Я заметил, что кто-то рылся в моих вещах в шкафу и в чемодане. Ничего компрометирующего у меня не было. В портфеле, где царил полнейший беспорядок, лежали только планы археологических работ профессора Кастельфранко.
Я догадался, что обыск прошел не без участия Эскудеро. Еще раз тщательно осмотрев бумаги и содержимое чемодана, я обнаружил несколько чешуек перхоти. Значит, я прав: воротник голубой куртки боя был постоянно обсыпан перхотью. Видимо, он сам или еще с кем-нибудь копался в моих вещах. Уж не Тапурукуара ли здесь побывал? Я вспомнил жемчужину в отвороте его пиджака, отчетливо заметную на снимке, сделанном через глазок двери посольства. Она не давала мне покоя, казалось, я уже видел в чьем-то галстуке точно такую жемчужину… Но я никак не мог вспомнить, у кого это было, и единственное, что мне оставалось, — прибегнуть к испытанному методу: сосредоточенно думать об одном и том же в надежде, что деталь сама всплывет в памяти.
В ресторане гостиницы я поел карибских крабов и выпил бокал кастильского «Вальдепенас». Еще наверху я позвонил Эскудеро, но вместо него явился другой бой. В зале я огляделся по сторонам, но там его тоже не было. Очевидно, он отправился в управление полиции с сообщением о результатах обыска. Наконец-то и для него нашлось дело.
Я заехал в посольство. Этвуд кратко передал мне содержание своей беседы с Тапурукуарой и вручил фотокопию письма де ла Маса.
— Как зовут вашего секретаря? — спросил я.
— Мартин Гордон. Он очень исполнителен, но чересчур застенчив. Я не советую вам обращаться к нему за помощью.
— Я хочу только в случае некоторых чрезвычайных обстоятельств воспользоваться его фамилией.
— А не лучше ли придумать какую-нибудь другую фамилию?
Нет. Мне нужна занесенная в картотеку представленных в последнее время виз фамилия человека, который уполномочен интересоваться делом Мерфи. Их, безусловно, поразила наша осведомленность, благодаря которой мы опровергли поочередно все варианты смерти Мерфи, и они несомненно, ищут источник информации.
В моей комнате уже был обыск.
— Вас это не тревожит?
— Пока нет.
— Я узнал от Ван Оппенса, что весь персонал гостиницы, в которой вы живете, связан с полицией.
— То же самое можно сказать о любой доминиканской гостинице, о ресторанах, клубах и так далее. Эра Трухильо существует не потому, что народ обожает генералиссимуса. Причину ее существования лучше всего знает полиция.
Этвуд сказал:
— Мистер Уинн, мы должны тщательно избегать комментариев и не высказывать своего мнения относительно истории Доминиканской Республики. Нас интересует исключительно убийство Мерфи.
— Такая позиция госдепартамента, — ответил я, — также является одной из причин существования эры Трухильо. Но можете быть спокойны, я не поведу доминиканцев в атаку на дворец диктатора.
— Мне также сообщили, что бой, который вас обслуживает, работает на полицию. Его зовут Эскудеро.
— Я знаю. Больше того, он прежде был боем Мерфи, когда же я его спрашивал, он все отрицал. Именно этого маленького негодяя Тапурукуара избрал свидетелем против Мерфи.
— Мы не станем его допрашивать.
— Да, этим предложением следует пренебречь. Что касается вашего секретаря, Гордона, то я хотел бы, чтобы он пока не выходил из посольства.
— Он охотно согласится. Могу ли я узнать, что вы собираетесь делать с копией письма де ла Маса?
— Я скажу вам об этом сегодня же, но не теперь.
— А вы успеете? Уже поздно.
— Должен успеть. У меня несколько встреч почти в одно время в разных концах города. Небольшой реактивный самолет оказался бы кстати.
— Может быть, вы все же согласитесь принять какую-нибудь помощь? Ван Оппенс считает также…
— Спасибо, мистер Этвуд. Разведка сообщила вам несколько важных сведений. Например, что де ла Маса пил охен в кафе «Альмендра» или что Эскудеро связан с полицией. Для вас это ценная помощь, я же в ней не нуждаюсь.
— Поступайте, как знаете. А деньги вам нужны?
— О деньгах мы поговорим по окончании этого дела. Пока же я только попрошу вас с завтрашнего дня забронировать по одному месту во всех самолетах «Пан-Ам», летящих в Нью-Йорк через Майами.
— В течение скольких дней?
— Двух.
Я хотел выйти, но Этвуд задержал меня.
— Еще одно. Мне сообщили, что Тапурукуара обходит поочередно все гостиницы в Сьюдад-Трухильо и проверяет, кто в них остановился и с каких пор живет. Он побывал и в «Космосе». Его узнали с помощью сделанных по вашему поручению снимков. Тапурукуара — важная фигура в доминиканской Special Secrete Services[8]. Как видите, люди Ван Оппенса знают немало… Однако в отношении вещественных доказательств я рассчитываю на вас. Только на вас, мистер Уинн. Будьте осторожны… Очень прошу вас, будьте осторожны.
Я подумал, что Этвуд играет роль нерешительной девушки, опасающейся последствий сближения с любовником, но обещал соблюдать осторожность…
Бисли решил поехать в Линден. Он захватил с собой составленный дорожной полицией план того участка шоссе, на котором разбился автомобиль Тена. Узнав, что свидетелем катастрофы был дорожный мастер, отвечающий за состояние этого участка, Бисли остановился у его домика, при котором помещалась бензоколонка.
— Так точно, я видел, — сказал дорожный мастер, прикладывая к военной фуражке протез в кожаной перчатке. — Я услышал шум, выбежал на дорогу и все видел. Большой мебельный фургон даже на секунду задержался возле смятого автомобиля Тена, но как только шофер меня заметил, он дал газу и отъехал. Номера у фургона не было. Мне кажется, они специально убрали свой регистрационный номер, а когда с этим парнем было покончено, остановились немного подальше и снова прицепили. Я служил в Эм Пи, когда мы выкуривали немцев из Франции, и многое повидал, да и немало наслышался о подобных штуках…
Бисли продолжал выяснять подробности. Полиция штата передала федеральной полиции список близких Освальду Тену людей, адрес его жены. Беседа с этой женщиной ничего не дала, так же как и несущественные детали, полученные от нескольких других лиц. Только Марта Коллинз, которую Бисли отыскал в Утике, подтвердила, что Мерфи не фантазировал, рассказывая Гарриэт об убийстве Тена.
— Я верю, — говорила Марта, — что все произошло именно так, как вы рассказываете. Освальд погиб по моей вине, я никогда себе этого не прощу, никогда… Я умоляла его найти Джеральда. Освальд был старым другом нашей семьи, он никогда ни в чем мне не отказывал.
— Вы давно знали Джеральда?
— Я впервые встретила его в Нью Фейр Хэвен. Это было огромным событием в моей жизни. Я и не подозревала, что женщина может быть так счастлива. Мне пришлось срочно вернуться в Утику, Джеральд должен был ждать меня, но внезапно исчез. Я получила от него только одно письмо, еще из Нью Фэйр Хэвен, но он и не думал писать, что бросает меня. Он должен был ждать.
— Можно взглянуть на это письмо?
— Его никто не увидит, письма Джеральда я не покажу никому. Но вы можете мне верить. Освальд отправился его искать. Он был адвокатом и знал много разных людей, в том числе преступников, и, должно быть, от них в каком-то подозрительном баре «Колорадо» узнал, что Джеральд пил там несколько дней подряд и что никому не известный рыжий тип говорил с ним относительно найма самолета в Линдене.
— Это важная деталь, мисс Коллинз.
— Для вас… Освальд вернулся в Утику и рассказал мне об этом. Я упросила его немедленно ехать в Линден. Он согласился, но предупредил меня, что нигде больше искать Джеральда не будет, что это последняя попытка, Так как дело не чисто. И не вернулся оттуда. Остальное я узнала из газет… Джеральд жив?
— Нет, мисс Коллинз.
— Я знала, что так кончится: оба мертвы.
Она произнесла эти слова тупо, с какой-то горестной обреченностью, которая сказала Бисли о чувствах Марты больше, чем самые безудержные рыдания.
В баре «Колорадо» Бисли, как и ожидал, ничего не узнал. Никто никогда не видел рыжего мужчину, никакой Мерфи не пил здесь в течение нескольких дней, они ничего не знают и знать не хотят. Бисли понял, что у Тена здесь было гораздо больше шансов, чем у него, и отказался от дальнейших поисков.
Он выяснил уже немало подробностей, подтвержденных показаниями свидетелей, однако построенное на уликах и фактах сооружение могло рассыпаться из-за отсутствия важнейшей, основной, скрепляющей детали: доказательства того, что Мерфи вылетел с телом профессора де Галиндеса. Располагая таким доказательством, можно было почти автоматически присоединить к делу еще три убийства: Лоретты Флинн, ее отца и Освальда Тена. Исчезновение или смерть Мерфи явились бы последним аргументом: убийцы либо вдохновители этих убийств таким образом избавились от главного свидетеля.
Теперь все зависело от Этвуда, от его изворотливости и способности твердо отвергать подсовываемые ему наглые объяснения. За Уинна Бисли не беспокоился, он знал, что тот не вернется с пустыми руками, и даже если с ним что-нибудь случится, сумеет передать все необходимое.
О подробностях, добытых на трассе Линден — Утика. Бисли послал в папке дипкурьера сообщение Этвуду с просьбой передать его Уинну.
«Гавана». Полумрак и духота, приглушенный гул. Несколько парней, с виду рабочих, громко чавкая, едят суп из черной фасоли, время от времени отрываясь, чтобы потянуться за глиняной бутылкой и глотнуть водки из агавы. В углу зала старый пеон развлекает девушку, которая визжит и смеется. Несколько оборванных бродяг, очевидно, «вьехо», — так называют доминиканцы эмигрантов с Гаити, про которых никогда нельзя сказать, разыскиваются ли они полицией или на нее работают, — играют в «семь с половиной». Возле бара сидят две молоденькие девушки с высоко — задранными юбками.
У стены, под плакатом с изображением Трухильо, возле гитариста с массивной челюстью сидит очень красивая женщина, по-видимому, Моника Гонсалес. А вот мулат, о котором уже упоминал Бисли; он работает на доминиканскую полицию. Мулат подозрительно глядит на меня и шевелит смешными усами, острые и длинные концы которых торчат в стороны, четко вырисовываясь на фоне щек.