— Это самое малое, что можно было сделать, после моей пустой болтовни о себе, — сказал Джеми, тоже вставая на ноги. — Вы могли бы сказать мне, что привело вас в Аутер Банкс, в такое время, глухой зимой.
Мегги хотела рассказать ему: о сновидениях, о Золотом барабане, о ужасном ощущении, что ее жизнь где-то протекает без контроля. Он был добр, она могла бы рассказать, и он понял бы ее. Он мог бы выслушать. Но она не решилась сделать этого. Долгая-долгая привычка не доверять, воздерживаться от вступления в любые отношения, не отступать от своего собственного жизненного пути не позволяли ей сделать поворот и довериться другому человеку. Поэтому сделав шаг по направлении к выходу из магазина, она, немного повернувшись, сказала:
— Я просто приехала в отпуск. Мне необходимо полностью сменить обстановку. Вот и все.
Позади нее Джеми рассмеялся приятным низким смехом:
— Я уверен, вы сделаете это. — Он устремился к ней, осторожно остановил за плечо и попытался повернуть к себе. Обмотал оброненный шарф вокруг ее шеи, говоря: — Вы забыли его, вам это пригодится на улице.
— Спасибо, — она взглянула в его глаза.
Он задержал руку на ее плече. Внезапно охрипшим голосом он сказал:
— Я думаю, что уже поздно, вы уходите, но я спрошу: вы одна приехали сюда, в Мантео?
Мегги закрыла глаза. Ее сердце, казалось, готово было остановиться, когда она отвечала таким же хриплым голосом:
— Я приехала одна.
Октябрь, 2, 1746
— Эти холмы вон там, — сказала Маргарет, указывая вперед, — Блэк Куиллинз.
Дуглас послушно кивнул и обмотал плед плотнее вокруг тела. Ветер здесь, на утесе, был свирепый, но это, казалось, не трогало Маргарет. Ничего не выводило ее из себя, она была непобедима. Он был уверен в этом и полон обожания, восхищаясь ее гибким пластичным силуэтом на фоне заполненного облаками неба. Она была одета в свободное черное пальто, то и дело раздуваемое ветром, как и ее огненно-прекрасные волосы. Маргарет повернулась, окинула его взглядом и нетерпеливым жестом указала, продолжая объяснять Дугласу:
— А за этим Ред Куиллинз. Он выглядит выше, потому что там более остроконечные вершины, но я полагаю, что они одинаковой высоты. Я предпочитаю Блэк, потому что он ближе расположен и похож на наши собственные горы. — Она уставила руки на бедра: — Ты обращаешь внимание на все это, Дуглас?
— Да, — сказал он, улыбаясь. Он был совершенно доволен тем, что сидит здесь с нею, возле ее ног. Подъем сюда был чрезвычайно трудным. Его рана теперь хорошо зажила, но мышцы были еще очень слабыми от отсутствия упражнений. Его выздоровление было очень долгим и трудным. Он попросил: — Умоляю, продолжай. Я слушаю, я верю: чтобы укрепить мужество и развить силу духа, надо знать и любить родную землю.
— Тогда слушай. Мы, Макквари, не имеем больших земель. Только дом и этот утес, а внизу море, вот и все. А на другой стороне, через долину и вверх на холме, — там, ты видишь, — Дуглас кивнул, и она была довольна и продолжала, — ты видишь родовое поместье Маклеодов, Дунвеген. Видно и озеро Дунвеген, а на другой стороне — их замок. Ты когда-нибудь слышал об их флаге?
— Нет, думаю, что нет, но уверен, что ты собираешься рассказать мне об этом.
Это был один из любимых рассказов Маргарет. Она села рядом с Дугласом, минуту пристально его рассматривала и решила, что он сильно замерз. Распахнув пальто, накинула его на них обоих, теснее прижавшись к нему, начала рассказ:
— Флаг Маклеодов был магическим. Это волшебный флаг.
Дуглас усмехнулся:
— Волшебство в наше время! — он захватил полупальто и плотнее завернулся в нее, наслаждаясь его теплом, но еще в большей степени теплом тела Маргарет, которое было так близко от него.
— Это правдивая история, Дуглас Дуглас, — сказала Маргарет, блеснув глазами. — Четвертый глава рода Маклеодов был женат на женщине из волшебного народа. Она жила с ним в замке Дунвеген в течение двадцати лет и, когда покинула его, возвращаясь в волшебную страну, дала ему флаг. Она сказала, что если у Маклеодов возникнут какие-либо проблемы, глава рода должен будет поднять флаг, и тогда все феи со всего света прилетят к ним на помощь. Говорят, что Маклеоды с тех пор дважды поднимали флаг, и волшебницы сберегали род от бедствий!
— А ты — волшебница, Маргарет? — спросил Дуглас.
Она повернула к нему лицо, и их глаза встретились.
— Не будь таким глупым, Дуглас.
Они смотрели друг на друга. Она — своими темно-карими глазами, а он — спокойными, серыми с черным ободками.
— Я не глупый, — сказал он, чувствуя горячий всплеск поднимающегося желания, которое наполняло его радостью. Ее лицо было близко, так близко, ее губы выглядели мягкими, влажными, зовущими. Все еще колеблясь, он приблизился к ее губам: — Я думаю, ты должна быть феей, доброй феей, ты спасла меня от несчастья.
Он поцеловал ее: их первый поцелуй, поцелуй сказочной сладости. Томясь и сгорая, соединились девственные уста и бешено колотящиеся сердца, соединились души в беспокойное, ужасное время.
Февраль, 6, 1993
В течение последних двух дней шел дождь на Аутер Банкс и продолжался и сегодня. Но ветер, по крайней мере, стих и перестал бить и хлестать в окно гостиничного номера или толкать ее тело, когда она была на улице. Мегги не могла больше ждать. Она решила искать Роданте — ехать туда на машине, преследовать свою мечту. Через закрытые окна автомобиля, сквозь порывы завывающего ветра она слышала море. Еще не видела его, но слышала плеск и шум прибоя. Сердце Мегги забилось чаще. Она проехала следующий мост из Мантео и теперь оказалась на настоящем острове Аутер Банкс, на Боди Айленде.
Вслед за шумом прибоя, нарастающем при приближении, остро и учащенно билось сердце Мегги. Вдали горизонт был покрыт пронизанной мелким дождем морской рябью, он был широкий и серый. Она повернула на юг, остановила машину на обочине дороги и вышла из нее. Мегги не замечала ни холода, ни дождя, ни ветра. Она не замечала, что ее ноги скользят на песке и мелких камешках, не слышала крика птиц над головой. Огромный Атлантический океан заполнил ей глаза, уши, ее сердце и душу.
— Ах-х-х! — сделала она наконец долгий, смешанный с благоговением и страхом выдох и почувствовала, как все условное, не настоящее внутри нее ослабло и растворилось. Океан был неспокоен, набегающие волны набухали, росли и рассыпались пеной у ее ног, но Мегги Росс нашла здесь успокоение. Только когда ее ноги, нос и руки окоченели от холода, она вернулась в машину и продолжила путь на юг, все время ощущая присутствие моря, слева. Боди Айленд черно-белыми полосками стал вырисовываться на горизонте, прямо и немного справа. Она не повернула назад, а вместо этого поехала через мост, пересекла Орегон Инлет и оказалась на Хаттерз Айленде.
Капли дождя превратились в сплошную изморось. Мегги проехала уже около 30 миль по Хаттерз Айленду, то есть больше половины, поскольку вся длина острова не превышала 50 миль. И из живых существ встретила только четырех диких лошадей, стоящих жалкой кучкой, склонив свои гривы против моросящего дождя и пронизывающего ветра.
Пейзаж был дикий и суровый — безжизненное уединенное пространство. Но она, по крайней мере, нашла Роданте, обнаружив это по черно-белой вывеске на здании почты.
— Если вы позволите заметить, девушка, вы выглядите немного утомленной и растерянной.
Мегги вскочила на ноги.
— Я… Я не слышала, как вы подошли. Я думала, что я здесь одна.
Это ей так казалось. По крайней мере, она действительно никогда в жизни не чувствовала такого одиночества, как спустя несколько минут после выезда из Роданте.
Первая волна страха прошла: мужчина был пожилым, выглядел совершенно безобидным и нес рыболовные снасти. Она поняла, что он собирается порыбачить. Он улыбнулся:
— Меня зовут Джон Форчун. Я собирался порыбачить перед заходом солнца, поскольку дождь прекратился. Если вы хотите, то можете составить мне компанию, а если нет — ну, тогда на берегу места хватит всем.
У него было привлекательное лицо, здоровый румянец на щеках, морщинки вокруг рта и глубокие голубые глаза, которые искрились, когда он улыбался.
— Я присоединюсь к вам, — сказала Мегги. — Если вы пойдете не очень далеко. Дело в том, что я оставила машину на стоянке. Прошу меня извинить, но я никак не могу запомнить, как произносится название места.
— Чик-а-Мак-о-Мико — Чикамакомико, — сказал Джон.
— Я не хочу уходить далеко от этого места, — повторила Мегги.
«Чикамакомико» — Мегги пыталась произнести это странное слово, которое с трудом выговаривалось. Старик ей явно понравился. Его присутствие создавало некий уют и комфорт, с ним было легко общаться. Его одежда не была похожа на одежду рыбака — на нем была твидовая шляпа с опущенными вниз полями и длинный-длинный шарф с горизонтальными полосками разнообразных цветов: красные, малиновые, зеленые, золотистые, коричневые и голубые.
— У вас есть имя, девушка? — спросил он, ставя свое ведерко на песок.
— Мегги Росс.
Приближался прилив.
— Мегги Росс. Девушка из шотландского рода? — снова спросил старик, без усилия забрасывая леску по длинной дуге в море, далеко над волнами.
— Я полагаю, моя семья никогда не занималась поиском родовых корней. Их родная земля — американский Средний Запад.
— Что вы делаете на побережье Хаттерз Айленда в это пустынное, послеобеденное время, Мегги Росс?
Мегги усмехнулась и пожала плечами:
— Наслаждаюсь одиночеством. А вы?
— Я? Я живу здесь, в Банкс, круглый год, мой дом вон там, на другой стороне острова. Недалеко от станции Чикамакомико, через дорогу и вниз. Это около четверти мили.
— О! — Мегги воодушевилась. — Вы живете здесь? Я подумала… Я хочу сказать, вы совсем не похожи на местного жителя.
Джон рассмеялся, довольный.
— Да, я не коренной, не местный житель, хотя живу здесь уже довольно долго. Я переехал сюда. Я — эксцентричный старый профессор, холостяк. Полагаю, что профессор все еще проглядывает во мне.