ед и ударил телохранителя кулаком с полусогнутыми суставами в горло, хруст хрящей был достаточно громким, чтобы Марк услышал его сквозь шум битвы. С выражением ярости на лице сам король выступил из гущи своих воинов и поднял меч, готовясь к бою. На его волевом бородатом лице Марк не увидел ничего, кроме желания убивать, и он слегка присел в позе для боя двумя руками, когда время, казалось, замедлилось вокруг него. Когда король шагнул вперед, чтобы сразиться клинок к клинку, под знаменем, которое все еще развевалось у него за спиной, он выкрикнул свой вызов людям, стоявшим перед ним. Бораз! Римлянин встретил атаку своего противника лоб в лоб, ответив на крик своим собственным боевым кличем. Митра! Их клинки встретились со скрежетом металла о металл, но прежде чем король успел снова поднять свой меч, Марк сделал еще один шаг вперед, взмахнув гладиусом в левой руке по злобно быстрой дуге, чтобы вонзить его острие сквозь броню лидера сарматов ему в бок. Бораз рухнул, его глаза уставились на Марка, когда он опустился на колени с лицом, искаженным невыносимой болью. Отбросив раненого в сторону, римлянин рубанул знаменосца позади себя, уронив кроваво-красное знамя во взбитую и пропитанную запекшейся кровью грязь поля боя вместе с рукой, которая все еще сжимала его деревянное древко.Столкнувшись с поражением своего короля, его телохранители были разбиты вдребезги, а тунгрийская атака углубилась в их ряды, в то время как неизвестная сила, напавшая на них из леса, свирепствовала с тыла, сарматы дрожали на грани поражения. Подняв мечи, чтобы возобновить бой с Луго и Арминием по обе стороны, Марк жестоко ухмыльнулся, когда отряд рассыпался, как стадо овец, атакованное стаей волков, люди извивались из стороны в сторону в своих попытках убежать от безжалостных врагов спереди и сзади, борьба выходила у них из-под контроля. в течение полудюжины ударов сердца. Напрягшись, как охотничьи собаки на поводках, тунгрийцы смотрели на своих офицеров в ожидании последней команды, которая потребуется, чтобы довести бой до конца. Стоявший в хвосте шеренги Скавр кивнул и, запрокинув голову, проревел слова, которые каждый ждал услышать. Объявите погоню! Солдаты бросились вперед еще до того, как прозвучали первые звуки трубы, каждый был полон решимости захватить в плен любого из соплеменников, не слишком тяжело раненного, чтобы работать в качестве раба. Сигилис с изумлением наблюдал, как стройная римская линия распалась на неистово бегущих людей, палаточные отряды работали сообща, чтобы повалить отдельных соплеменников на землю и разоружить их, прежде чем оставить человека с мечом у горла каждого пленника и отправиться повторять подвиг. Скавр наблюдал за этой сценой с мрачным весельем, приподняв бровь в сторону своего младшего коллеги, когда Марк вышел из хаоса, держа рядом с собой королевское знамя, в то время как Арминий и Луго несли между собой раненого лидера сарматов, а рослый британец грозил кулаком любому солдату, имевшему виды на короля и его золотую амуницию. Арминий держал в одной руке искусно сделанный шлем и золотую корону, обнаружив последнюю на теле одного из телохранителей, который нес ее, в то время как голова его короля была закрыта шлемом. Отличная работа, центурион! Похоже, что наше подкрепление в последнюю минуту и ваша обычная потеря рассудка на поле боя перевернули ситуацию. Он повернулся к Сигилису, указывая на последствия битвы. - Как вы можете видеть, коллега, финансовые стимулы для взятия пленных живыми и в пригодном для работы состоянии делают поражение в подобной битве слишком окончательным, вы согласны? Если бы мы проиграли, тогда они бы вырезали наших раненых и уводили живых вниз с того холма в рабство, чтобы их больше никогда не видели. Но так случилось, что, хвала нашему Господу Митре, наш неизвестный спаситель прибыл в самый последний момент и вытащил наш виноград из пресса в хорошем стиле. А это значит, что мы победители, несмотря на мастерство, с которым этот бедняга одурачил нас относительно своих намерений. Он улыбнулся пораженному королю сарматов и наклонился, чтобы похлопать его по плечу. Мои комплименты вашей стратегии, господин, мы почти оказались в вашей власти. Раненому мужчине было около сорока лет, и он явно был в расцвете сил, облаченный в доспехи и одежду, которые выделялись на фоне грубых доспехов в форме подковы, которые носили его товарищи. Шлем, который Арминий снял со своей головы, был сделан из серебра, инкрустированного золотом, а его доспехи были сделаны из тонко выкованных железных чешуек, каждая из которых была отполирована до блеска. С его пояса свисали богато украшенные ножны, гравировка на которых соответствовала узорам, украшавшим прекрасно сделанный меч, который носил Луго, и такое же мастерство было проявлено на поножах, все еще защищавших его икры. Трибун с сардонической улыбкой постучал по тяжелым золотым браслетам, украшавшим запястья его пленника.
- Отличная работа, я рад, что вам удалось сохранить все его наряды в целости и сохранности и воспротивились предсказуемому желанию моих солдат раздеть его догола. Я полагаю, нам понадобится все это, чтобы убедить его народ в том, что их война с Римом действительно окончена. Король сплюнул комок кровавой слизи на землю у своих ног, его слова со скрипом вырывались сквозь зубы, стиснутые от боли в ране.
- Эта победа лишь временная, римлянин. Мой сын все еще командует достаточным количеством всадников, чтобы стереть ваше присутствие с лица этой долины, как будто вас никогда и не существовало. Скавр блаженно улыбнулся ему в ответ.
- Совершенно верно, я уже видел, как они скачут вверх и вниз по всей длине нашей довольно тонкой стены, не имея ни малейшего представления о том, как им перебраться через нее или обойти вокруг. И поскольку, похоже, это было единственное место, которое вы сочли достойным нападения, я улучшу здешнюю оборону и сделаю ее совершенно непроходимой, как только мы закончим сжигать ваших мертвецов. Он повернулся к своему телохранителю, отводя немца за пределы слышимости. - Арминий, пожалуйста, будь добр, найди носильщика бинтов и перевяжи рану короля, а затем отвези его в больницу так быстро, как сможешь. Попросите доктора поколдовать над ним и скажите ей, что его выживание вполне может стать ключом к нашему достижению мира путем переговоров с этими людьми. Он повернулся обратно к ожидающим офицерам.
- А теперь, коллеги, позвольте нам пойти и выразить нашу благодарность офицеру, командующему этими людьми, который, похоже, вмешался так вовремя, кем бы он ни был. Пойдешь ли ты с нами, центурион Корв, и обеспечишь ли нам дополнительную безопасность своими мечами? Марк снова поднял свою спату и прошел по усеянному трупами полю боя в нескольких шагах впереди трибунов, его глаза блуждали по человеческому побоищу в поисках каких-либо признаков движения. Раненый воин громко застонал слева от него, когда он проходил мимо, протягивая умоляющую руку о помощи, в то время как другой едва удерживал его внутренности на месте. Молодой центурион протянул руку и отвел ее в сторону, мгновение осматривая перерезанные веревки внутренностей раненого воина, прежде чем выхватить свой меч и перерезать сармату горло. Вытерев лезвие оружия, он встал, качая головой и игнорируя полный ужаса взгляд Сигилиса, чтобы возобновить свой медленный, осторожный шаг по полю битвы. Проявление доброты. Слова Скавра, должно быть, произвели желаемый эффект на его младшего коллегу, потому что последовало долгое молчание, прежде чем Сигилис заговорил.
- Запах просто потрясающий. Я имею в виду, что это неописуемо. Марк расслышал горький юмор в ответе Скавра. Отвратительный? Без сомнения. Не поддающийся описанию? Едва. Это тот же самый простой аромат, который витал над каждым полем боя, на котором я когда-либо бывал. Все, что вам нужно сделать, это обильно расплескать свежую кровь тысячи человек по траве, затем вскрыть им животы, чтобы содержимое выпустило свой аромат в воздух. Вызывающе, не правда ли? Но поверьте мне, этот запах свеже пролитой крови и фекалий ничто по сравнению с тем редким деликатесом, который получается, если оставить ту же самую смесь открытой на воздухе на день или два и добавить к ней немного разложения. И поле битвы недельной давности, где у победителя не было времени на то, чтобы убрать за собой, или, возможно, просто не было желания, теперь вот в чем дело. Вы можете почувствовать запах гниющих тел за пять миль, если вам не повезло оказаться с подветренной стороны от них, и к тому времени, когда вы проезжаете мимо этого места, это действительно тяжелый человек, которого не вырвало содержимым его желудка, либо из-за запаха, либо просто потому, что так много его товарищей рвет вокруг него. И именно поэтому мы разожжем погребальный костер и сожжем здесь каждый труп, как наш, так и их, как только снимем с них доспехи. Мы здесь. Отряд остановился в десяти шагах от шеренги людей, которые вмешались в драку из леса позади них, внимательно наблюдая за их хорошо организованным строем и очевидной дисциплиной, когда они собирали своих убитых и уводили раненых на лечение. На взгляд Марка, они, казалось, носили отличительные признаки солдат регулярной армии, их доспехи, шлемы и щиты были выполнены по единому образцу, явно изготовленному в одном оружейном цехе, и все же, осматривая их ряды, он нахмурился при виде других аспектов их внешнего вида. Каждому мужчине, казалось, было позволено свободно выбирать оружие, и в результате появилось множество мечей, копий, топоров, молотков и даже дубинок, в то время как многие из них носили длинные волосы и густые бороды. Пока он наблюдал, из толпы своих людей выступил массивного телосложения мужчина в бронзовой нагрудной пластине и шлеме с гребнем римского старшего офицера и поднял руку в знак приветствия. А затем, к крайнему изумлению Марка, Арминий бросил на него один взгляд и опустился на одно колено, склонив голову в знак почтения. Скавр приподнял бровь при виде этого зрелища и пробормотал что-то себе под нос, стоя и ожидая, когда мужчина приблизится. Митра всевышний. Здоровяк отдал честь, поприветствовав трибуны на латыни с едва заметным немецким акцентом.