— Да.
Драммонду и Т. Пирсу Морхаусу это кажется забавным. Они обмениваются ухмылками. Ничего, посмотрим, кто будет смеяться последним, если нам все-таки удастся найти её. Впрочем, надежд на это мало.
— А как насчет Бобби Отта? — спрашивает Киплер.
— Тоже мало шансов, — признаюсь я. Обеим сторонам разрешено вносить в список любых свидетелей, которые могут быть привлечены для дачи показаний. Кандидатура Отта выглядит весьма сомнительной, однако, если он вдруг объявится, я хочу иметь право вызвать его в качестве свидетеля. По моей просьбе, Мясник пытается разыскать также и его.
Мы приступаем к обсуждению кандидатур экспертов. Я знаю только двоих — доктора Уолтера Корда и Рэндалла Гаскина, администратора онкологической клиники. Драммонд внес лишь одно имя — доктора Милтона Джиффи из Сиракьюса. Я предпочел не брать у него свидетельские показания — по двум причинам. Во-первых, летать в Нью-Йорк довольно накладно, а во-вторых (и это — главная причина), мне известно, что он скажет. Джиффи считает, что операции по трансплантации костного мозга пока не вышли из стадии эксперимента и потому не могут считаться надежным и адекватным методом лечения. Уолтера Корда его высказывания приводят в бешенство, и он сам вызвался помочь мне приготовить вопросы для перекрестного допроса.
Киплер, впрочем, сомневается, что Джиффи привлекут в качестве свидетеля.
Примерно час мы просматриваем документы. Драммонд божится, что его клиент образумился и больше ничего не утаивает. Кто угодно другой счел бы его клятвы искренними, но я убежден, что Драммонд кривит душой. Киплер тоже ему не верит.
— А как насчет запроса истца по поводу суммарного количества полисов, выданных за последних два года, а также количества заявлений о выплате страховой премии за тот же период, и наконец — количества отказов?
Драммонд шумно вздыхает и делает вид, что смущен.
— Мы делаем все, что в наших силах, ваша честь, клянусь вам. Дело в том, что эти сведения разбросаны по многим филиалам в разных штатах. У моего клиента филиалы в тридцати одном штате, семнадцать районных и пять окружных представительств, в связи с чем крайне сложно…
— Неужели у вашего клиента нет компьютеров?
На лице Драммонда отражается полное изнеможение.
— Есть, конечно. Но это не тот случай, когда можно нажать несколько клавиш и получить готовую распечатку.
— Процесс открывается через три недели, мистер Драммонд. Я требую, чтобы эти сведения были представлены.
— Мы прикладываем все усилия, ваша честь. И дня не проходит, чтобы я не напомнил об этом своему клиенту.
— Так поторопите его! — настаивает Киплер, грозя великому Лео Ф. Драммондом пальцем. Морхаус, Хилл и Планк с Гроуном, как по команде, вжимают головы в плечи и съеживаются, не переставая при этом ожесточенно строчить в блокнотах.
Мы переходим к более щепетильным вопросам. Договариваемся, что процесс займет около двух недель, хотя Киплер по секрету предупредил меня, что рассчитывает уложиться в пять дней. Совещание заканчивается через два часа после начала.
— Теперь скажите мне, господа, не желаете ли вы договориться миром?
Разумеется, я уведомил судью о том, что в последний раз нам предложили сто семьдесят пять тысяч. Известно ему и что Дот даже слышать не хочет о договоренности. Деньги ей не нужны. Она жаждет крови.
— Каково ваше максимальное предложение, мистер Драммонд?
Все пятеро моих противников обмениваются довольными взглядами, словно ожидают драматической развязки.
— Ваша честь, не далее как сегодня утром от моего клиента поступило предложение повысить сумму отступных до двухсот тысяч долларов, — Драммонд пытается придать себе торжественности, но ему это плохо удается.
— Что скажете, мистер Бейлор?
— Мне очень жаль. Моя клиентка категорически против любых договоренностей.
— Она не согласна ни на какую сумму?
— Совершенно верно. Она хочет сама обратиться к присяжным, чтобы весь мир узнал о том, какая участь постигла её сына.
На лицах всей пятерки отражаются шок и недоумение. Они сокрушенно качают головами и цокают языками. Даже судья делает вид, что озадачен.
После похорон мы с Дот почти не общались. Беседовали всего несколько раз, да и то урывками. Она убита горем и, что вполне объяснимо, готова растерзать любого, кто подвернется под горячую руку. В смерти Донни Рея она обвиняет всех подряд — «Прекрасный дар жизни», систему, врачей, адвокатов, а порой даже меня. Все это я прекрасно понимаю и ничуть её не виню. Деньги страховой компании ей не нужны, и она даже слышать о них не хочет. Ей хочется одного: чтобы справедливость восторжествовала. В последний раз, когда я заскочил к ним, она сказала, стоя на крыльце: «Я хочу пустить по миру этих мерзавцев!»
— Возмутительно! — с негодующим видом произносит Драммонд.
— Суд состоится, Лео, — высказываюсь я. — Готовьтесь.
Киплер указывает на папку, и секретарь тут же подает её. Он вытаскивает из папки списки каких-то имен и раздает нам с Драммондом.
— Это имена и адреса возможных присяжных. Всего их девяносто два, хотя кто-то наверняка переехал или отсутствует по иным причинам.
Я хватаю список и торопливо пробегаю его глазами. Зачем? Людей в нашем округе не менее миллиона. Не рассчитываю же я наткнуться хоть на одну знакомую фамилию? Так и есть — одни незнакомцы.
— Состав жюри мы определим за неделю до суда, так что прошу вас быть готовыми к 1 февраля. Можете ознакомиться с их биографиями, но любые попытки войти в контакт с кем-либо из этих лиц строжайше запрещаются.
— А где их анкеты? — интересуется Драммонд. Каждый потенциальный присяжный заполняет анкету, в которой приведены лишь самые основные данные: возраст, расовая принадлежность, пол, место работы, специальность и образование. Часто это единственные сведения, на которые опирается адвокат, приступая к выбору членов жюри присяжных.
— Мы заканчиваем их обработку. Завтра они будут высланы вам по почте. Что-нибудь ещё?
— Нет, сэр, — говорю я.
Драммонд мотает головой.
— Мистер Драммонд, я должен в самое ближайшее время получить от вас статистические сведения о количестве страховых полисов и заявлений.
— Мы делаем все, что в наших силах, ваша честь.
Я обедаю в полном одиночестве в диетической закусочной по соседству с нашей конторой. Бобы, рисовый пудинг с сыром и специями, травяной чай. Всякий раз, приходя сюда, я чувствую, как набираюсь здоровья. Я медленно пережевываю пищу, помешиваю бобы и задумчиво разглядываю фамилии возможных присяжных. Все девяносто две. Драммонд воспользуется своими неограниченными возможностями, чтобы отрядить на изучение этих людей целую армию. Они будут тайком фотографировать дома и автомобили, выяснят, не участвовал ли кто в тяжбах, раскопают послужные списки и сведения о банковских счетах, разводах, будут рыться в грязном белье, вынюхивая, не имел ли кто неприятностей с полицией и так далее. Они выведают всю подноготную этих людей, включая даже размер платы за жилье. Разрешено тут все, кроме прямых контактов — личных, либо через посредников.
К тому времени, как мы вновь соберемся у судьи Киплера, в распоряжении Драммонда будет подробное досье на каждого из девяноста двух. И ознакомится с этими досье не только сам Драммонд и его люди — их самым тщательным образом проанализируют профессиональные советники-консультанты по подбору присяжных. В системе американской юриспруденции таковые появились совсем недавно. Как правило, это юристы, в той или иной степени разбирающиеся в человеческой натуре. Попадаются среди них профессиональные психиатры и психологи. Они колесят по стране, предлагая свои услуги богатым адвокатским конторам.
Еще во время учебы я слышал, как Джонатан Лейк однажды нанял такого профессионального консультанта за восемьдесят тысяч долларов. Впоследствии жюри присудило его клиенту несколько миллионов, так что овчинка вполне стоила выделки.
Консультанты Драммонда будут присутствовать в зале заседаний во время процедуры выбора состава жюри. Устроившись среди зрителей, они будут незаметно оценивать ничего не подозревающих людей. Анализировать лица, одежду, поведение, жесты и бог знает что ещё.
Я же располагаю одним лишь Деком, который сам по себе достоин подробного психологического изучения. Конечно, я покажу список Мяснику с Букером на случай, если кто-нибудь из них встретит хоть одно знакомое имя. Да, наверное, мы кому-нибудь позвоним, возможно, ещё проверим несколько адресов, но в целом наша задача несравненно более сложная. Выбирая присяжных, нам придется по большей мере руководствоваться первым впечатлением, полученным прямо в зале заседаний.
Глава 41
Торговый центр я теперь посещаю по меньшей мере трижды в неделю, обычно стараясь поспеть к ужину. Собственно говоря, я даже облюбовал себе столик у балюстрады на втором этаже прямо над ледовым катком; сидя там, я уплетаю жареных цыплят от Вонга и наблюдаю за резвящимися внизу детишками. Удобное расположение столика позволяет мне следить за людским потоком, оставаясь незамеченным. За все время она прошла мимо лишь однажды, без эскорта и, как мне показалось, никуда особенно не спеша. Я мучительно боролся с собой, стремясь очутиться рядом с ней, взять её за руку и увлечь в какой-нибудь укромный магазинчик, где мы могли бы затаиться между стеллажей и без помех пообщаться.
Это самый крупный торговый центр во всей округе, и временами людей здесь столько, что яблоку некуда упасть. Наблюдая за посетителями, я вдруг ловлю себя на мысли, что невольно прикидываю, может ли кто из них оказаться среди моих присяжных. И можно ли выбрать подходящих людей среди миллиона незнакомых лиц?
Невозможно. Приходится довольствоваться тем, что у нас есть. Из розданных нам анкет мы с Деком на скорую руку состряпали краткую картотеку, с которой я не расстаюсь.
Вот и сейчас, сидя за столиком и разглядывая людские потоки, заполонившие торговые ряды, я выуживаю из пачки очередную карточку. Р. С. Бэдли — начертано на одной стороне жирным шрифтом. Мужчина сорока семи лет, белый, водопроводчик, среднее образование, живет в юго-восточном пригороде Мемфиса.