остигло цели. Выдержав удар противника, наши войска перешли в контрнаступление. Войска Брянского и Западного фронтов нанесли удары по флангам 2-й танковой армии 12 июля, а части Центрального фронта перешли в контрнаступление 15 июля.
Уже на второй день наступления радиоразведка выявила готовую к переброске в район Болхова 18-й танковой дивизии, которая прежде шла на Курск с севера. На следующий день эта дивизия была введена в бой в районе, который указала радиоразведка.
14 июля «слухачи» дивизиона ОСНАЗ засекли подготовку к передислокации 20-й танковой дивизии в этот же район и 2-й танковой восточнее Орла.
Три танковые дивизии, переброшенные в этот район, могли свидетельствовать о том, что враг отреагировал таким образом на успешное наступление советских войск. Более того, стало ясно, что немцы готовы отказаться от своего первоначального замысла и ослабить ударную группировку для сдерживания наших наступающих частей.
16 июля в район восточнее Орла прибыла 8-я танковая дивизия, ранее дислоцированная под Витебском. Однако дела фашистов на левом фланге 2-й танковой армии становились все хуже, и фашисты уже 18 июля перебросили в район Болхова 9-ю танковую дивизию.
Потом была передислокация еще двух дивизий в этот район, а также в район Орла.
Всего радиоразведка вскрыла переброску 13 дивизий фашистов на угрожаемые направления.
Надо отметить, что в ходе Курской битвы перехват сообщений с немецких самолетов-разведчиков помогал оценивать обстановку на фронте не только по донесениям своих войск, но и по информации противника.
Примером тому может служить боевая ситуация, сложившаяся вскоре после перехода войск Брянского фронта в наступление на Орел. Тогда в сражение была введена 3-я танковая армия под командованием генерала Павла Рыбалко. К сожалению, в первый же день наступления связь КП фронта со штабом армии оказалась потерянной. Командование не имело сведений о положении наступающих частей.
Выручила радиоразведка. Она перехватывала донесения с борта вражеских самолетов-разведчиков, которые докладывали о положении наших войск, и ставила в известность командование фронтом.
5 августа 1943 года Курская битва завершилась. Москва впервые салютовала в честь освобождения городов Орла и Белгорода. Наряду с другими воинами Красной армии свой вклад в победу внесли и радиоразведчики.
«НКВД считает целесообразным…»
14 декабря 1942 года народный комиссар внутренних дел СССР Лаврентий Берия написал примечательное письмо. Оно адресовалось лично Сталину и было исполнено в единственном экземпляре.
«Красная армия… – сообщал Берия, – совершенно не занимается забивкой радиостанций противника, действующих на поле боя, несмотря на наличие к этому благоприятных условий.
В частности, нам известно, что радиостанции частей германской армии, окруженных в районе Сталинграда, держат связь со своим руководством, находящимся вне окружения…»
Берия был прав. Попытки нарушения радиосвязи немцев путем создания радиопомех предпринимались под Ельней в сентябре 1941 года, под Сталинградом зимой 1942 года. Однако это были единичные случаи, и они в конечном итоге оказались малоэффективными.
Что же предлагал народный комиссар внутренних дел?
«НКВД СССР, – писал в своем письме Л. Берия, – считает целесообразным организовать в Красной армии специальную службу по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя.
Для осуществления указанных мероприятий необходимо в составе управления войсковой разведки Генерального штаба Красной армии сформировать три специальных радиодивизиона со средствами мешающего действия, рассчитанными для забивки основных радиостанций важнейших группировок противника».
Шла война, и времени на раскачку не было. Уже через два дня, 16 декабря, Государственный Комитет Обороны принял постановление о создании трех специальных частей радиопомех.
17 декабря издается директива заместителя наркома обороны о формировании 130, 131 и 132-го отдельных радиодивизионов спецназ.
Позже, в июле 1944 года создается еще один дивизион – 226-й.
Работу по формированию первых частей радиопомех возглавил подполковник Михаил Рогаткин. Он стал начальником отдела радиопомех управления войсковой разведки ГРУ.
О Михаиле Ивановиче Рогаткине хотелось бы сказать особо. После войны он станет генерал-майором, лауреатом Ленинской премии, заместителем начальника управления. Вспоминая о нем, генерал Петр Шмырев всякий раз будет подчеркивать, что Рогаткин всегда был крайне чувствителен ко всему новому, передовому, поддерживал это новое, защищал, внедрял в жизнь.
В послевоенные годы именно Рогаткин обосновал необходимость создания нового направления – радиотехнической разведки, главными объектами которой стали радиолокационные и иные средства управления оружием.
В 50-е годы Михаил Иванович доказал своевременность появления самостоятельного органа по руководству радио– и радиотехнической разведкой. Так в 1955 году было организовано 6-е управление ГРУ.
Рогаткин – инициатор формирования воздушной радиотехнической разведки. Он был одним из первых, кто почувствовал перспективность ведения разведки из космоса и выступал за развертывание Центра космической разведки.
Доктор технических наук, профессор Александр Горелик вспоминает, что именно Рогаткин поддержал его предложения в 1963 году.
«Анализ возможных информационных каналов, – говорит он, – предназначенных для получения информации о распознаваемых космических объектах показал, что кроме радиолокационных и оптических средств… может быть использована и радиотехническая информация.
Автор (А. Горелик. – М.Б.) в конце 1963 года обратился в ГРУ ГШ, так как именно оно занималось проблемами радиотехнической разведки, где нашел (редкий случай!) полную поддержку заместителя начальника управления радио– и радиотехнической разведки генерал-майора Михаила Ивановича Рогаткина».
Но все это будет потом, после войны. И Михаил Иванович по праву останется в истории как создатель и основатель системы радиопомех, которая сегодня носит название службы радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Кстати говоря, служба РЭБ станет первой, которая вырастет «из шинели радиоразведки», отпочкуется от нее и обретет самостоятельность. В 50-е годы таким же образом из недр радиоразведки появится служба специального контроля за ядерными взрывами, а в 60-е – космическая разведка. Но о них рассказ впереди. А сейчас вернемся в 1942 год к дивизионам радиопомех.
Итак, по штату дивизионы спецназ имели личного состава до 200 человек, в том числе 32 офицера. На вооружении состояли автомобильные радиостанции, оборудованные приставками для создания радиопомех, радиоприемники «Вираж» и «Чайка», радиопеленгаторы «Штопор». Дивизионы также оснащались мощными железнодорожными станциями радиопомех «Пчела».
Части радиопомех не только были рождены радиоразведкой, но и остались с ней своего рода сиамскими близнецами. Без радиоразведки они самостоятельно существовать не могли. Радиоразведка как мать давала им пищу для жизни.
Опыт Великой Отечественной войны показал, что чем ближе и теснее взаимодействие радиоразведки и службы радиопомех, тем эффективнее подавление радиосвязи противника.
В ту пору отсутствовали ведомственные барьеры, взаимодействие осуществлялось на уровне оперативных отделений частей радиоразведки и радиопомех.
«После формирования дивизиона в Москве, в районе Останкино, – вспоминает командир 132-го дивизиона радиопомех полковник в отставке Алексей Бушуев, – мы выехали на фронт. Располагались в деревне Сидоровка, недалеко от ставшей потом знаменитой Прохоровки. Оттуда и вели забивку немецких радиостанций.
Было сложно. Опыт дался не сразу. Надо ведь обнаружить радиосети противника, настроиться и сорвать вражескую связь.
Нас выручала родная радиоразведка. Рядом находился 113-й дивизион ОСНАЗ, которым командовал мой товарищ Петр Костин. Благодаря ему я получал необходимую информацию, он всячески помогал нам.
Вот так создавали помехи. Противник нервничал. Знаете, когда немцы ругались, кричали в эфир: “русские свиньи”, для нас это было лучшей похвалой. Значит, наша забивка достигала цели».
Первый опыт применения только что созданных дивизионов радиопомех был осуществлен в ходе операции «Полярная звезда» войсками Северо-Западного фронта против немецкой группы армий «Север».
131-й отдельный дивизион помех прибыл на фронт в феврале 1943 года. Место для развертывания было выбрано в районе поселка Селище. Дивизион создавал помехи радиосвязи штабов группы армий «Север», 16-й и 18-й армий, 6, 9, 10 и 27-го армейских корпусов, а также авиации 1-го воздушного флота и частям зенитной артиллерии.
В течение трех месяцев – с февраля по апрель – дивизион сорвал или затруднил прием около 500 радиограмм и нарушил более тысячи сеансов радиосвязи.
132-й дивизион Алексея Бушуева в ходе Курской биты создавал радиопомехи в районе юго-восточнее Белгорода. Объектами помех была радиосвязь 4-й танковой армии, штабов танковых и пехотных корпусов и дивизий, наступающих на Прохоровку. Операторы помеховых станций срывали за смену до сотни радиосвязей противника.
В ходе последующего наступления дивизион ставил помехи радиосвязи штабов 8-й полевой и 4-й танковой армии, 48-го армейского корпуса, а также забивал связь с авиацией.
В течение Курской битвы и в последующих наступательных операциях 132-й дивизион выставил помехи и сорвал передачу свыше 3500 радиограмм гитлеровцев. Порою передачу некоторых радиограмм немцам приходилось повторять по 15–20 раз. Все это существенно затрудняло управление войсками противника по радиосвязи.
Этот же дивизион подавлял радиосвязь соединений группы армий «Северная Украина» в период проведения Львовско-Сандомирской операции 1-го Украинского фронта в июле – августе 1944 года.
Особенно отличились специалисты части в ходе Висло-Одерской операции в январе – феврале 1945 года, когда наши войска окружили группировку фашистов в городе-крепости Бреслау и в городе Глогау. Дело в том, что по наблюдению разведки 5-й и 6-й армий, которые взяли в кольцо эти города, снабжение окруженной группировки по воздуху осуществлялось регулярно. Однако радиосвязь применялась ограниченно и шла весьма неактивно.