— Кто ты и почему удостоилась смертной казни? — Не уверен, как именно звучит слово «удостоилась» по-островному... так? Или... что я сказал? Судя по лицу, она поняла. И... растерялась. Повеяло от нее растерянностью. Такое суровое лицо, такое надменное, тонкие губы поджаты, брови приподняты... Но не знает моя Гадюка, что ей отвечать. Хотела узнать многое; она, как видно, любит узнавать все новое, а тут, Аххаш Маггот, никак не поймет: сохранило ли смысл все старое? Смертница...
Помолчав довольно долго, она заговорила тихо-тихо, тщательно подбирая слова, как бы пробуя их языком на вкус и удивляясь новизне давно знакомого кушанья. Голос выдавал неуверенность.
— Принцесса... До сегодняшнего утра я была принцессой, самым знатным, как это ни удивительно, человеком в нашем захолустье. Правда, безо всяких прав на престол. Я одна из многих людей, принадлежащих к правящему дому, дому Серебряной Луны. И одна-единственная изо всех, осужденная на казнь... за то, что хотела узнать несколько больше, чем дозволялось.
Ее лицо исказил гнев. Кожа вновь сделалась краснее вареных раков. Мою Гадюку унизили, пожелали убить, но не это приводило ее в ярость. Почему она узнает о собственной судьбе от чужого, разбойника, пирата — как там эти зеркальные твари называют нас между собой? — почему свои обманули ее, предали?! Аххаш Маггот! Я так хорошо чувствую причину ее злости! И я понимаю девочку. Верю, принцесса. Самая знатная на острове гадюка, которую решили скормить змеям покрупнее...
— Магия?
— Что? — Она была далеко, она купалась в собственной мести.
— Ты сунула нос в чужую ведьмовскую кухню, так?
— Возможно. Да. Теперь это не имеет ни малейшего значения. Ты узнал все, что хотел узнать, Крыса?
— Нет. Но ты имеешь право на вопрос.
— Кто ты такой и почему оказался на острове? Я пытаюсь прочитать тебя, но ты мешаешь. Открой свои мысли, так мне будет легче. Поверь, я не причиню тебе ничего дурного.
— Нет. И это два вопроса. На первый я отвечу.
Тут я и сам замолчал. Кто я такой? Что я такое? Щепка, отрубленная от бревна? Сильный человек? Хожу ли я по своей воле? Чего хотят от меня боги? Почему молчат они? Проклятие!
— Что-то вроде царя пиратов... — начал я, и Гадюка сейчас же перебила меня. Она наморщила лоб и с некоторым усилием произнесла два слова на канналане. Два ключа к моей судьбе. Девочка знает кое-что... Аххаш Маггот, умная дикая кошка с черной шкурой и ошпаренным хвостом!
— Маннаэл макаль, — сказала она. — У вас не бывает царей. Ты был, наверное, маннаэл макаль.
— Да! Я был абордажным мастером стаи Черных Крыс. Лучшим из многих. — Она смотрела на меня с изумлением. Подалась назад. Что у меня там? Что у меня в глазах? Каких призраков она видит, какие придонные братья мерещатся ей в моих зрачках? Ну, девочка, страшно тебе? Или странно? Первый раз в жизни видишь, как горит камень? Хаэ! Камень умеет гореть!
— Я был лучшим за сорок лет в самой сильной стае. Семь походов, три взятых города, пять чужих кораблей, приведенных к нашему причалу...
— Человек власти... — едва слышно прошептала она.
В этот момент я почувствовал: за нами наблюдают. Несколько пар глаз далеко-далеко, невообразимо далеко отсюда... недобро глядят на нас. Им там очень не нравится все происходящее. Да что за чума! Чем я провинился, боги? Скажите или убирайтесь!
— Четыре года, принцесса, я был абордажным мастером, и никто не сумел одолеть меня...
Неожиданно навалился сон. Э! Кто это? Хромец, ты? Э! Ее глаза тоже затуманились.
— Теперь я изгой. Мне нужно прожить на вашем проклятом острове целый год. Я искупаю то, в чем нет преступления.
— Прах побери, что такое... — шептала Гадюка, тоже едва отгоняя сон.
— Если... если я сумею выжить, они заберут меня. Я вновь стану вольной Крысой среди вольных Крыс. — Язык отказывался служить. Слова всплывали кверху брюхом.
Она затрясла головой, силясь вспомнить нечто важное. Вспомнила. Кажется, вспомнила.
— Ты мертвец, мастер. Хоть ты еще жив, но ты мертвец. Мертвец пришел спасать мертвеца... Если верить анналам... мир не ведает... компании веселей...
Я встряхнул ее как следует. Не засыпай, девочка. Ну же! Она открыла глаза и вновь заговорила:
— Похоже, я начинаю расплачиваться с тобой, мастер. Если ты выживешь, они все равно убьют тебя. Наверное, им нужна твоя власть.
Я слушал ее очень внимательно. Давно я никого не слушал так внимательно.
— Несколько лет назад у нас появился новый раб... неведомо откуда. Он рассказал про себя, будто вплавь спасся от пиратов... извини, от вольного народа... когда его корабль был взят на абордаж. Оборванный такой, некрасивый... — Ее слова едва можно было различить. Я слушал.
— Он был то же, что и ты, Крыса... мастер... он был из ваших... у него на шее болтался такой же кубик, как и у тебя. Гадательный кубик, да? Я читала...
— Да.
— Жрицы хорошенько допросили его... влезли в голову... ты знаешь... нельзя прочитать всего... но общее... он говорил не всю правду... однако главное... не желал нам ничего плохого... не шпион... не вор... не собирался убивать кого-то...
Я вновь встряхнул ее.
— Год он был дворцовым рабом. Потом сбежал. Все удивлялись. Кое-кто поговаривал, что у наших берегов видели корабль... вольного народа. Но зачем он туда собрался, никто не понимал, может быть, захотел отомстить за кого-то? Теперь я... понимаю.
Так вот в чем ключ! Чтобы выжить, надо стать рабом. Не знаю, смог бы я так. Не знаю. Воля дороже жизни. Погибнуть не страшно.
— У него было рабское клеймо?
— Что? — Она опять проваливалась в сон.
— Вы поставили на его тело клеймо раба?
— Не знаю. Наверное, нет. У нас так не принято, да и не нужно: куда бежать с острова... Мне тяжело отчего-то... слушай... не спрашивай... слушай. Я охотилась на птиц с Кайса... с одним человеком. Как раз на следующий день. У нас было одно хорошее место... укромное место... грот у самого моря... мы устали и забрались туда...
Аххаш Маггот! К чему мне рассказы о ее мужчинах!
— Мы... это было как раз на следующий день после побега... мы... нашли его тело... укромное место... мы...
Аххаш! Ну, девочка, я сам держусь за шаг до беспамятства. Давай!
— Его убили... царь пиратов... его убили... распороли живот сверху донизу... с одним человеком... так приносят в жертву... с одним человеком... очень ровно, сверху донизу... мастер... Я не могу больше... я начала расплачиваться с тобой... Крыса... ты мертвец... тебя убьют... сверху донизу... укромное место...
Тело ее обмякло. Спит. А моя сонливость улетучилась в один миг. Я понял. Боги! Хромец! Хозяин Бездн! Вы не хотели, чтоб я узнал. И когда я все-таки добрался до сути, сон живо ушел. Не сумели остановить, да! Вы! Не сумели! Проклятие! Ну же, что ответите мне, Малабарке, хоть и бывшему, но царю?
Ненависть. Все, что они пожелали мне передать, — ненависть.
Я зарычал на них. Вы! Проклинаю вас! Вы никогда и ничего не получите от меня! Вы предали меня? Вы ненавидите меня? Я пошел не по тому пути, который был мне назначен? Подите прочь от меня! Я ненавижу вас не меньше. Я ненавижу вас!
Я положил Гадюкино тело поудобнее: пусть отоспится. Сел у края пещерки. Покоя мне не было.
Я думал о Милькаре, о моих Крысах, о морском законе. Тебя обманули, принцесса? Меня обманули трижды. Я и сам себя обманул. Ганнор тогда, на общем тинге стаи, ревел: есть буква закона, и никто не смеет нарушить ее. Я отвечал ему и всем его прихвостням: мол, есть буква, а есть наша воля, есть наша отвага и есть наше презрение к смерти, и это важнее. Это дух морского закона! Меня переспорили. Когда они уже взяли меня, дерьмо, когда они привязали меня к проклятой мачте, Ганнор подошел тихо-тихо. Никто не смел к нам приблизиться. Я, говорит, хочу тебе кое-что объяснить. Ты, говорит, думаешь, я желаю забрать нечто, принадлежащее тебе... Аххаш, не думал я так про Ганнора. Он: мол, не без того. Червячья душа, он оказался хуже, чем я предполагал. Еще хуже! Молчал я тогда, а он продолжил. Ты, говорит он мне, не понимаешь очень важной вещи. И никогда не понимал, говорит. Из-за таких, как ты, — в самое ухо дышит, гнилой топляк, — мы все ослабеваем... То, что он мне дальше сказал, никогда не забуду: «Малабарка, нет ни буквы у нашего закона, ни духа, это я точно знаю. Есть только самая суть. А суть вот какая: мы, морские люди, должны быть очень большой силой, у которой нет ни страха, ни жалости. Так-то вот, сынок. Только беспощадная сила, и ничего сверх того. А ты заигрался, хочешь быть умнее всех. Умнее богов и предков. Ты как не наш, сынок. Запомни, если не сдохнешь, пригодится: только беспощадная сила, и ничего сверх того».
Мой народ, мои Крысы извергли меня, как брюхо блевотину. Четыре года я водил их от одной победе к другой, а они изгнали меня...
А еще у меня был брат, сильный человек. Мы... Милькар учил меня морскому закону, парусу и веслу, мечу и топору, многим другим нужным вещам и бил за каждый промах нещадно. Пока, разумеется, я сам не научился бить его. А еще он сумел научить меня нашей грамоте, грамоте вольного народа, языкам других народов и племен, их буквам и знакам. Астар и Аххаш! Какой у меня был брат, пока не отдал мою шкуру в обмен за свою...
Брат мой! Почему ты испугался, почему ты продал меня? Не прощу. Никогда я этого тебе не прощу. Ты один виноватее всех. Ты один хуже их всех. Ты, сволочь, который год хранишь секреты старших вольных. Ты, краб, один в стае знал, каков порядок изгнания... Ваша ведь, старших вольных, работа, все знать про казни и наказания! Ты! Ты! Ты один изо всех понимал, что Крысам придется меня убить, когда я вернусь. Если вернусь. Ты знал все и не помог, не спас меня, не бился за меня, даже не дал мне нож. Сердце твое сгнило до самой основы. Мы... Боги... Да кто расскажет мне наконец, как он смог продать меня?! Как он сумел про дать меня! Как вышло у моего брата, как получилось, дерьмо, Аххаш Маггот, как, что он продал меня! Мы...