Только через тридцать шесть часов после долгих мучений Ивон родила девочку. Младенец был очень слабеньким и прожил всего несколько часов. Ивон не проронила ни слезинки, а Элен так оплакивала умершего младенца, как будто это был ее собственный ребенок. Что касается Анри, то он в течение двух дней близко не подходил к жене, пока, наконец, Элен не начала корить его на это.
— Прошу тебя, Анри, — уговаривала она деверя.
— Несколько добрых слов утешат ее. Ивон говорит, что ты угрожал ей разводом.
У Анри не было никакого желания утешать Ивон. В конце концов он сам понес большую потерю. Но рано или поздно он все равно должен был встретиться с ней. Она будет, конечно, терзаться и каяться, испугавшись, что он бросит ее, и признает свою вину перед мужем. А он, насладившись ее унижением, в конце концов снизойдет до нее и проявит свое великодушие. Делать такую ставку на ребенка, ожидая, что родится сын, было глупостью с его стороны, теперь он это хорошо понимал. Вместо этого ему следовало бы расстаться со своим нынешним адвокатом, доказавшим свою полную беспомощность в этом деле точно так же, как и его предшественники, и найти другой, более верный способ, как прибрать к рукам Дом Рошей. Анри не желал признавать свое полное поражение. Он решил, что ему необходимо использовать в своих целях Брушье, поскольку сведения, добытые сыщиком, могли помочь ему погубить Николя Дево, разорив и оклеветав его. Анри вздохнул и, наконец, неохотно согласился выполнить просьбу Элен.
— Хорошо, я навешу Ивон. Но она не заслуживает этой чести.
Не обращая внимания на невестку, возмущенную его жестоким отношением к жене, Анри прошел в спальную комнату, где лежала Ивон. Болезненный вид жены поразил его. Она полусидела на кровати, откинувшись на высоко взбитые подушки, обшитые кружевами. Глаза Ивон, окруженные тенями, были закрыты. Анри сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Она, должно быть, слышала, как он вошел и, прежде чем он успел что-нибудь сказать, открыла глаза и зло взглянула на него.
— Запомни, больше никогда в жизни я не стану рожать. Я чуть не умерла из-за твоей ненависти к Габриэль и желания отомстить ей. Если бы ты был настоящим мужчиной, ты сумел бы найти другой способ, как перехитрить ее и завладеть состоянием. Раньше я думала, что ты мастак на всякого рода махинации и подлоги, — и приподнявшись с подушек, она гневно воскликнула: — Запомни, я твоя жена и останусь ею! Я прекрасно осведомлена обо всех твоих гнусных проделках и воровстве, поэтому ты сильно рискуешь, пытаясь избавиться от меня. Шелкопромышленников, обвиненных в мошенничестве и контрабанде, тоже сажают в тюрьму. Не забывай об этом!
И Ивон снова откинулась на подушки. Анри вышел из комнаты, так и не сказав ни слова. За годы их супружества жена не давала ему ни малейшего повода заподозрить ее в том, что она была прекрасно осведомлена обо всех его незаконных сделках. И вот оказалось, что у Ивон прекрасный нюх не только на светские скандалы. Должно быть, она берегла этот козырь на самый крайний случай, надеясь удержать его от развода с ней и женитьбы на более молодой женщине. Как бы то ни было, но она добилась необходимого эффекта, ошеломив мужа. И как, черт ее возьми, ей удалось разнюхать о том, что он занимался контрабандой, тайно переправляя шелк Рошей в Англию и другие страны? — удивлялся Анри.
Наконец, Габриэль узнала, что Эмиль вернулся домой из поездки в Париж, куда ездил по делам. Тон его письма был как всегда нежным, он выражал сожаление о том, что так долго не видел ее. Прочитав письмо, Габриэль надолго задумалась.
— Что-нибудь случилось? — тревожно спросила ее Элен, которая в этот момент помогала Жюльетте наряжать куклу. Девочка спрыгнула с колен матери и подбежала к Габриэль, показывая ей куклу.
— Посмотри, тетя Габриэль! Правда, моя Дениз очень миленькая?
— Она просто очаровательна, Жюльетта. У меня вроде бы была где-то шелковая лента на шарф для твоей куклы под цвет ее наряду. Сейчас я принесу ее тебе.
Но Элен попыталась удержать золовку и вновь обратилась к ней.
— Ты чем-то сильно обеспокоена. Я могу помочь тебе?
Габриэль сдержанно улыбнулась.
— Не сейчас. Возможно, в скором времени мне действительно понадобится твоя помощь.
— Эмиль приедет в Лион повидаться с тобой?
— Он прибудет сюда в субботу. Я предупредила его в своем письме о том, что не смогу приехать домой в конце этой недели.
И Габриэль вышла из комнаты, чтобы найти обещанную племяннице ленту. Жюльетта радостно вприпрыжку побежала за ней, а Элен тем временем глубоко задумалась над словами Габриэль. Поведение подруги в последнее время очень беспокоило ее. Габриэль, обычно стремительная, живая и бодрая, ходила теперь, понурив голову, погруженная в свои думы, по-видимому, тяготившие ее, как будто она пыталась разрешить какую-то неразрешимую задачу.
Габриэль хотела повидаться с Николя, прежде чем Эмиль приедет в Лион. Ей необходимо было поговорить с ним до того, как она встретится с мужем. Она писала ему записку, сидя за столом в своем кабинете в зданий ткацкой фабрики, назначая ему свидание в кафе на площади Селестен, как вдруг дверь распахнулась, и Николя появился на пороге собственной персоной. Но радость, вспыхнувшая было в душе Габриэль при виде его, сразу же потухла, как только она заметила выражение беспокойства на суровом лице Николя.
— Что случилось? — спросила она, чувствуя, как земля уходит из-под ее ног. Охваченная дрожью, она медленно встала со своего места.
Вместо ответа он закрыл дверь и подошел к ней. Покачав головой, как будто давая понять, что не может ничего сказать ей без подготовки, он, обняв ее, прижал к груди с такой силой, что Габриэль едва могла вздохнуть. Они застыли так в полном молчании на несколько мгновений. Затем Николя приник к ее губам, страстно целуя, а Габриэль с каким-то невыразимым отчаяньем вцепилась в него руками, чувствуя, как со дна души поднимается страх. Прервав, наконец, свой долгий поцелуй, но не выпуская ее из объятий, Николя взглянул в лицо Габриэль и тихо, стараясь не испугать ее своей новостью, сообщил:
— Я должен уехать, Габриэль. Я должен покинуть Лион.
— Но почему?!
— Произошло то, чего я не ожидал. Я вновь призван в армию.
— Нет, только не это! — в ужасе воскликнула она.
— Я получил предписание вернуться в свей прежний конноегерский полк, в котором служил в течение нескольких лет.
Колени Габриэль подкосились, и, чтобы не рухнуть на пол, она крепче обхватила шею Николя.
— Но, может быть, это ошибка!
— Здесь не может быть никакой ошибки. Час назад я получил письменный приказ и сразу же поспешил к тебе.
— И когда ты должен уехать? — спросила Габриэль, чувствуя, что губы не слушаются ее.
— Я отправляюсь завтра утром в военный лагерь, расположенный на Пиренейском полуострове.
Припав к плечу Николя, Габриэль разрыдалась. Он прижался щекой к ее пушистым волосам.
— Мне необходимо было срочно видеть тебя. Если бы ты согласилась поехать вместе со мной, нам не пришлось бы жалеть о том, что меня направляют в Испанию.
Она подняла голову и изумленно взглянула на него.
— Поехать вместе с тобой? — повторила она неуверенным голосом.
— В этом нет ничего невозможного. Вместе с пополнением в Испанию отправляются полдюжины жен офицеров. Ты могла бы поехать вместе с ними! Их устроят вдали от линии фронта, но все же так, чтобы их мужья в передышках между боями могли посещать их.
— Но ведь я — не твоя жена.
— Это всего лишь вопрос времени, ты обязательно станешь ею. Разве ты этого не понимаешь? Эмиль не будет делать попыток вернуть тебя, зная, что ты уехала со мной, — он поцеловал ее в щеку и ободряюще улыбнулся, видя ее искаженное мукой лицо и пытаясь утешить ее. — Как только ты получишь развод, мы поженимся там же, в Испании. А после победоносного завершения войны мы снова вернемся в Лион и заживем в свое удовольствие, наверстывая все потерянные нами годы, проведенные в разлуке.
Габриэль отстранилась от него и, отвернувшись, прижала ладони к пылающим щекам.
— Я не могу поехать с тобой, — произнесла она сдавленным голосом.
— Из-за мужа? У нас еще есть время отправиться в усадьбу и поговорить с ним. Я понимаю, что ты не можешь уехать, не сказав ему ни слова.
— Это не только из-за Эмиля.
— Так неужели тебя удерживает в Лионе ткацкая фабрика, Дом Рошей? Я знаю, что тебе нелегко решиться на такой шаг и оставить вместо себя брата, но ведь и я с тяжелым сердцем перекладываю всю ответственность за ведение дел в ткацкой мастерской на своего управляющего. Слава Богу, я могу полностью доверять Мишелю Пиа, иначе я не знал бы, что делать. Ты же, по крайней мере, можешь успокаивать себя тем, что твой брат, имеющий большой опыт работы, управляет фабрикой пусть и по старинке, но со знанием дела.
— Я никогда не позволю Анри распоряжаться производством! — твердо заявила Габриэль. — Даже на короткое время. Дом Рошей был оставлен мне отцом в опеку, и сейчас как никогда я ощущаю ответственность за состояние дел в фирме.
— Ты хочешь сказать, что Дом Рошей дороже тебе, чем я? — воскликнул Николя, не веря своим ушам.
— Конечно, нет. Ничто не остановило бы меня, если бы только я могла отправиться с тобой. Но я не могу.
Николя схватил ее за руку и повернул лицом к себе.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Это должно было произойти несколько лет назад, поэтому у меня есть больше прав называть тебя своей, чем у любого другого мужчины. Я люблю тебя всем сердцем. Я знаю, что должен живым и невредимым вернуться с этой войны только из-за любви к тебе, потому что нас ждут долгие годы семейного счастья. Я люблю тебя так, как никто никогда не любил ни одну женщину на свете. Так неужели мы не можем, отбросив все, уехать вместе и провести остаток жизни вдвоем?
В лице Габриэль не было ни кровинки. На ее глазах блестели еле сдерживаемые слезы, губы дрожали.
— Поздно, слишком поздно, любовь моя… Моя единственная любовь, — с трудом проговорила она.