- Какие еще методы наказания обычно используются для наказания предателей вашей империи? Скавр приподнял бровь.
- Обычно мы назначали осужденному предателю тридцать или сорок ударов плетью, в косичках которой были гвозди и осколки стекла. Опытный палач может избить человека до полусмерти, не давая ему возможности легко уйти. После этого он прибит к кресту через запястья и лодыжки всего тремя гвоздями человеком, который знает, как вбивать железо, не разрывая кровеносный сосуд. После этого это только вопрос времени, когда он умрет от удушья, поскольку его вес, свисающий с рук, останавливает дыхание. С неповрежденными ногами сильный человек может удерживать свой вес на этом единственном гвозде, вбитом в его лодыжки, достаточно долго, чтобы избежать удушья, хотя, очевидно, ценой самой сильной боли. Такой человек может продержаться два или даже три дня, но вороны обычно выклевывают ему глаза еще до того, как наступает конец. Такой смерти вы бы не пожелали никому, к кому сохранили хоть какие-то семейные чувства.Он пристально посмотрел на Балоди, ожидая, что аристократ заговорит.
- Трибун, брат моего брата по браку ответственен за смерть моего брата и за убийство некоторых из самых храбрых и лучших воинов нашего племени. Я не нахожу перспективу его быстрой и милосердной смерти привлекательной, и если бы это был мой выбор, его постигла бы участь, которую вы только что описали. Я чувствую, что обещание такого конца для Инармаза было бы наилучшим возможным способом обеспечить прочный мир между нами. И, кроме того, мужчины, которых я вам подарю, - последователи Инармаза, как, я уверен, вы уже догадались. Мои люди лучше всего реагируют на демонстрацию силы, и поэтому я посоветую вашему коллеге Беллетору начать службу в вашей армии с демонстрации вашего железного кулака, если вы понимаете, что я имею в виду? Скавр медленно кивнул, его голос звучал ровно.
- Действительно, хочу. Я не ожидаю, что вы найдете его менее податливым в этом вопросе, чем раньше. Балоди хлопнул его по плечу, а затем встал, немного пошатываясь, выкрикнув вызов в шумное нутро палатки. Превосходно! Итак, где этот твой большой уродливый бык с первым копьем? Он обещал мне состязание в силе рук, и время для этой могучей битвы, — он осушил свой кубок с вином и поднял его над головой, последние капли упали ему на волосы, — пришло!
- Сейчас он выглядит не таким самоуверенным, не так ли, центурион? Марк уставился через плац на крест, к которому накануне был прибит Инармаз, бесстрастно отметив, что обмякшее тело теперь неподвижно, что резко контрастировало с бешеной борьбой за жизнь, которую сарматы вели накануне. Морбан наклонился ближе к своему офицеру, тихо бормоча уголком рта. - Я слышал, что кто-то пришел сюда ночью и вонзил копье ему в сердце. Когда утром охранники пришли, чтобы поколотить его, он уже был твердым, как доска. Какой-нибудь мягкосердечный идиот, которому следовало бы быть умнее. Марк посмотрел на него сверху вниз, поджав губы, игнорируя неодобрительный взгляд, который направил на него знаменосец. Твоя точка зрения принята, Знаменосец. Я не забуду применить его жестко, когда ваше непрекращающееся нарушение субординации и изобретение схем обмана ваших сослуживцев приведет к тому, что наступит ваша очередь танцевать на острие гвоздя. Или это было бы по-другому? Двое мужчин молча стояли и наблюдали, как Вторая когорта промаршировала по плацу и заняла свое место позади Первой. Тунгрийцы были снаряжены для марша, их шесты для переноски были увешаны узлами, в которых хранились их жизни, и в осанке солдат нетрудно было заметить некоторое отсутствие энтузиазма по поводу дневного марша. Как только тунгрийцы расселись по местам, появилась когорта легиона, и солдаты, стоявшие позади Марка, начали свой обычный поток оскорблений и насмешек, хотя и бормотали достаточно тихо, чтобы не выходить за пределы своих рядов. Повернувшись лицом к своим людям, Марк поднял свой виноградный посох в сторону Квинта, который стоял на своем обычном месте позади рядов центурии.
- Избранный Квинт, я разрешаю тебе вонзить свой шест в голову следующего, кто заговорит! И на этот раз я не буду придираться к вашему выбору мишеней! Если вы по ошибке причините сильную головную боль самому неприятному человеку столетия, я уверен, он поймет, кого винить, как только пройдет первоначальный шок. Он обернулся, чтобы понаблюдать за прибытием когорты легиона, улыбаясь внезапной полной тишине позади него, когда вероятные последствия следующего умного замечания проникли в умы его солдат.
- Я вижу, германец пришел нас проводить. Римлянин повернул голову на невнятный комментарий Морбана и быстро обнаружил Гервульфа, одиноко стоящего на краю плаца в полной военной форме.
- Действительно так. Я удивляюсь. Его внимание привлекла спешащая фигура - женщина, закутанная в тяжелый плащ от утреннего холода, в сопровождении пары крепко сложенных мужчин, один из которых нес в руках длинный сверток. Она поспешила через плац, оглядываясь по сторонам, очевидно, выискивая кого-то конкретного.
- Это та шлюшка, которой принадлежит рудник Рейвенстоун. Боги небесные, но она могла заставить мужчину забыть, что у него когда-либо были какие-то проблемы. Красивые ноги, неплохие сиськи, симпатичное личико. ...и все это золото. Марк проигнорировал размышления знаменосца и наблюдал, как Феодора направилась прямиком к Скавру. С внезапным предчувствием того, что могло так сильно расстроить женщину, он встал со своего места перед центурией и направился вдоль строя когорты, чтобы присоединиться к трибуну и первому копью, которые слушали ее почти истеричный рассказ о событиях ночи.
- Они ворвались на виллу на рассвете и держали мой персонал на мушке. Они убили мальчика, Гай! Скавр наклонился ближе, глядя женщине в глаза прищуренным взглядом, его голос прозвучал жестко во внезапной тишине, когда она замолчала при виде его убийственного выражения лица.
- Кто это были? - спросил я. Его ответом был вопль отчаяния и ярости, когда она повернулась и указала на неподвижную фигуру немецкого префекта, все еще смотревшего на них с края плаца, на губах которого играла улыбка.
- Они не сказали, но это, должно быть, был он! Посмотри на него, стоящего там с таким самодовольным выражением на лице, и скажи мне, что это были не его люди! Взглянув на ношу телохранителя, Марк понял, что это было тело Мусса, завернутое в простыню. Сквозь ткань просочилось небольшое пятнышко крови, и осознание того, что ребенок, должно быть, был убит лезвием, окатило его волной ледяной ярости, но прежде чем он успел пошевелиться, Скавр выкрикнул команду. Нет! Трибун с каменным лицом уставился на своих разъяренных офицеров.
- Если у нас нет доказательств, мы не можем действовать. господа, возвращайтесь к своим обязанностям. Ни Юлий, ни Марк не пошевелились, оба мужчины смотрели через плац на Гервульфа с убийственным намерением, но прежде чем кто-либо из них смог воплотить намерение в действие, трибун заговорил снова, его тон внезапно стал деловитым.
- На этот раз мы проиграли, все очень просто. Я думал, что просьбы Теодоры спрятать мальчика было достаточно, чтобы обезопасить его, но я ошибался. Он мертв, что уничтожает последний шанс у кого-либо стать свидетелем того, как Гервульф натравил своих людей на эту деревню. И если кто-нибудь из нас попытается заставить его заплатить за убийство Муса, Беллетору будут предоставлены именно те доказательства моего неподчинения, которые ему нужны. На этот раз ублюдку все сошло с рук, и он это знает.Германец еще мгновение смотрел на них, а затем поднял руку в ироническом приветствии. Он повернулся и зашагал вниз по склону, не оглядываясь, оставив троих мужчин смотреть ему в спину, пока он не скрылся из виду среди палаток лагеря своей когорты.
6
- Легат сейчас примет вас, трибуны. Скавр указал на дверь, жестом приглашая своего коллегу войти в кабинет легата впереди него. Беллетор с готовностью принял приглашение, явно стремясь предстать перед человеком, который станет вершителем их судеб, опередив своего соперника. Легат поднялся из-за стола, за которым сидел, и обошел его, чтобы поприветствовать его, его лицо было профессионально бесстрастным, когда он принял приветствие сначала Беллетора, а затем Скавра. Несмотря на то, что строение его лица и цвет волос явно были североафриканского происхождения, с прибрежных земель, ранее оккупированных древним врагом Рима Карфагеном, его кожа была удивительно бледной по контрасту с более темным оттенком, который обычно сопровождал такую внешность. Домиций Беллетор, добро пожаловать в Поролиссум. Я Децим Клодий Альбин, легат Тринадцатого легиона и объединенный полевой командир имперских сил в провинции. Беллетор официально отдал честь, нахмурив лоб.
- Благодарю, Легат, хотя я в недоумении относительно того, как ты смог определить, кто из нас двоих был кем? Альбинус слегка улыбнулся, взмахом руки указывая на Скавра.
- Это было достаточно просто, трибун, учитывая, что я знаю Гая с тех пор, как ему было пятнадцать лет. Я удивлен, что он никогда не упоминал при тебе о нашем долгом сотрудничестве. Глаза Беллетора сузились, когда до него дошел смысл заявления легата. Он на мгновение заколебался, прежде чем заговорить снова.
- В таком случае, Легат, тебе, несомненно, известно, что я командир вспомогательного отряда, прибывшего сюда сегодня утром. Под моим командованием находится когорта легиона, две вспомогательные когорты, эскадрон вспомогательной кавалерии и тысяча местных всадников. Альбинус непринужденно кивнул, снова усаживаясь за стол и указывая на пару стульев, приготовленных для двух мужчин. На деревянной плите перед ним не было никакого беспорядка, и только два предмета портили ее в остальном чистую поверхность: пехотный гладиус в великолепно украшенных ножнах и маленький серебряный колокольчик, отполированный до ослепительного блеска. Как только трибуны расселись, он ответил на заявление Беллетора, и его лицо расплылось в благосклонной улыбке.
- Действительно, трибун, мой бенефициарий прибыл сюда два дня назад с известием о вашем предстоящем прибытии и подробным инструктажем относительно событий, связанных с успешной обороной Альбурнус Майор. Молодцы, джентльмены, я уверен, что губернатор благосклонно упомянет вас обоих в своем следующем послании в Рим. Он сделал паузу, пристально глядя на Беллетора, чтобы увидеть, как отреагирует трибун.