– И часто они такое говорили? – начал хмурится Фир.
– Не сильно, я сначала очень разозлилась, когда они стали говорить о тебе гадости, сказала, что я им не верю, сказала, что ты добрый и хороший, а они все больше и больше начали злиться, а потом Нинея прекратила все разговоры. Сказала, что ты такой, какой есть и только время нас рассудит.
– Кьяра… Я ведь только для тебя добрый и хороший, а так меня мало кто может назвать «добрым», не говоря уж о «хорошем»… Я и убивал, и обманывал, предавал, иногда просто продавал, многие меня боятся, ненавидят, хотят убить и отомстить. И многие вполне заслуженно, но я ни о чем не жалею, я сделал бы то же самое, и не раз. Я просто выживал, мир жесток – или ты, или тебя съедят в жизни. Так что, если тебе что-то обо мне будут говорить плохое, то, скорее всего – правда, и я действительно так делал.
Я никак не могла поверить.
– Я не верю, все равно. Нельзя быть выборочно хорошим. Ты полностью хороший. Я это знаю… Они сказали, что у тебя не было, нет, и не будет друзей. А это неправда, ведь мои родители были твоими друзьями.
Фир поджал губы и отвернулся, потом вздохнул и, не поворачиваясь, продолжил:
– Нет, не было и не будет. Твой отец когда-то оказал мне… одну услугу… что спасло мне жизнь… и я у него оказался в долгу. И он вот такую выбрал оплату долга. Хотя, я его понимаю. Свое самое ценное я бы тоже доверил именно тому, кого больше всего боятся. Так безопаснее.
– А как же я, Фир? – тихонечко спросила я. Мне никак не верилось, что он это серьезно.
– А что ты? Ты для меня была маленьким недоразумением, ходила за мной по пятам по всему дому, и все время о чем-то спрашивала, и говорила, говорила, говорила. Я старался тебя игнорировать, и уходил в другие комнаты. А ты все равно меня находила, и все начиналось по новой. А еще, ты не могла выговорить мое имя и просто его сократила до «Фил». И я ничего не мог сделать. Клятва на крови не позволяла. А потом, как-то ночью началась гроза, ты пришла ко мне в комнату. Забралась в кровать, обняла и сказала: «Фил, я боюсь, там бухает и чудовися под каватю. Моно ме с тобой осатся. А ты башой, их победис», – тоненьким детским голоском проговорил Фир. – Но гроза была в самом разгаре, и тебе все еще было страшно, я очень боялся, что ты заревешь, и не дашь уснуть потом до самого утра, и чтобы как-то тебя отвлечь, я стал тебе что-то рассказывать. Уже даже и не вспомню что, но ты успокоилась, и так и заснула у меня на руках…
Ты так и осталась жить в моей комнате. Не хотела спать одна. Даже когда устроили поход в твою комнату на «подкроватных чудовищ», ты все равно возвращались по вечерам ко мне в кровать, а потом я привык. Мне понравилось, что меня любят и я впервые мог с кем-то расслабиться, не бояться предательства, и удара в спину.
Ты мне перевернула весь дом с ног на голову. Я стал замечать, что скорее не злюсь, а горжусь твоими успехами на поприще разрушения. Не самими разрушениями, конечно, а твоим маленьким пытливым умом, которым ты додумалась, как куда-то влезть или что-то достать, или придумать. Я уже понял, что когда вернутся твои родители, то я не смогу тебя отдать, я сделаю все, чтобы оставить тебя, сокровище мое, себе. Выкуплю, обману, украду, убью, но не отдам. Мое! А потом пришел магический Вестник. От твоего отца. Он был весь обтрепан и еле долетел до меня. Видно было, что издалека, и из последних сил отправлялся. Там было только одно предложение. Твое полное имя: «Кьяртериниранель Синталия ин Мариати тан Фью». Я тогда все понял и очень обрадовался. Неправильно, конечно, но мне было все равно, что с ними случилось, главное, ты оставалась со мной. А потом мне стало страшно за тебя, ведь погибли оба родителя. Могла начаться охота за тобой тоже, ведь не просто так они спрятали свое сокровище у меня, и я вызвал хранителя. Притянул самого сильнейшего, которого нашел. Я не был уверен, что справлюсь. Но пришла хранительница, она даже не оказала сопротивления, и добровольно покорилась моей воле. Мы с ней долго обсуждали, что с тобой делать и как можно тебя спрятать. Я был не согласен с твоим отселением. Ведь мне было так хорошо с тобой общаться. Но на компромисс идти пришлось. Она рассказала, что ты имеешь право на защиту острова, каковую не получили родители, твой отец мог ее получить, но отказался переноситься без твоей матери. К счастью, про остров я много и так знал, так как вырос на нем. Мы пришли к компромиссу, что ты сначала растёшь в глуши, спрятанная, а потом поедешь туда, чтобы получить защиту. И мы тебя спрятали. Я тебя спрятал. Я почти два года прожил вместе с вами, очищая всю местность от всего опасного для тебя, и ставя всевозможную защиту на все, что только можно. Это стало самым укрепленным и безопасным местом в мире. Но мне все равно нужно было уезжать, меня искали и активно, и рано или поздно бы нашли, а мне никак не хотелось показать им свое сокровище. Но полностью отказаться от тебя я не мог, конечно, и каждую свободную минутку приезжал к тебе, – Фир замолчал, глядя куда-то в потолок.
– Все равно, Фир, ты самый лучший в мире.
Он резко развернулся и уставился на меня.
– Ты меня совсем не слушала, Кьяра?
– Почему? Слушала.
– Но не услышала. Ладно, может, еще рано и ты не поняла. Я тебе только что сказал, что готов был убить твоих родителей, чтобы оставить тебя себе, а ты мне говоришь, что я самый лучший? Чем «лучший»?
– Ты мне рассказывал сказки и всегда готов был выслушать. А с родителями… Я их совсем не знала, я очень жалею, что так вышло с ними, но думаю, что вы бы пришли к соглашению, и все разрешилось наилучшим образом. Я верю, что ты бы их не обидел. И я им очень благодарна, что они меня оставили именно с тобой. Ты меня не бросил и всегда был рядом: научил стрелять из лука, лазить по деревьям, и плавать, и читать, и писать, и много чему еще. Ты всегда для меня будешь самым лучшим, потому что это ты, Фир.
– Я-я-я-ясно… свысока, придется мне падать, Кьяруська. Ой, как с высока-а-а. А летать я не умею, девочка моя. Могу и не выжить.
– Ты о чем, Фир? – испугалась я за него.
– Да так, ни о чем. Не волнуйся. Спи, давай, егоза.
– А сказку?
– Ну, конечно, сказку, куда же без нее-то. Какую хоть хочешь?
Я уже открыла рот, чтобы сказать про драконов, но тут как-то некстати вспомнились хранители и то, как раз за разом заставляли изучать все легенды о драконах. И эту сказку мне совсем не захотелось слушать, уже наслушалась.
– Что, про драконов уже не интересно? – улыбаясь, спросил Фир.
– Нет.
– А какую тогда?
– Не знаю.
Фир на мгновение задумался.
– Я недавно читал книжку про жизнь мореплавателя, открывшего острова с синими и зелеными людьми. Хочешь, расскажу тебе ее? – это был самый лучший выбор, и я поспешила согласиться.
А ночью я проснулась от того, что мне нужно, ну уж очень нужно. Вот только где сие помещение находится у Фира в комнате, я не представляла. А если у Фира спросить? Спит, конечно, но ничего, этот вопрос важнее.
– Фир, Фир, ну проснись, проснись… – тормошила я его.
– Что случилось, совесть неугомонная, я только заснул, – не открывая глаз, спросил Фир.
– Мне в туалет нужно.
– Ты надо мной издеваешься? – приоткрыл он один глаз.
– Нет, я не знаю где он?
– С левой стороны, дверь недалеко от окна.
– Фир, проснись.
– Ну, что еще, Кьяра?
– Там темно.
– И что, чудовища нападут?
– Нет, я ничего не вижу, куда идти – очень темно.
Фир тяжело вздохнул и возле предполагаемой двери зажегся магический огонек. Я тут же помчалась в ту сторону. Когда я вышла оттуда, то в комнате опять было темно. Видимо, Фир заснул и его огонек погас. Если в ванной комнате луна освещала из окна, и все было видно, то тут мы задернули шторы, чтобы солнышко не тревожило с утра. Зато ночью, одна девица явно навернется сильно. До кровати я добралась, почти не пострадав. Задела поднос с моим недоеденным пирогом, но на полу был ковер, так что, особо много шума и не было. Да и на Фира слегка наступила, а вот нечего занимать всю кровать и раскидывать руки на чужую половину. И, вообще, я его отодвинула с середины кровати на его половину, вот же хитрый, померила приблизительно – все равно у него больше места оставалось.
– Прекрати шастать по кровати. На коврик переселю.
– Но у тебя места больше.
– А я сам больше, а ты маленькая и там поместишься.
– А если нет и упаду? Двигайся, жадина, – и попыталась его сама подвинуть, ну да, конечно. Именно, что попыталась.
– Вот когда ты уже вырастишь, Кьяра? Восемнадцать лет, а ведёшь себя, как ребенок. Спи уже.
– Вот подвинься и буду спать.
Фир тяжело вздохнул, пробурчал что-то себе под нос, но подвинулся.
Я поползала еще, сравнивая место, доставшееся Фиру и мне, и пришла к выводу, что почти честно, мне все-таки больше досталось, но так и надо. Я ж маленькая – меня баловать нужно.
– Ну, теперь поместишься?
– Да-а-а, спасибо, – я закрутилась в одеяло, как куколка-бабочка в кокон, и заснула.
…..
Позавтракав, Фир опять убежал по делам, а вечером мы опять занялись моей скоростью писания. Фир сказал, что я почти справляюсь с его диктовкой, и чтобы я попробовала сокращать некоторые слова, так будет быстрее писать. Я начала приставать к Фиру, чтобы он мне подиктовал текст так, как диктует студентам на лекциях. На что Фир усмехнулся и ответил, что не диктует совсем, а просто рассказывает – кому нужно записывают.
– А кто не успевает за тобой записать?
– Это их проблемы.
– Фир, но так же не честно. Я совсем ничего не буду успевать записывать.
– Я тебе дома, что не успеешь, продиктую.
– Нет, так неправильно будет, я хочу сама.
– И что ж ты предлагаешь? Ты не настолько быстро пишешь сейчас, чтобы успевать, а менять что-то в лекциях я никак не хочу.
– А ты меня сейчас потренируй. Ведь наверняка есть в Академии еще кто-то, кто так же быстро диктует, и зверствует, как и ты.
– Да, есть. Декан факультета ментальной магии. К нему на лекции ты точно попадешь, золотая девочка, – улыбнулся мне Фир. – Ладно, давай попробуем, но если не будешь успевать, скажешь мне все равно, и примешь помощь. Договорились?