— Деньги были необходимы, пока шла борьба, — сказал Дуглас значительно. Он поднял голову и посмотрел на Маргарет с интересом. — Я слышал, что Флора Макдональд — ваша кузина?
— Да, — улыбнулась Маргарет.
Дуглас понизил голос до шепота, поскольку было опасно говорить об этом, но кто мог устоять от соблазна:
— Смелая женщина Флора Макдональд! Как умно она помогла принцу спастись, нарядив его в одну из своих служанок!
Маргарет кивнула, ее глаза сияли:
— Моя кузина умная и смелая, но я уверена, вы знаете, то, что она сделала, — это большой секрет. — Она ловко сменила тему разговора: — Я мало знаю о тебе и о том, как Золотой барабан спас тебе жизнь.
— Да, — он задумчиво кивнул головой. — Это верно. Картечь, что пробила мое плечо и сломала кость, должна бы поразить меня в грудь, но она скользнула по ободу верхней части барабана, — он неуклюже повернул барабан на коленях, поскольку мог пользоваться только одной рукой, и указал кивком. — Смотри, вот здесь, где ободок, имеется вмятина. Барабан и я, мы оба будем носить шрамы.
Маргарет приблизилась так, чтобы можно было лучше рассмотреть вмятину.
— Я думаю, что ты получил большее повреждение, чем барабан, — заявила она, поднимая глаза на Дугласа, — на нем лишь крошечная вмятина.
Она оказалась слишком близко к нему и понимала, что ей следовало бы вернуться на прежнее место, но не могла этого сделать: его глаза притягивали и держали ее — они были серыми, с черными ободками. Такие необычные, такие глубокие и спокойные. Это не глаза простого парня, о, нет! Ее сердце забилось чаще, у нее перехватило дыхание, она почувствовала что-то новое, дикое и сладкое.
— Твои волосы ярче огня, Маргарет, — сказал он.
В этот момент она поняла, что любит его. Он был еще мальчиком, но она видела, как он становится мужчиной. Маргарет сказала мягко:
— Ты льстишь мне, Дуглас Дуглас.
Он попробовал улыбнуться, но гримаса боли искривила его губы, а на лбу выступили крупные капли пота. Он опустился на стул, потеряв опору о барабан, и инстинктивно пытался дотянуться до него раненой рукой.
— А-аа! — вскрикнул он, затем сомкнул губы и воцарилась тишина.
Маргарет вскочила на ноги, не обращая внимания на барабан, который упал на пол и издал резонирующий звук. Она подхватила Дугласа под плечи и поддержала его осторожно, приговаривая:
— Тебе необходимо лечь, отдохнуть, а не сидеть на стуле перед огнем. Идем, я помогу тебе лечь в постель.
— Уф, — выдохнул Дуглас, слишком ошеломленный своим состоянием, чтобы разговаривать. Он прислонился к Маргарет. Пот струился с его горячей кожи. Маргарет понимала, что этот жар не от огня камина. Она видела это и ранее: потоотделение, внезапная лихорадка означали, что рана заживает плохо. Дуглас весь горел, и она была в страхе за него. Страх сделал ее сердитой.
— Идем со мной, Дуглас из рода Дугласов, ты, большой, тяжелый и неуклюжий парень! Ты пытаешься убить себя, так рано встав с постели? Ты пытаешься походить на какого-то героя?
— Не надо, н-нн, — он слабо проворчал: каждый шаг к кровати на другой стороне комнаты требовал усилий, — не надо сердиться на меня так, Маргарет, я, н-нн, я знаю, что я не герой.
— Молчи, идем!
Раскачиваясь из стороны в сторону, шатаясь и спотыкаясь, они продолжили путь до кровати. Маргарет присела, напрягая все силы, пытаясь осторожно положить Дугласа на постель. Со стонами, едва в сознании, он опустился на кровать с ее рук. Суетясь и сглатывая слезы, она поправляла подушку под его головой, положила его ноги и укрыла шерстяным одеялом, а поверх — своей накидкой. Дуглас метался, двигая здоровой рукой.
— Золотой барабан! — вскричал он.
— О, все хорошо, я сейчас принесу его, твой прекрасный барабан!
Она бросилась через комнату к камину, где лежал барабан. Когда она вернулась, Дуглас потерял сознание. Его черные волосы прилипли ко лбу в беспорядке, а на щеках горел нездоровый румянец от лихорадки.
— Не умирай, маленький барабанщик! — горячо умоляла Маргарет. Она крепко прижимала барабан к груди. Вещь чувствовала жизнь, казалось что-то там билось внутри, как сердце Дугласа. — О, Святая Мать и все святые небес, дайте ему жить, пожалуйста, дайте ему жить, — молила Маргарет. Ее слезы струились по щекам, падали на барабан и стекали вниз по позолоченным обручам.
Январь, 9, 1993
Мегги Росс что-то пробормотала и повернула голову на подушке. Ее глаза были мокрыми от слез, но она не просыпалась.
Январь, 13, 1993
— Газеты начала этого месяца? — спросила библиотекарь. — Ежедневные или воскресные?
— И те, и другие, — сказала Мегги. — Я не знаю точной даты. И собираюсь найти нужную статью, просматривая каждую газету. Видите, где-то была статья…
Она остановилась, нервно запустив пальцы в свои густые волосы. Если бы она сказала библиотекарю о том, что ищет статью о Золотом барабане, потому что он часто посещает ее в сновидениях, то женщина решила бы, что она точно сошла с ума.
— А, вы собираетесь выполнить исследование, — библиотекарь составила свое собственное заключение, ее глаза заблестели за стеклами очков. — В этом случае, вы не будете возражать, — в цокольный этаж. Вы знаете, у нас мало места, и здесь мы храним воскресные газеты за месяц и текущие еженедельники, остальные находятся внизу, а те, чья давность более трех месяцев, фиксированы на микрофишах. Идемте со мной, я покажу вам.
Мегги почувствовала наплыв благодарности, которая вызвала у нее слабость в груди.
— Большое вам спасибо.
Библиотекарь тем временем продолжала:
— У нас есть план фиксировать газеты на лазерном диске вместо микрофильмов, но эта технология меняется так быстро, что у нас не хватает свободных средств на то, чтобы обеспечить эти новшества. Придется идти по лестнице вместо лифта, если вы не возражаете.
— Прекрасно, — сказала Мегги. Ее мозг и тело были так нетерпеливы вблизи цели, что она мысленно подгоняла: быстрее, быстрее.
— И так во всем, — продолжала болтать женщина, — выглядит так, как будто мы не хотим получить лазерные диски как можно скорее. Библиотечная политика, вы понимаете. Хранение старых газет, к сожалению, имеет низкий приоритет у людей, что сидят на бюджете. — С мягким жестом и теплой улыбкой, полуобернувшись, она добавила: — Не каждый, даже в библиотеке, может оценить значение научных исследований.
— Мм-хм, — сказала Мегги с тонкой усмешкой, надеясь, что ее нетерпение не заметно.
Они прошли через тускло освещенный узкий коридор с рядами книжных полок всех размеров и толщины. Их шаги гулко звучали на бетонном полу, и воздух был немного влажным, характерным для атмосферы подвала.
— Это удачно, что вам нужны относительно свежие газеты, иначе пришлось бы работать с микрофишами и микрофильмами, а это так утомительно для глаз.
— Мм-хм, — хмыкнула Мегги снова, кивая головой в знак согласия, хотя она совсем ничего не знала о чтении микропленок или микрофишей.
— Наконец-то мы пришли! — библиотекарь щелкнула выключателем так, что мгновенно осветила все полки секции. Она указала и добавила: — Газеты Атланты здесь. Если вы хотите просмотреть другие, например, «Вашингтон Пост», «Нью-Йорк Таймс» и так далее, вы найдете их вон там. У стены есть столик, где вы можете сесть. Я думаю, что вам необходимо делать записи.
— Да, — Мегги кивнула, — большое вам спасибо.
— Теперь я оставлю вас одну. Вы можете сами найти путь назад?
Мегги заверила ее, что может, затем склонилась над полками с газетами Атланты. Шаги библиотекаря удалились, и вскоре Мегги окружила полная тишина.
Июль, 15, 1746
Дуглас Дуглас боролся за жизнь. Маргарет Макквари, у которой были навыки по уходу за больными и ранеными — она в течение года училась этому, заботилась сейчас о нем. Опыт она приобрела, когда ухаживала за больной матерью. Она сделала себе соломенную постель в его комнате, несмотря на возражения отца, и могла вздремнуть, когда имела свободную минутку.
Ее рыжие волосы были не чесаны и спутались в клубок, зеленовато-карие глаза были окружены глубокими тенями, следы грязи виднелись на лице. Дни шли за днями, и ночи, бесконечные ночи Дуглас метался и стонал, бормотал и плакал в бреду. Маргарет омывала его лицо и тело прохладной влажной тряпкой, насильно поила его, осторожно разжимая сухие от лихорадки и жара губы, обрабатывала его зловонную рану. Но ему не становилось лучше. Наконец, в отчаянии и полусознательно, от истощения Маргарет обратилась к Золотому барабану:
— Ты, глупый, глупый барабан! Ты лежишь здесь весь блестящий, сияющий и самоуверенный, в то время как твой хозяин умирает! Тогда зачем ты спасал ему жизнь? Чтобы умирать, как сейчас? Сделай что-нибудь, барабан, помоги мне спасти его! Ты спас его однажды, помоги мне спасти его сейчас!
Звук собственного возбужденного голоса отрезвил ее, и она опустилась на постель, пристыженная. Она должна бы была молиться, а не кричать на барабан Дугласа. Она была такой измученной, что сознание почти отсутствовало.
Барабан начал сам выстукивать:
— Рат-тат-тат, рат-татта-тат.
Находясь в забытьи, она не слышала этого, или если слышала, то не осознавала, что происходит. Вскоре Маргарет поднялась с постели, выпрямилась и пошла к двери. Она позвала служанку и сказала:
— Принеси мне виски.
Старая служанка взглянула на нее с удивлением, но выполнила, что ей велели. Маргарет взяла бутылку, поблагодарила ее и закрыла дверь. Затем взяла бутылку, откупорила ее, понюхала и сделала маленький глоток. Он прокатился по горлу, обжигая, как огонь, и выражение удовольствия появилось у нее на лице. Да, виски обжигает, и это то, что она хотела узнать. Она не понимала, откуда у нее взялось вдохновение, но теперь ее действия были уверенными и быстрыми. Маргарет сняла бинт с раны на плече Дугласа. Рана снова была полна гноя и издавала зловонный запах, хотя она меняла повязку совсем недавно. Дуглас не пошевелился: он не двигался и не стонал долгое время, и Маргарет была уверена, что конец близок. Она коснулась его лица прохладными, любящими пальцами и прошептала: