— Раньше не знал, — после небольшой паузы признал Раиф.
— Я сейчас пью весьма недурное шампанское. Они же запишут его на твой счет, ведь так? — Анна сделала еще один глоток.
— Наверняка.
— Хорошо.
— Тащи его сюда.
— Нет.
— Рорк перезвонил.
Неужели он и вправду рассчитывал, что она на это купится?
— Ну конечно.
— Он сказал, что готов привезти статуэтку.
Анна сделала очередной глоток и поудобнее устроилась в ванне.
— Проваливай, Раиф. Хочешь держать меня взаперти? Пожалуйста. Не даешь мне работать? Хорошо. Но можем мы хотя бы не врать друг другу?
— Завтра вечером.
Жаль, что она не догадалась выключить свет.
— В смысле — завтра вечером ты меня выпустишь?
— Завтра вечером мы встретимся с Рорком.
И именно тогда Анна заметила выключатель, до которого могла дотянуться, не вставая. Теперь свет свечей отражался от черно-золотой плитки, а шампанское уже начинало давать о себе знать. Анна блаженно прикрыла глаза.
— Анна?
— Я не обращаю на тебя внимания.
— Ты просто невозможна.
— Я просто устала. — Как морально, так и физически. Последние пять месяцев ее просто доканали, причем до такой степени, что она уже начала даже надеяться, что ее уволят. Ведь тогда она сможет наконец-то отдохнуть.
— Рано или поздно тебе все равно придется оттуда выйти.
Анна и сама это прекрасно понимала, но потом — это не сейчас. А сейчас у нее есть уникальная возможность хоть ненадолго спрятаться от всех проблем.
— Анна? — еще раз позвал Раиф, опускаясь в одно из кресел в коридоре. Он никак не мог отогнать образ обнаженной Анны, вальяжно разлегшейся в ванне в клубах пара.
— Проваливай, — снова повторила она из-за закрытой двери.
Раиф прекрасно понимал — именно это ему и следует сделать, но что-то в ней завораживало его.
— Никуда я не уйду, — наконец ответил он.
— Ты сторожишь дверь?
— Что-то вроде того.
— Ты не даешь мне работать, и из-за тебя меня, скорее всего, уволят.
— А ты не даешь мне возможности проводить время с семьей.
— Так тебе мешаю только я? Тогда прошу тебя, возвращайся к семье, я буду только рада.
Раиф не выдержал и усмехнулся. С ней очень интересно разговаривать.
— А что бы ты там делала? — полюбопытствовал Раиф, поудобнее усаживаясь в кресле.
— Где?
— На работе. Чем бы там занималась в такой поздний час?
— Я должна присутствовать на аукционе. Сегодня мы выставляем на торги старинные драгоценности, очень дорогие и с очень богатой историей. Многие из них когда-то принадлежали особам королевских кровей, некоторые прославились благодаря Голливуду и политикам.
— Барон Лесли и его часы на цепочке? — наугад спросил Раиф.
— Да, или знаменитое изумрудное ожерелье баронессы Байон. Этакий аналог рождественских распродаж для миллиардеров.
— Я бы не отказался прикупить что-нибудь для Калилы, — заметил Раиф, вытягивая ноги.
Стоит напомнить сестренке о том, чего она на самом деле стоит, ведь такой подарочек ее британскому студенту явно не по карману.
— Хочешь взглянуть на ожерелье? Я могу провести тебя мимо охраны.
Раиф снова усмехнулся:
— Отличная попытка.
— А еще там есть симпатичная тиара, мелькавшая когда-то при дворе Людовика Шестнадцатого. Готова поспорить, она отлично будет смотреться на Калиле. И стоит всего три миллиона, то есть для тебя — сущие гроши. Так что, думаю, ты в состоянии купить мне еще одну бутылку шампанского.
Раиф выпрямился в кресле:
— А ты выпила уже целую бутылку?
— Она была совсем маленькой, прямо-таки крошечной.
— Анна, я просто не могу позволить тебе лежать в ванне и напиваться.
— А как ты меня остановишь? Дверь-то заперта.
Можно подумать, какая-то жалкая задвижка может ему помещать.
— Ты там утонешь.
— Ты так трогательно обо мне заботишься. Или я просто нужна тебе живой, чтобы добраться до статуэтки?
— Я не собираюсь причинять тебе вред.
Из-за двери послышались всплески, а потом какой-то хлопок.
— «Боланже Ла Гранде Анне Розе», — объявила Анна. — Обычно такие радости мне не по карману, так что, думаю, мне стоит тебя поблагодарить. А ты когда-нибудь слышал, что на аукционе однажды купили бутылку «Хайдсика» тысяча девятьсот седьмого года за двести семьдесят пять миллионов долларов? Что ни говори, а происхождение очень много значит. Вот только, к сожалению, та бутылка потом погибла при кораблекрушении. Но все равно впечатляет, да?
— Впечатляет, — согласился Раиф. — Ты скажешь, если совсем опьянеешь?
— О, я уже пьяная.
— И мне придется к тебе ломиться, чтобы спасти?
Анна рассмеялась:
— Какой поворот событий.
— Я серьезно. Не могу допустить, чтобы ты утонула в ванне в моем номере, напившись шампанского.
— Не беспокойся, — пропела она. — Убийство на тебя не повесят, ведь у тебя дипломатическая неприкосновенность.
— Возможно, но, если ты замолчишь, я выломаю дверь.
— Я заперлась, чтобы немного побыть в тишине и спокойствии, а не для того, чтобы разговаривать с тобой.
— Как жестоко.
Нет ответа.
— Анна?
— Я все еще среди живых.
Опять тишина.
— Мне ничего не стоит попасть внутрь.
— Ладно, и о чем же ты хочешь, чтобы я говорила?
— Больше всего меня сейчас бы устроило подробное описание, как пройти к месту, где ты спрятала «Золотое сердце».
— Дай-ка подумаю… Хорошо, вот. Выходишь из номера, потом спускаешься на лифте, проходишь через холл, идешь по Шестидесятой стрит, сворачиваешь на Третью, доходишь до Тридцать седьмой, потом через туннель попадаешь в аэропорт Джона Кеннеди, а вот что делать дальше, я и сама не знаю.
— Очень смешно.
— А у меня вообще отличное чувство юмора, разве ты этого не знал? Хотя откуда? Ведь обычно ты только действуешь мне на нервы. — Из ванной опять послышался плеск. — Знаешь, с первого дня нашего знакомства ты был для меня настоящей занозой в заднице.
— А ты была для меня этой самой занозой еще даже до того, как мы познакомились.
— Да-да, знаю, и все потому, что я стащила твою статуэтку.
— Ну, украл ее Рорк, а ты его выгораживаешь.
— Знаешь, в этой твоей теории есть только один недостаток, зато огромный.
— И какой же?
— «Ваверли» не связывается с краденым, ведь тогда мы потеряем нашу лицензию и разоримся, а то, что от нас останется, с радостью сожрет Ротшильд. Ну скажи, с чего ты считаешь нас такими идиотами, чтобы самим рыть себе могилу?
— Просто вы думали, что вас не смогут поймать.
— Но мы же сами объявили, что собираемся выставить на торги «Золотое сердце»!
— Да, вы написали об этом по-английски в западных изданиях.
— И в Интернете.
— Видимо, вы решили, что в Райясе нет Интернета. А может, ты и вправду сперва поверила Рорку Блеку. Но ты должна была сразу признать свою ошибку, как только ее заметила.
— И ты тоже, — после небольшой паузы ответила Анна. — Это всего лишь совпадение. Ничего больше.
— Я не верю в совпадения. — Ну как можно поверить, что у них украли «Золотое сердце» как раз в то время, когда какие-то загадочные люди никому не ведомым способом подняли другую статуэтку со дна моря?
— Анна?
Нет ответа.
— Анна? — повторил Раиф, поднимаясь и хватаясь за дверную ручку.
Нет ответа.
Раиф потянулся в карман за складным ножом.
— Со мной все в порядке, — наконец раздалось из-за двери.
А потом дверь распахнулась, и Анна застыла на пороге, с мокрыми волосами, завернутая в белый халат.
— Не стоит паниковать, — улыбнулась она.
Раиф сжал зубы и прикусил язык. Одна его половина безумно хотела ей врезать, а вторая — крепко обнять и зарыться лицом в ее благоухающую лавандой кожу.
— Я голодна, — объявила Анна, стягивая ворот халата. — Сначала я хотела из принципа ничего от тебя не принимать, но потом передумала. Закажи мне что-нибудь дорогое, какую-нибудь мраморную говядину или шотландских лобстеров. Перепелиные яйца и белые трюфели тоже сойдут.
— Это бунт?
— Ага. — Анна очаровательно надула губки, и Раифу нестерпимо захотелось ее поцеловать.
— Но ты же понимаешь, что такой ерундой не сможешь меня разорить? — уточнил он, борясь с собственными желаниями.
— Тогда закажи мне порцию красных бриллиантов.
— Два миллиона за карат, неплохой выбор.
— А откуда ты знаешь их точную цену?
— Королева Елизавета как-то подарила моей матери такой камушек из австралийских рудников в Аргайле.
— Ты встречался с королевой Елизаветой?
— Да.
— С королевой Англии?
— С ней самой. Я два года учился в Оксфорде.
— Так же как и тысячи других людей, но это еще не значит, что все они встречались с королевой.
— Ну, красный бриллиант попал к нам еще до того, как я отправился в Оксфорд. Королева так приветствовала нашу королевскую делегацию в Сиднее, когда некоторые члены Содружества наций хотели добиться поставок нашего лантана.
— И сколько же этого лантана можно получить за один красный бриллиант?
— Сложно сказать, — улыбнулся Раиф. — Почему-то тогда никто не стал точно отмеривать его на весах.
— То есть твоя мать получила такой камушек, просто чтобы несколько стран могли заключить с вами договор?
— Да, что-то вроде того.
Анна слегка склонила голову к плечу:
— Раиф Коури, а есть в этой жизни хоть что-то, чего ты не можешь получить?
«Тебя».
Ее взгляд чуть смягчился, щеки немного порозовели, а соблазнительные губы слегка приоткрылись. И его руки сами собой потянулись к вороту ее халата, притянули ее к себе, а потом его губы мягко накрыли ее рот.
Анна успела лишь удивленно вскрикнуть, а потом поцелуй все заглушил. Знакомый вкус ее губ, который он так хорошо успел запомнить в прошлый раз, сейчас оттенял привкус шампанского. Даже и не пытаясь сопротивляться, Анна приоткрыла губы, позволяя ему проникнуть глубже.
И Раиф обхватил ее за талию, еще крепче прижимая к себе теплое нежное тело. Как же ему этого не хватало. Сколько раз он об этом мечтал. После того проклятого поцелуя в Райясе он каждую ночь мечтал, что она снова окажется у него в руках.