- Ну вот, вещи, которые человек видит, когда меньше всего этого ожидает! Звук голоса Гервульфа заставил обоих мальчиков замереть на месте, и в то время как Люпус поднял глаза в простом недоумении, на Муса это произвело совершенно противоположный эффект. Едва задержавшись, чтобы переварить, кто это стоял перед ними, он повернулся и бросился прочь через лагерь, не оглядываясь, явно напуганный этим здоровяком. Вернись сюда, ты, маленький ублюдок!
Германец прыгнул вслед за убегающим ребенком, в спешке отбросив Люпуса в сторону и быстро догнав Мусса, схватив его сзади за тунику. Он торжествующе рассмеялся, поднимая мальчика на ноги. Попался, маленький засранец. Возможно, тогда ты и сбежал бы от нас, но. Префект? Что-то в голосе Марка, должно быть, прозвучало предупреждением для Гервульфа, который быстро повернулся, сменил руки на сопротивляющегося ребенка и потянулся за своим кинжалом. Центурион шагал вдоль ряда палаток со свирепым хмурым выражением лица, и одна рука рефлекторно легла на рукоять его спаты в ответ на движение немца. Немец протянул к нему свободную руку ладонью вперед, качая головой с неприступным хмурым видом.
- Это не имеет к тебе никакого отношения, центурион, и я бы сказал, что ты несколько выше по званию. Отойди, и я уйду с этим маленьким вороватым ублюдком. Отнюдь не отступая, Марк подошел ближе, его ноздри раздувались от гнева, когда он цедил слова сквозь оскаленные зубы. Отпусти ребенка. Гервульф заколебался, крепче сжимая кинжал, прикидывая шансы на то, что ему удастся сбежать из лагеря тунгрийцев, но римлянин предостерегающе покачал головой, его голос был холоден.
- Если этот нож достанется из ножен, у тебя не будет руки, чтобы положить его обратно. Отпустите ребенка. Когда двое мужчин балансировали на грани драки, Скавр с изумленным видом вышел из своей палатки, быстро подошел и встал между ними с испуганным Арминием за плечом. Он выкрикнул приказ голосом, который не терпел ничего, кроме немедленного повиновения.
- Что, во имя Аида, здесь происходит? Отдай мне этого ребенка. . Он протянул руку и взял Муса за руку, оттаскивая его от Гервульфа и передавая Марку. - Придержи его, центурион, пока мы не докопаемся до сути того, что заставило нашего коллегу так бурно отреагировать. Марк отвел Муса в сторону, чувствуя, как напряжение и желание убежать разливаются по дрожащему телу ребенка. Трибун снова повернулся к Гервульфу, приподняв брови. Итак, префект? Гервульф впился взглядом в Муса, обвиняюще указывая на него пальцем.
- Несколько месяцев назад мы поймали ребенка, который воровал из наших магазинов, и когда мы попытались поймать его, он вонзил нож в руку одного из моих людей и лишил его возможности держать меч. Он сбежал, едва не сломав свои окровавленные зубы, и я поклялся, что, если наши пути когда-нибудь снова пересекутся, я лишу его жизни за этот маленький коварный трюк.
- Это интересно. Скавр обернулся и увидел Юлия, стоящего у него за спиной.
— Когда моей женщине удалось разговорить мальчика прошлой ночью, он рассказал нам, что его деревня была стерта с лица земли вооруженными людьми, одетыми так же, как мы — и очень похожими на ваших людей, если уж на то пошло, - и что он избежал смерти от этих солдат, убежав в лес. Действия, которые он описал, показались мне массовыми убийствами и изнасилованиями. И вот что самое худшее, префект. Деревней мальчика была колония, деревня, основанная ветеранами Тринадцатого легиона на окраине провинции. Кто бы ни был тот, кто разорвал их мир на части, он сознательно убивал римских граждан, людей, с честью уволившихся со службы. Как вы думаете, что за человек мог отдать приказ о таком зверстве, и что за люди последовали бы такому приказу? Гервульф сердито рассмеялся, пренебрежительно махнув рукой. Я могу распознать ложь, когда слышу ее, Первое копье. Интересно, сможешь ли ты? Юлий шагнул вперед, пока не оказался нос к носу с немцем, его лицо было суровым. Хотелось бы так думать, префект. По моему опыту, одним из самых явных признаков лжеца всегда была уловка отвечать вопросом на вопрос, а не говорить правду. Прежде чем разъяренный немец успел ответить, Скавр покачал головой и решительно вмешался.
- И этого вполне достаточно для публичного спора, джентльмены. Мы закончим этот разговор наедине позже, когда все факты будут полностью ясны и когда, что более важно, у нас не будет десяти тысяч разъяренных соплеменников, разбивших лагерь за нашими стенами. Это ясно? Он посмотрел на Марка и Юлия, оба быстро кивнули, затем снова обратил свое внимание на Гервульфа, на лице которого читалось недоверие.
- Ты собираешься поверить ему на слово, а не...
- Это ясно, префект? Германец с видимым усилием овладел собой.
- Да, Трибун. Гервульф отдал честь и отвернулся, побелев от ярости, а Скавр стоял и смотрел ему вслед, пока он благополучно не миновал охрану у низкой земляной стены лагеря. Что ж, вот и появился новый враг. И все шло так хорошо. Он вздохнул и посмотрел на Муса, все еще сильно дрожащего в крепких объятиях Марка. - Я думаю, нам с вами нужно серьезно поговорить, молодой человек. Отведи его в мою палатку, центурион, но сделай это осторожно. Я думаю, для одного дня он пережил достаточно принуждения. Ты тоже, Первое Копье, поскольку, похоже, знаешь об этом больше, чем любой из нас. Вернувшись в палатку, он окинул Муса долгим испытующим взглядом, затем повернулся к Юлию, приподняв бровь.
- Так что за историю он тебе рассказал? Юлий криво поджал губы.
- Он мне точно этого не говорил, трибун. По его мнению, мы все солдаты, а солдатам доверять нельзя. Он рассказал это Аннии, в то время как центурион Корв и я сидели на заднем плане и делали то, что она нам говорила. И что это было? Заговорил Марк.
- Который заключался в том, чтобы держать наши рты на замке и позволить мальчику рассказать нам свою историю в свое свободное время. Скавр вздохнул.
- В глубине души я всегда знал, что есть причина, по которой солдатам не разрешается жениться. Похоже, мы нарушаем некоторые правила на свой страх и риск. Юлий приподнял бровь. При всем моем уважении, трибун, мы с этой дамой не женаты.Скавр глухо рассмеялся.
- Судя по тому, что я слышу, это звучит так, как будто с таким же успехом ты мог бы им быть. Неважно, расскажи мне, что именно этот мальчик хотел тебе сказать. Юлий и Марк посмотрели друг на друга, и после минутной паузы Марк заговорил.
- Мальчик, похоже, стал свидетелем резни всей своей деревни. Судя по тому немногому, что он мог рассказать нам об этом месте, они были достаточно процветающими, и их статус отставных солдат заставлял племена опасаться набегов на них, зная, что Тринадцатая Гемина обрушится на них, как разрушающаяся баня, если они позволят себе какие-либо вольности с ветеранами легиона. Армия, похоже, даже поддерживала их, регулярно покупая у них еду, потому что мальчик рассказывал о солдате с гербом, похожим на наш, которого он видел несколько раз. А потом однажды ночью все это было разнесено на куски вооруженными людьми, которые ворвались в дом за считанные минуты, убили всех мужчин, независимо от того, сражались они, защищая свои дома, или нет, изнасиловали женщин и забили их животных ради пропитания. Мус видел, как умерли его отец и братья, и он дал описание убийцы своего отца, которое очень похоже на нашего нового друга префекта Гервульфа. И...Это был он. Солдаты повернулись лицом к мальчику, почти забытому в углу. - Это человек, который убил моего отца. Он снова замолчал, по его лицу снова потекли слезы.
- Хуже всего то, что мальчик сказал нам, что его мать и сестер насиловали, когда он спасался бегством. А потом он сказал нам, сколько лет было девочкам.
- И что? Самому младшему из них было семь, самому старшему тринадцать. Трибун отвернулся с озабоченным выражением лица, мгновение пристально глядя на мальчика.
- У нас нет доказательств, и только слово девятилетнего ребенка против слова ценного союзника империи, человека, доказавшего свою преданность и командующего более чем двумя тысячами закаленных в боях солдат. Если нет, то когда Гервульф обратится с этим вопросом к Беллетору, мой коллега просто скажет мне передать мальчика и покончить с этим, и любая попытка спорить с ним будет оправданием, которого он ждал, вдвойне, поскольку мне пришлось разоблачить его как некомпетентного он должен организовать эффективную оборону шахт. Он задумчиво уставился на крышу палатки.
- Так что, возможно, мне пришло время перестать плясать под дудку, заданную Первым легатом Минервии, и начать наступать на пятки Домицию Беллетору.
5
Что меня сбивает с толку, так это то, как сотня скучающих солдат может контролировать такое количество соплеменников. Конечно, если бы они набросились на своих охранников, ни одно столетие не смогло бы их остановить? К тому времени, как на долину опустилась темнота, по холмам поползла мелкая морось, которая завесами проникала внутрь солдатских доспехов и стекала по шеям и спинам с удручающей легкостью. Дубн был дежурным центурионом, и с тех пор, как в Пятом веке на него легла обязанность охранять пленных сарматов, Марк присоединился к нему, когда он обходил посты часовых. Его друг хмыкнул в ответ на этот вопрос, пожав плечами, а затем содрогнулся от отвращения, когда этот жест позволил еще одной струйке холодной дождевой воды потечь по его спине.
- Они промокли, замерзли и проголодались, и каждый из них смотрит на копья стражников и представляет, как бесцельно заканчивает здесь свою жизнь. Кроме того, в радиусе двухсот шагов их войска легко превосходят их по численности в два раза. Они не предложат нам ничего хуже, чем неодобрительные взгляды, потому что любой мужчина, который покажет признаки того, что в нем осталась хоть капля духа, будет выведен для быстрой порки. Просто взгляни на них.
Они остановились на краю рва глубиной в четыре фута, который был вырыт вокруг загона для заключенных и на дне которого уже собралось достаточно воды, чтобы служить зеркалом для пылающих факелов, горевших через каждые двадцать шагов. По другую сторону окопа пленные воины-сарматы сгрудились в пространстве, тщательно подготовленном так, чтобы его едва хватало для их размещения. Сгрудившись вокруг нескольких жаровен, содержимое которых светилось