поспешил к оставшимся четырем центуриям Первой когорты тунгрийцев, которые ждали в пятидесяти шагах за стеной под командованием Дубна, готовые быть использованными в качестве подкрепления в случае серьезной угрозы любому участку обороны. Прежде чем он успел объяснить свои опасения относительно подозрительно малого отряда сарматов, стоявшего перед ними, к нему, запыхавшись, подбежал один солдат и, задыхаясь, передал свое сообщение. Скавр мгновение прислушивался, прежде чем указать на Седло, его голос был напряжен от настойчивости, когда он обратился к центурионам.
- Все именно так, как я и опасался. Враг превратил то, что мы приняли за отвлекающую атаку, в свой главный удар. Они оставили здесь, в долине, достаточно людей, чтобы отвести наши подозрения, пока их пехота наносит решающий удар. Мы должны подняться туда и подкрепить наших товарищей, прежде чем они будут сброшены в долину с толпой обезумевших от крови варваров по пятам. Тунгрийцы последовали за ним вверх по склону так быстро, как только могли взбираться по крутому склону в своих тяжелых доспехах, слыша звуки битвы, нарастающие над ними по мере приближения к гребню. Скавр остановился, не доходя до вершины, тяжело дыша и указывая на землю перед собой. Построиться и приготовиться к бою! Он повел солдат вверх по склону последние пятьдесят шагов в двойном боевом порядке, с колотящимся сердцем, зная, что они, вполне возможно, вступают в битву, которая уже проиграна, но обнаружил, что разинул рот от изумления, когда сцена развернулась перед его глазами. Тунгрийцы удерживали свои позиции с минимальным отрывом, учитывая силу, выставленную против них, и на мгновение глаза трибуна недоверчиво сузились, пока он не понял, чего не заметил при первом взгляде на сцену. В то время как ближайшие к ним сарматы продолжали наступление на римскую линию, люди, находившиеся у них в тылу, сами подверглись нападению массы воинов, чьи тыловики все еще выходили из леса, бросаясь в атаку способом, совершенно отличным от упорядоченного продвижения в линию, которое было бы типичным для римлян нападение. Оправившись от минутного изумления, он указал вниз, на осажденную линию тунгрийцев, и выкрикнул команду, которую его центурионы быстро повторили своими собственными криками. Укрепите линию!
Его люди поспешили вперед, подбадривая своих товарищей, когда они присоединились к боевой линии и протолкались мимо измученных передних рядов, выводя людей из боя и быстро вступая в бой, чтобы противостоять окровавленным соплеменникам с новой решимостью. Вдоль линии сарматов варвары в шоке отпрянули, когда бескровные тунгрийцы набросились на них с яростной целеустремленностью, вонзая копья поверх их щитов, чтобы собрать новую жатву с измученных людей, стоявших перед ними. Марк отошел от линии фронта на негнущихся от усталости ногах, оба его меча были окровавлены, а доспехи почернели от крови убитых им людей, Арминия и Лугоса за его плечами. Он воткнул узорчатую спату в мягкий дерн и устало отсалютовал своему трибуну.
- Это было как раз вовремя, сэр; мы все были почти готовы сдаться. Скавр смотрел мимо него.
- Где Сигилис? - спросил я. Молодой центурион ткнул большим пальцем себе за плечо.
- Там, внутри. Он настоял на том, чтобы занять свою очередь в первых рядах. Скавр многозначительно кивнул Арминию, и рослый германец вмешался в давку, вытащив младшего трибуна из драки за ворот своей бронзовой нагрудной пластины. Тяжело дыша, Сигилис уронил щит, который он забрал у раненого, и оперся на свой меч, глядя на Скавра из-под надбровной дуги шлема, когда пожилой мужчина кивнул головой и улыбнулся.
- Рад встрече, трибун Сигилис, и действительно, молодец, что показал этим людям, как римский джентльмен принимает участие в сражении, но я думаю, тебе можно позволить немного отдохнуть, а? Сигилис безучастно кивнул, опустив взгляд на свою руку с мечом, как будто только сейчас заметил кровь, окрасившую ее в темно-красный цвет до самого локтя. Его колени начали подгибаться, а ноги дрожали из-за запоздалой реакции на шок от боя, но Арминий выбросил мускулистую руку и удержал его в вертикальном положении, обхватив ладонью его бицепс. Скавр снова повернулся к Марку.
- Полагаю, это было ближе, чем тебе хотелось бы, центурион? Марк кивнул, не сводя глаз с вновь прибывших, которые образовывали вторую половину ловушки, которая медленно, но с непреодолимой силой смыкалась вокруг сражающихся сарматов.
- Без них мы были бы разбиты еще до того, как вы добрались до нас. Кто они такие? Скавр серьезно покачал головой.
- Я понятия не имею, центурион, но кем бы они ни были, они, вероятно, спасли всю эту долину. А теперь, если вы позволите, я думаю, нам пора закончить этот бой и поднять несколько голов над нашими зубчатыми стенами. Марк кивнул, и двое мужчин отступили в тыл тунгрийской линии, теперь уже в три человека глубиной и удерживающей свои позиции с относительной легкостью. Скавр повысил голос до рева на плацу, который всегда удивлял, когда его слышали впервые, учитывая вежливость, с которой он обычно говорил.
- Тунгрийцы, мы взяли их за яйца! Теперь мы покончим с ними! Стрела пролетела мимо головы трибуна достаточно близко, чтобы оба мужчины услышали хриплый свист, но ни один из них не вздрогнул, когда взгляды задних рядов обратились к ним. Передние ряды, копья наизготовку! По всей длине шеренги раздались радостные возгласы, когда свежие солдаты, пришедшие на смену, приготовились к тому, что, как они знали, должно было произойти. Задние ряды, изо всех сил давите! Римская линия продвигалась вперед, безжалостное давление их щитов прижимало воинов, стоявших перед ними, к массе людей, беспомощно оказавшихся в ловушке позади них, сбивало некоторых сарматов с ног и делало их практически беспомощными, поскольку явная давка мешала им орудовать мечами. Свежие тунгрийцы в первых рядах снова принялись за работу со своими копьями, нанося многократные удары по мужчинам в третьем и четвертом рядах позади отряда, глубоко вонзая свои железные клинки в горло и грудь, прежде чем освободить их, чтобы нанести новый удар. Марк посмотрел на Сигилиса, который наблюдал за бойней с болезненным выражением лица, и махнул рукой на кровавый хаос битвы.
- Это война, трибун! Не сражения, которых вы привыкли ожидать от историй, а простая кровавая бойня, в результате которой одна сторона опьянеет от кровопролития, а другая либо умрет, либо будет порабощена! Молодой центурион замолчал, заметив что-то в толпе людей, вспышку золота, которая исчезла через секунду, а затем появилась снова, когда ряды варваров на мгновение расступились. Присмотревшись, он понял, что над этим местом развевается кроваво-красное знамя, украшенное белым мечом. Он зашагал обратно к месту схватки, отрывая свою спату от дерна и отдавая команду через плечо. Арминий, Лугос, за мной! Протиснувшись в шеренгу варваров, стоявших вплотную позади, он проревел приказ окружавшим его людям, перекрывая яростный шум битвы. Тунгрийцы! На мне! Стройся! Острие копья!
Схватив солдата, стоявшего перед ним, за плечо, он наклонился поближе, чтобы прокричать ему в ухо достаточно громко, чтобы его услышали окружающие.
- Их король в дюжине шагов перед вами, и на нем достаточно золота, чтобы ваш шатровый отряд получил хорошую награду. Когда я отдам команду, мы прорежем себе путь к нему и либо убьем, либо возьмем в плен. Ты готов? Солдат кивнул, расставляя ноги, готовый к атаке, в то время как его товарищи придвинулись ближе к нему. Марк огляделся и увидел, что люди по обе стороны смотрят на него, ожидая команды, в то время как Арминий и Луго вплотную прижались к острию копья.
‘ Тунгрийцы, наступайте! Строй рванулся вперед, копья взметнулись, сбивая людей с обеих сторон. Измученные воины-сарматы отступали от наступающих и отворачивались в бесплодной попытке скрыться в толпе людей позади них, падая от ран в спины и шеи, в то время как тунгрийцы безжалостно наступали. В дюжине шагов они увидели благородного сармата, которого Марк заметил сквозь изменяющийся ход битвы, на виду у всех, воины, стоявшие между ними, остались мертвыми и умирали от безжалостного наступления острия копья. Пара гигантов, вооруженных длинными мечами, с презрительной легкостью прорвалась сквозь отступающую толпу своих собратьев, встав между римлянами и их предводителем, чтобы напасть на тунгрийцев с отчаянной свирепостью. Солдат, пронзенный острием копья, умер быстро, обезглавленный взмахом длинного клинка, и его обезглавленный труп упал лицом вперед к ногам своего убийцы, в то время как воин выкрикивал свой вызов тунгрийцам. Его напарник высоко поднял свой собственный меч, прежде чем обрушить его на человека рядом с Марком, расколов его шлем и заставив его отшатнуться с непонимающим ворчанием, а его глаза закатились вверх, пока не стали видны только белки. Прежде чем молодой центурион успел среагировать, Луго плечом протиснулся мимо него, взмахнув боевым молотом над головой с гортанным вызовом. Сокрушительный удар грубого железного клюва вдавил железную шапку первого человека глубоко в его раздробленный череп, повалив его, как забитого быка, в то время как меч Арминия блокировал стремительную попытку другого телохранителя отомстить. Парировав выпад клинка в сторону, немец шагнул впер