– Где работают лучшие специалисты, – вставил Дронго, который умело играл на тщеславии и нарциссизме своего собеседника.
– Да, – согласился Филипп Станиславович. – Здесь работают самые опытные и квалифицированные мастера. Надеюсь, что я тоже вхожу в их число.
– Безусловно. Вот я вижу, что в тот день у вас две записи зачеркнуты. Причем так, словно вы пытались сделать их совершенно нечитаемыми. Я могу узнать, кто там был записан?
– Это не секрет. Я прекрасно помню. Записалась Тамара Концевич и Маквала Никурадзе. Потом обе отменили свои визиты.
– Подождите. Но ведь госпожа Концевич приехала в салон в тот день, разве нет?
– Это ничего не значит. Она часто так делала, когда куда-то спешила. Укладка, маникюр, макияж – все это занимает несколько часов. На остальные процедуры у дам не остается свободного времени. Поэтому они отменяют свои визиты ко мне, но деньги исправно платят в кассу. Хотя раньше наши основные клиентки вносили только годовые суммы.
– Большие?..
– Смешные для оплаты труда таких мастеров, как мы, и очень большие для обычных граждан. Кажется, двенадцать тысяч долларов. Или около того.
– Наверное, репутация салона стоит таких денег?
– Конечно, стоит. Следователи меня тоже расспрашивали об этом дне. Но пару лет назад годовые талоны отменили. Теперь все клиентки платят за каждую процедуру в отдельности. В тот день госпожа Концевич отменила свой массаж, как она обычно делала в последние дни. Я честно сказал, что не видел ее в день исчезновения.
– Она отменила массаж, когда появилась в салоне или еще раньше?
– В салоне госпожа Концевич зашла бы ко мне и все сказала бы. Нет, она позвонила утром.
– Спасибо, теперь мне все понятно. А где сидит ваша тетя Люба?
– Рядом с кассой. Вы можете пройти отсюда до большого зала, а потом повернуть налево.
– Спасибо, – сказал Дронго. – Мы так и сделаем. – Он поднялся со стула.
Филипп Станиславович несколько удивленно, даже обиженно взглянул на него и осведомился:
– Вы не хотите больше ничего спросить?
– Думаю, что нет.
– Как странно. Следователи мучили меня часа четыре. Расспрашивали о визитах госпожи Концевич, о том, как она себя вела, с кем разговаривала во время наших сеансов, какой клиенткой была. Они задавали мне целую кучу вопросов. Потом появлялись другие следователи. Вернее сказать, частные детективы. У них тоже было очень много вопросов. А вас заинтересовал только мой журнал. Очень странно.
– Господин Дронго вообще странный человек, – пояснил Вейдеманис. – Поэтому многие не понимают его методов работы.
Эксперты вышли из комнаты.
– Как тебе это нравится? – спросил Дронго.
– Твоя версия кажется мне убедительной, – ответил всепонимающий Вейдеманис. – Только не могу понять, что именно ты собираешься найти в доме Концевича. Там уже не осталось никаких следов.
– А ты подумай, – предложил Дронго. – Могу даже дать подсказку. Я не собираюсь ничего искать. Только покопаюсь в сумках Тамары Концевич, о которых я спрашивал у людей, сопровождавших ее в поездках.
– Все равно не могу понять, что именно ты собираешься там найти. Что такого особенного, чего не заметили все остальные?
– Подумай еще раз. Даю вторую подсказку. Она была моделью и часто выступала на подиуме в молодые годы. Вот, кажется, мы и пришли.
У кассы сидела миловидная девушка азиатской внешности. Рядом за столиком расположилась женщина лет пятидесяти. Она строго посмотрела на гостей. Мужчины появлялись здесь нечасто.
– Извините. – Дронго подошел к ней. – Вы регистрируете клиенток салона?
– Регистрирую, – мрачно подтвердила женщина. – А вы кто такой? Почему я должна перед вами отчитываться?
– Мы здесь с разрешения Анжелики Гавриловны, – пояснил Дронго. – Она позволила нам сюда приехать. Мы расследуем исчезновение госпожи Концевич.
– Понятно. Из милиции? Или сейчас вас уже полицаями называют?
– Полицаи служили у фашистов, – терпеливо пояснил Дронго. – А бывших сотрудников милиции теперь называют полицейскими. Но мы не из полиции, а из другого ведомства.
– Понятно, – повторила тетя Люба. – Так что вам нужно? Все рыскаете, ищете эту сбежавшую женщину?
– Почему сбежавшую?
– А куда она могла деться? Сбежала, конечно. Понятное дело.
– Как она могла это сделать?
– Не знаю. – Тетя Люба нахмурилась, осознав, что сказала слишком много ненужного. – Сама не представляю. – Женщина тяжело вздохнула.
– Можно взглянуть на ваш журнал регистраций? – попросил Дронго.
– Нельзя, – строго ответила тетя Люба. – Без разрешения Анжелики Гавриловны никак невозможно.
– Хорошо, – согласился Дронго. – Сейчас мой напарник отправится к ней и договорится. Эдгар, зайди пожалуйста к Анжелике Гавриловне и попроси у нее разрешения.
Вейдеманис кивнул, собрался идти к кабинету директора, и тут они увидели Анжелику Гавриловну, спешившую к ним.
– Вы закончили с Филиппом Станиславовичем, – радостно произнесла директорша. – Очень хорошо. Что еще вас интересует?
– Журнал регистрации, – пояснил Дронго.
– Зачем? – не поняла директорша. – Какое отношение имеет журнал к исчезнувшей госпоже Концевич. Он предназначен для чисто формальных записей. У каждого нашего сотрудника есть собственный журнал.
– Не сомневаюсь. И все-таки мы хотели бы взглянуть.
– Тетя Люба, дайте им журнал, – натужно выговорила Анжелика Гавриловна.
Было заметно, что она нервничает.
Тетя Люба протянула журнал. Дронго раскрыл его и нашел записи на массаж к Филиппу Станиславовичу. Здесь почти не имелось вычеркнутых фамилий, тогда как в журнале Половцева таковые занимали едва ли не четверть всех записей.
– Очень интересно, – сказал Дронго, обращаясь к директорше. – Мы можем переговорить с вами наедине, уважаемая Анжелика Гавриловна?
– Конечно. – Лицо дамы покрылось красными пятнами. – Верните журнал, и мы пройдем в мой кабинет.
– Пожалуйста. – Дронго протянул журнал тете Любе и заметил, как Анжелика Гавриловна перевела дыхание.
Эта женщина испытывала немалое напряжение, пока журнал был у него в руках.
Они прошли в кабинет, напоминавший рабочее место успешного топ-менеджера. Роскошная дорогая мебель, последняя модель телевизора, современная панель управления телефонами, компьютером и персональной связью со всеми помещениями салона.
Хозяйка уселась в свое кресло, предложила гостям устраиваться поудобнее и осведомилась:
– Что вы будете пить? Коньяк, виски, мартини, джин или кофе?
– Ничего, – ответил Дронго. – Мы почти закончили.
– Сумели выяснить что-то новое? – спросила Анжелика Гавриловна и натянуто улыбнулась.
– После того как здесь столько дней работали следователи, выяснить что-то новое достаточно проблематично. Мы только побеседовали с Филиппом Станиславовичем, хотели выяснить привычки вашей прежней клиентки. Но он почти ничего не сказал. Мы понимаем, что это служебная тайна.
– У нас замечательный персонал! – радостно произнесла директорша, немного расслабившись.
– Не сомневаюсь. Именно поэтому у меня остался только последний вопрос?
– Какой? – любезно осведомилась Анжелика Гавриловна, уже не подозревая подвоха.
– Почему вы подменили журнал регистрации? – спросил гость. – Может быть, именно потому, что у вас такой идеальный персонал?
Улыбка сползла с лица директорши салона и тяжело шлепнулась на зеркальную поверхность стола. Она не смогла скрыть своего удивления и растерянности, не сумела изобразить возмущение. После того как Дронго вернул журнал тете Любе, эта дама была убеждена, что все прошло нормально. Тут неожиданно последовал такой резкий вопрос.
– Мы ничего не меняли. – Лицо Анжелики Гавриловны снова покрылось красными пятнами.
– Я легко докажу, что журнал подменили, – возразил Дронго. – Достаточно сравнить записи в этом журнале и в том, который ведет Филипп Станиславович. У него почти четверть замазанных фамилий. Этого нет в вашем общем журнале. Конечно, следователи и детективы, прибывшие к вам, проверяли общий журнал и ничего особенного там не находили. А заняться всерьез журналом вашего массажиста они даже не пытались. Его репутация своеобразного женоненавистника делала ненужными подобные проверки, тем более сравнение двух журналов. В тот день госпожа Концевич должна была лечь на массаж, но отменила эту процедуру еще утром, перезвонив непосредственно Филиппу Станиславовичу. Очевидно, схожая запись должна была быть и в общем журнале. Но после исчезновения Тамары Концевич вы быстро заменили журнал, исключили оттуда зачеркнутые фамилии.
– Вы обвиняете нас в похищении госпожи Концевич? – сумела выдавить Анжелика Гавриловна. – Но это неправда. Мы не причастны к этому никоим образом.
– Я могу с вами согласиться, – кивнул Дронго. – Но давайте не будем отвлекаться. Итак, поменять журнал было не так просто. Ваш обман мог раскрыться, когда здесь работали следователи и частные детективы. Они, конечно, не обращали внимания на ваш журнал. В конце концов, никаких следов исчезнувшей женщины мы там не найдем. Но, во-первых, у меня было несколько иное направление поиска. А во-вторых, я знаю, почему вы так быстро поменяли журнал.
– Хотите все-таки обвинить меня в похищении?
– Ни в коем случае. Все гораздо прозаичнее. Дело в больших деньгах, которые платят вам клиентки за свои пропущенные процедуры. Раньше был годовой абонемент, но вы все просчитали и поняли, какие доходы можно получить. Ваши клиентки – дамы очень занятые. Они часто отменяют или переносят свои процедуры. Но платить за просроченное время и простой профессионалов им все равно приходится. Вы имеете чудесную возможность присваивать эти деньги, не сдавать их в общую кассу. Вот такая своеобразная махинация.
– Уходите! – гневно произнесла Анжелика Гавриловна. – Я сейчас вызову полицию. Вы шантажист.
– Вызывайте, – спокойно согласился Дронго. – И настройтесь на то, что вам придется объяснять господину Концевичу, почему именно вы подменили журнал. Я еще могу поверить, что вы сделали это в силу обычных корыстных мотивов, пытаясь заработать деньги, и ваша подмена никак не связана с пропажей его супруги. Но обманутый и разочарованный муж вряд ли прислушается к таким вот вашим словам. При его возможностях, финансовых и организационных, он просто закроет этот салон или выгонит вас с работы. Может, вы со мной не согласны?