ому Маркел не поворачивал, а шёл и шёл вперёд, по крайней мере ему так казалось, и думал, что лысый шаман был прав, когда говорил, что кому суждено, тот, что бы с ним ни случалось, всегда дойдёт до Великой Богини. Она его везде приманит, думалось, к ней ноги сами приведут!
А дальше что, думал Маркел. Ну, тут уже смотря по обстоятельствам, то есть если это просто вогульская ведьма, то это дело простое, он и один с ней справится. Но если это и вправду золотая идолица в семь пудов, то без Ермоловых стрельцов ему не обойтись. Или, может быть, наоборот, лучше не звать стрельцов? Слаб же человек, как говорится, а тут вдруг такой соблазн! Ну и войдут во грех. А после скажут, что ничего не видели, не слышали. Но и это ещё полбеды, тут же хоть твоя душа чистой останется, а вот если эта Золотая Баба и в самом деле Великая Богиня, тогда, прости, Господи, как быть? Тогда, как Лугуй предсказывал, торчать Маркелу здесь безвыходно пока не пересохнет Обь, не передохнут все звери и рыбы, и птицы, и кто там ещё?! Эх, маета!
Вот что тогда Маркелу представлялось. А тем временем поднялся ветер, запуржило. Маркел стал всё чаще спотыкаться, и уже чуть тащил нарты, думал, а не бросить ли ему их, столько в них тяжести, а проку никакого. А мороз какой! Нет сил терпеть. А где острова, где ворон, где огни? Кругом было белым-бело, Маркел шатался, думал, надо было оставаться, не идти, стрельцы опять бы наловили рыбы, сели перекусывать, Маркел сел бы вместе с ними…
А ему сказали бы: куда ты лезешь, пёс, ты что, не видишь, что у нас пустые миски, и это всё из-за тебя, рыба ушла, нет рыбы, вот ты какой, от тебя одна порча! Надо тебя скорей убить, пока ты нас не перебил, кричали бы, а то нам теперь что, подохнуть, что ли, чтобы ты остался жив? А вот и нет! А вот сейчас убьём тебя, зажарим вместо рыбы и сожрём тебя, как самоеды, и спасёмся, и придём к Волынскому, и скажем, что ты провалился в полынью – и он поверит. Он даже будет очень рад тому, что ты утопился и не поедешь обратно в Москву и не сможешь кривить на него и возводить напраслину!
Ну и так далее. Маркел остановился. А куда было идти, он думал, иди куда хочешь, всё равно ведь ничего не видно, нет здесь никаких островов и нет никаких огней, а это одни только видения. Маркел стоял, утирал снег с лица. Снег падал всё реже и реже. Стихал ветер. Маркел снял рукавицу и перекрестился, ещё раз посмотрел по сторонам, там виднелись какие-то тени, но он никуда не стал сворачивать, а опять пошёл прямо. Снегу навалило много, идти было трудно, нарты то и дело застревали в трещинах. Маркел падал в сугроб, отплёвывался, вставал, шёл дальше. Мало-помалу начало смеркаться. Лёд под ногами стал трещать. Маркел подумал: это хорошо, значит, она где-то рядом.
И опять упал. Лёд под ним начал прогибаться. Маркел пополз по льду, потащил за собой нарты. Встанет, думал он, и лёд не выдержит, провалится, поэтому вставать нельзя ни в коем случае.
И так он долго полз, пока не выбрался на крепкий лёд, после поднялся и пошёл короткими шажками, потащил нарты. Нарты дёргались, потом совсем застряли. Маркел долго их вытаскивал и всё же вытащил, прошёл ещё немного и остановился, потому что впереди как будто замелькал огонь. Маркел ещё прошёл. Огонь стал ярче. Маркел ещё шагнул, ещё…
И уже ясно увидел огонь. Огонь мерцал в пещере. Вход в пещеру был чёрный-пречёрный, и сама пещера была чёрная и в налипшем снегу. Это, наверное, тот самый остров, каменный, подумал Маркел, сейчас выйдет шайтанщик и убьёт его.
Но тут же подумалось: нет, это мы ещё посмотрим, кто кого! И Маркел оставил нарты, опять снял рукавицу, тряхнул локтем. Кистень чуть слышно брякнул.
А из пещеры кто-то вышел и остановился. Было уже довольно сумеречно, Маркел сразу ничего не рассмотрел, и только потом увидел, что это шайтанщик. Он был точно таким, каким Маркел и ожидал его увидеть – в шаманских шубе и шапке, с чёрной сеткой на лице и с двумя саблями в руках. Было темно, сыпал снег, из пещеры брезжил слабый свет. Было совсем тихо. Потом шайтанщик поднял обе сабли и спросил:
– Ты кто такой?
– Я не к тебе пришёл, – сказал Маркел.
– Ха! Не ко мне! Тогда умри! – крикнул шайтанщик, замахнулся саблями…
Маркел резко повёл локтем, вытряхнул из рукава кистень, метнул его, попал шайтанщику в висок, шайтанщик повалился на спину прямо в пещеру и там пропал в темноте. Маркел вбежал в пещеру, осмотрелся. Было совсем темно. Тогда Маркел начал искать на ощупь. Искал шайтанщика, потом искал кистень, шарил по полу, за коробами.
Вдруг рядом кто-то тихо засмеялся. Маркел замер. Баба смеётся, он подумал, это бабий голос, поднял голову и осмотрелся. В пещере начало светлеть.
Глава 47
Это разгорался щовал. И чем ярче он горел, тем Маркел всё отчётливее видел сидящую напротив него женщину в богатых вогульских одеждах. Таких богатых даже у Аньянги не было, – здесь всё так и горело: бисер, жемчуга, золотые брошки… И длинные золотисто-рыжие волосы, завязанные на макушке в клубок. Да и сама женщина была очень красивая и важная, поэтому она хоть и улыбалась, но это получалось у неё очень серьёзно. Маркел в душе перекрестился. Женщина властно махнула рукой, и он, где стоял, там и сел на кошму.
– Ты кто такой? – спросила женщина по-вогульски.
– Я человек, – ответил Маркел.
– Ладно, пусть так, – сказала женщина и снова улыбнулась. – А что привело тебя сюда? Ты хочешь у меня что-то спросить? Ко мне ведь всегда так приходят – спросить. А я отвечаю. Спрашивай!
Маркел молчал и думал: а что спрашивать? Спросишь – и она тебя сразу убьёт за это. Поэтому он сказал так:
– Я очень сильно устал. Я долго шёл, весь день, и я замёрз и голоден.
– О, это легко поправить, – сказала женщина и повернулась к щовалу. Огонь в щовале сразу разгорелся. Женщина хлопнула в ладоши. Почти сразу же из темноты вышла служанка с блюдом жареного мяса.
– Это тебе, – сказала женщина. – Оно ещё горячее. Ты же сырое и холодное не ешь, а я люблю, чтобы моим гостям подавали только то, что им по вкусу.
Маркел поклонился, взял блюдо, начал есть. Женщина заулыбалась. Маркел ел, поглядывал на женщину. Потом спросил:
– Как мне тебя величать?
– Величай меня просто – Хозяйка, – ответила женщина.
Вошла служанка, подала две чашки, одну Хозяйке, вторую Маркелу. Маркел пригубил. Это была грибная настойка. Маркел мысленно перекрестился и выпил. В голове сразу стало легко и весело. Откуда-то из темноты заиграл санквылтап. Маркел улыбнулся. Хозяйка сказала:
– Ты убил моего верного слугу. Теперь ты будешь у меня вместо него. Ты согласен?
Маркел хотел ответить «нет», но язык у него не ворочался. Тогда он отрицательно замотал головой. Хозяйка тихо засмеялась и сказала:
– Согласен, согласен, я вижу. Да и как теперь я буду без помощника? Или ты поверил болтовне Лугуя, когда он говорил, будто ты будешь прислуживать мне на пирах? Но для этого у меня довольно слуг. А ты будешь вот кем!
Она обернулась, достала из-за коробов большую шаманскую шапку и надела её на Маркела. Маркелу сразу стало жарко, голова горела. Хозяйка опять засмеялась, сказала:
– Привыкнешь, и жарко не будет. Ты потом сам никогда снимать её не будешь. А пока ешь, ешь!
Маркел послушно принялся есть. Служанка принесла ещё две чашки. Маркел и Хозяйка выпили. Потом Хозяйка вдруг наклонилась к Маркелу и поцеловала его в губы, очень крепко. Маркела будто огнём обожгло. Хозяйка отстранилась от него, сердито усмехнулась и заговорила:
– Ты очень сильно оробел. Ты не решаешься сказать мне правду. Но я и так её знаю. Тебя зовут Маркел, ты урусут, твой господин, твой великий хозяин, который сидит очень далеко отсюда, в очень большом каменном городе, послал тебя сюда затем, чтобы ты спросил у меня, как это я смею собирать ясак с его людей. Но это неправда! Все эти люди, живущие здесь, они с самого своего рождения мои, а до этого такими были их отцы и деды, и прадеды ещё с тех времён, когда здесь ещё не текла Великая Обь и не водились в ней рыбы, а на берегах не было зверей, а в небе птиц. Вот с каких пор всё это моё, но твой господин, наверное, не знает этого, иначе бы он не посылал тебя сюда с таким нелепым поручением. Ведь так?
Маркел молчал.
– Но ты не печалься, – сказала Хозяйка. – Теперь всё это не должно тебя тревожить, теперь тебе не нужно возвращаться в тот большой город, название которого здесь никому не интересно, и так и тебе оно тоже очень скоро станет неинтересным, ты забудешь его. Так же как забудешь всех, кто там живёт, пусть даже если среди них было немало очень близких тебе людей, но весь тот мир сейчас умрёт для тебя, а зато этот мир, в котором ты сегодня очутился, наоборот, станет для тебя родным, и ты будешь здесь счастлив. Здесь будет твой дом! Здесь буду я и будут наши с тобой слуги. Придвинься ко мне!
Маркел послушно придвинулся. Хозяйка расстегнула ему шубу, разорвала под ней рубаху у него на груди, пальцы её проникли между его рёбрами, крепко сдавили его сердце и замерли. Было очень больно. Маркел начал задыхаться.
– Терпи! – говорила Хозяйка. – Терпи! Ты мой верный слуга, я твоя верная служанка, я буду слушаться тебя во всём, умрёшь ты, умру и я, поэтому не умирай, мой хозяин!
И Маркел не умер – Хозяйка отпустила его сердце, убрала руку, запахнула на Маркеле шубу, положила его на бок, закрыла ему глаза, стала что-то тихо напевать, и он очень быстро заснул.
Глава 48
Когда Маркел проснулся, уже начало светать, но в пещере было ещё очень сумеречно. Маркел лежал на мягких шкурах, и также и накрыт был шкурами. Шубы на Маркеле не было, и шапки тоже, и валяных сапог – всё сняли, но ему было вполне тепло. Маркел сладко потянулся, начал вспоминать вчерашнее… и оробел, и схватился за сердце. Но сердце стучало ровно, как обычно, и никакого шрама там на рёбрах не было. Колдовство, подумал Маркел, поднял руку и начал креститься, но руку сразу свело. Маркел опустил руку, прочёл «Отче наш», потом ещё раз, потом ещё. Стало легче. Маркел осторожно сел, осмотрелся, но толком ничего не рассмотрел. Тогда он прислушался. Где-то совсем неподалёку слышались голоса. Это, он узнал, Золотая Баба (или Хозяйка, как она вчера себя назвала) за что-то выговаривала служанку, а та несмело оправдывалась. Ну, ещё бы, подумал Маркел, попробуй такой поперечь – беды не оберёшься. И он опять перекрестился, и руку уже не сводило. Маркел осмелел, лёг на шкуры, стал смотреть на потолок и думать. Больше всего думалось о том, кто такая эта Золотая Баба. Никакая она не идолица, думал Маркел, и никакая не золотая, просто волосы у неё рыжие, а кожа золотистая, глаза карие, щёчки…