А дальше костров уже не было, а был виден высокий холм, по-вогульски правильнее, сопка, она была саженей в двадцать в высоту и залитая льдом. На верху её стоял высокий частокол, как и в Пелымском городке у князя Аблегирима. Вот только тогда было лето, и сопка поросла травой, а здесь был только один лёд сверху донизу. Как на такую высоту и скользоту подняться? И ни ворот там, наверху, ни башен – ничего.
Но только Маркел так подумал, как к нему подошли лугуевские люди, взяли его под руки и повели вперёд, к ледяной сопке. Там, у её подножия, уже стоял Лугуй. Наверху, на частоколе, показалась длинная верёвочная лестница. Её раскачали и сбросили. Первым, так велел Лугуй, по ней полез один из его лучников. За ним, тоже по велению Лугуя, полез Маркел, а уже за ним и сам Лугуй. Лестница болталась и тряслась. Хорошо ещё, думал Маркел, что хоть ступеньки в ней не гнутся, потому что деревянные.
Забравшись наверх, на вершину стены, Маркел снова осмотрелся. Вдоль стены, на подмостях, там-сям стояли лучники, или, по-вогульски, ляки. А дальше, в самой крепости, был виден большущий двухэтажный дом, это, конечно, были княжеские хоромы, вокруг которых горели костры, а возле костров стояли ляки. И плясал шаман, бил в бубен. Здесь, подумал Маркел, уже только здешние, ляпинские, а остальных, на всякий случай, в крепость не пустили, стерегутся.
Пока Маркел об этом думал, Лугуй начал спускаться со стены. Маркел стал спускаться за ним следом.
Лугуй, спустившись вниз, сразу повернулся идти к хоромам. Маркел повернул туда же, но тут к нему подскочили какие-то люди и схватили под руки.
– Князь! – громко окликнул Маркел.
Лугуй обернулся, посмотрел на Маркела, отвернулся и пошёл дальше, к хоромам. А его люди потащили Маркела куда-то к кострам. Стоявшие возле костров вогулы без особого любопытства поглядывали на Маркела. А его вели всё дальше, пока не подвели к одной из землянок, возле которой стоял караульный с копьём. Маркела толкнули в спину, он полез в землянку.
Там было темно и ничего не видно. Маркел пролез ещё вперёд, нашёл щовал, за ним лежанку. Щовал был холодный, а лежанка ещё холодней, и накрыться было нечем. Маркел сел на лежанку, спрятал руки в рукава и подумал, что долго он тут не продержится, замёрзнет насмерть. Зачем тогда было его хватать, тащить по лесу? Могли сразу убить, хлопот было бы меньше. Но, правда, если сразу не убили, то, может, его и дальше убивать не собираются, а это просто стращают? Да и Лугуй же говорил, что Маркел ему нужен живой, что он ему поможет взять Берёзов – так ему Великая Богиня обещала, он сказал. И тут же подумалось: а это кто такая? Маркел про такую не слышал. Или это та же Золотая Баба, только по-другому названная? А что! Такое вполне может быть. И вот тогда…
Маркел задумался. А во дворе продолжали шуметь. Шаман бил в бубен и выкрикивал «Гай! Гай!», а остальные за ним повторяли и дружно притопывали. И так раз за разом, одно и то же, то громче, то тише. Это они к войне готовятся, думал Маркел, это они на Берёзов пойдут. А Маркел зачем им нужен? Да затем, что им одним не взять Берёзов! Нет у них на это ни силы, ни умения, ни пушек, ни пищалей, вот они и затеяли всё это бесовство – по-бесовски пляшут, бесовские песни поют, бесовские грибы жрут, бесовским кумирам кланяются, бесовские жертвы им подносят. Так и Маркела скоро поднесут. Если, конечно, успеют, подумал Маркел, а то может случиться и такое, что вот Лугуй велит подать его к себе, лугуевские люди сюда прибегут, глянут, а Маркел уже готов, холодный. И ох как тогда разгневается их Великая Богиня, закричит, что как это они посмели подносить ей дохлятину – и отвернётся от них! И не возьмут они Берёзов! Вот где будет смеху, подумал Маркел очень мрачно, закрыл глаза, потом даже крепко зажмурился…
Но не спалось, конечно. Во дворе очень сильно шумели. Маркел лежал, ворочался, слушал вогульские крики и ждал, когда уже за ним придут. Хотелось, чтобы скорей пришли, даже ещё скорей, потому что всё равно того, что должно случиться, не минуешь.
Глава 16
И наконец за ним пришли. Это сперва в землянку спустился караульный с копьём, а после за ним ещё двое вогулов, они оба были без шапок и бритые наголо. Бритые – это не люди, вспомнил Маркел, а это здешние рабы, или, по-вогульски, кучкупы. Это чтобы Маркел видел, как Лугуй над ним насмехается – безволосых рабов за ним прислал, вот какое это оскорбление! Ну да и ладно, подумал Маркел, ещё посмотрим, чем всё кончится, встал и вышел из землянки за кучкупами.
Кучкупы провели Маркела через двор и подвели к крыльцу лугуевских хором. Тамошние сторожа расступились и пропустили их, но при этом приказали, чтобы Маркел снял шапку. Маркел снял.
В хоромах Маркел с кучкупами поднялся на второй этаж, и дальше уже он один вошёл в просторную горницу, освещённую десятком, а то больше, плошек. Горница была устлана толстой кошмой, на которой прямо напротив Маркела сидел князь Лугуй, одетый в красный бухарский халат, а на лбу у него был повязан кожаный плетёный ремешок со вставленными в него золочёными фигурками. Это, сразу вспомнилось Маркелу, у них такие княжеские знаки.
Да, и ещё: а по обе стороны от Лугуя сидели четверо важных вогулов в дорогих кольчугах и без шапок. Волосы у них были заплетены в косички. Это, как снова же вспомнил Маркел, были здешние бояре, или же, по-вогульски, отыры. И это их люди стоят в поле за крепостью. Подумав так, Маркел опять посмотрел на Лугуя, прижал шапку к груди и поклонился. Лугую это очень понравилось. Он самодовольно усмехнулся, осмотрел своих отыров, и уже только после спросил:
– Царский посол? Из Москвы?
– Я не посол… – начал Маркел.
– Посол! Посол! – уверенно сказал Лугуй. – И зовут тебя Косой. Мы это из твоей царёвой грамоты узнали. Я же, как тебе и обещал, нашёл того, кто умеет читать. И он прочёл, что ты, царёв посол, едешь из Москвы в Берёзов, а куда дальше, там не сказано. Но я и так это знаю, дальше – это в Куноват, мой главный город, а после в другие мои города. И тебе дают стрельцов сколько ты прикажешь тебе дать, и эти твои стрельцы будут сжигать мои города, а на их месте ставить ваши. Вот кто ты такой, царёв посол, как мы из твоей грамоты узнали, и вот для чего ты сюда приехал. Тебе так царь велел – за то, что я больше не захотел ему кланяться и стал возить ясак не ему, а Великой Богине. Так?
– Может, и так, – сказал Маркел. – Но я…
– Вот видишь, – радостно перебил его Лугуй. – Тебе нечем мне возразить, потому что я говорю правду. Возрази мне, если я не так сказал!
Но только Маркел открыл рот, как Лугуй тут же продолжил:
– Да, чуть было не забыл сказать. Мои люди нашли в твоих нартах мешок соли. Это очень хорошо. Благодарю тебя за соль. Или, – сразу же сказал Лугуй, – ты, может, вёз её в Берёзов?
– Да.
– Ащ! – громко сказал Лугуй. – Ну, ладно. Мы передадим её туда. Мы же всё равно как раз туда и собираемся. Слышишь?
И он поднял руку. Со двора были слышны удары в бубен, выкрики. Лугуй усмехнулся и опять заговорил:
– Не беспокойся. Мы привезём этот мешок в целости, отдадим воеводе и скажем: бери, нам ничего за него не надо, мы и без соли жить привыкли. А вот без Берёзова мы жить не сможем. Поэтому, мы скажем воеводе, отдай нам Берёзов, и мы тогда отдадим тебе не только эту соль, но ещё и царского посла, живого и невредимого. А не отдашь Берёзов, мы тогда отдадим тебе только его отрубленную голову. И без волос, конечно! Справедливо ли я говорю?
Маркел молчал, не зная, как лучше ответить. Лугуй рассердился, сказал:
– Отвечай скорей, царский посол! Это же я про твою голову рассказываю! Отдаст воевода нам Берёзов, тогда мы отдадим ему тебя живого. А не отдаст, тогда мы отрубим тебе голову и отдадим ему только её. И отдадим так, чтобы все ваши люди видели, как воевода не пощадил царского посла. Тогда все ваши люди отвернутся от вашего воеводы, больше не захотят ему служить, а выйдут из Берёзова и уйдут к себе обратно за Каменные горы, и Берёзов останется пуст. И что я с ним тогда сделаю?
– Ты его сожжёшь, – сказал Маркел.
– Вот, правильно, – сказал Лугуй. – А почему я его сожгу? Молчишь? Тогда я подскажу тебе. Так вот. Был у меня такой город Сумт-Вош, а потом, в прошлом году, пришёл ваш воевода и сжёг мой Сумт-Вош, а на его месте поставил Берёзов. А теперь я хочу прийти туда и сжечь Берёзов, и опять поставить там Сумт-Вош. И я приду, и сожгу! И никто не сможет меня остановить, потому что то, что ты сегодня у нас здесь видел, это только половина нашего войска, а завтра к нам ещё придут. Вот тогда будет войско так войско! И мы с этим большим войском придём к Берёзову, там я выведу тебя к воротам, положу тебя на мешок с солью, расстегну тебе ворот, подниму саблю и скажу, что пусть, пока не поздно, воевода выходит из города и забирает своего посла и пусть все остальные выходят, мы никого не тронем, пусть все уходят за Камень, а мы сожжем Берёзов и опять Сумт-Вош поставим! На своей земле! Вот так! Справедливо это или нет?
Маркел, помолчав, ответил:
– Может, это справедливо, а может, и нет, я не знаю. Я же не Великая Богиня, чтобы всех судить…
– Э! – строго перебил его Лугуй. – Нельзя так про Великую Богиню говорить, даже если это говорится в шутку. Или ты так говоришь от страха, потому что тебя так напугали мои слова о том, что я отрублю тебе голову? Но ведь этого может и не случиться, если воевода пожалеет тебя, выйдет из города, и вы все, живые и невредимые, уйдёте к себе на ту сторону Камня.
Маркел усмехнулся.
– Я знаю, почему ты усмехаешься, – сказал Лугуй. – Потому что думаешь, что всё будет иначе – воевода не станет раньше времени выходить из города, а, как он всегда это делает, сперва дождётся князя Игичея, и тогда он и Игичей, оба со своими войсками, с двух сторон набросятся на меня и разобьют. Но этого теперь не будет, даже если обещанное войско не придёт ко мне на помощь. Потому что я теперь не один, а со мной Великая Богиня! И я, с её всесильной помощью, пойду на Берёзов и сожгу его, и прогоню воеводу за Ка