Астра потупилась.
— Ты не против совместить праздник с работой? Господин Вишняков приглашает нас в одно современное поместье. Хозяин — его приятель, помешанный на русских обычаях. Главное, что туда должны приехать «Русалки»! Разумеется, мой клиент просил хозяина сохранить его присутствие в тайне. Иначе Калганов откажется от выступления, даже потеря большого гонорара его не остановит.
— Вишняков там будет инкогнито? — не поверил Матвей. — Всю новогоднюю ночь?
— Почему бы и нет? Маскарад как раз в традициях этого праздника.
— А потом, когда все откроется?
— Наверное, разразится маленькая скандальная сцена… Впрочем, не обязательно.
— Какова наша роль?
— Пить, есть, веселиться и внимательно наблюдать за гостями, особенно за «Русалками».
— Вишняков хочет воспользоваться моментом и поговорить со своей зазнобой?
— Он еще не решил.
Ворох карнавальных масок, кафтанов, камзолов, шаровар, военных мундиров и расшитых звездами плащей привел Егора Николаевича в ужас. Заведовала всем этим богатством его тетка, Марианна Даниловна, которую он по-семейному называл Марьяшей. Шитье и выдача театральных костюмов напрокат приносила кое-какие деньги, и пенсионерка потихоньку подрабатывала. Ассортимент был невелик, зато качество не страдало. Марьяша, всю жизнь посвятившая истории одежды, и выйдя на пенсию, продолжала шить по индивидуальным заказам. На всякий товар есть купец.
— Что же мне выбрать? Не хочу в глаза бросаться… — растерялся Вишняков.
Пожилая дама задумчиво подперла рукой щеку.
— Тебе для чего? Разыграть кого-нибудь или так, покрасоваться на костюмированной вечеринке?
— На вечеринке, — кивнул племянник. — Подбери что-нибудь поскромнее, но желательно закрыть лицо.
— Шлем с забралом? Извини, Гоша, рыцарских доспехов у меня нет.
Вишняков поморщился. Он терпеть не мог, когда его называли Гошей, но делать тетке замечание не стал — стара она уже привычки менять.
— Какие доспехи? Мне бы костюмчик попроще, чтобы за столом было удобно сидеть, двигаться, танцевать.
Он питал надежду приударить в новогоднюю ночь за Леей, оставаясь неузнанным. При любом раскладе он сумеет хотя бы поговорить с девушкой, выяснить, почему она избегает его.
— Вот, возьми шута! — предложила тетка. — Или звездочета. Куда уж проще.
— Нет…
Вырядиться в дурацкий колпак? Вишнякова передернуло от одной мысли об этом. Наряд звездочета тоже не подходит. Может, взять гусарский мундир?
— Знаю, что тебе нужно! — Марьяша сняла с плечиков облачение волхва: длинный балахон с широкими рукавами, с вышивкой на груди. — Здесь много складок, а вот этот вышитый круг — солнце, окруженное знаками Зодиака, — с гордостью расхваливала она костюм. — К нему парик есть и маска только на верхнюю часть лица. А нижняя будет открыта, — сможешь и есть, и пить, и никто тебя не признает.
Вишняков собрался возражать, но она ловко нахлобучила на его голову парик и подала зеркало.
— Смотри. По-моему, замечательно! Тебе очень идет.
— Н-да, идет, как же…
— Бери, не сомневайся. Родная тетя плохого не посоветует.
Племянник сдался на ее уговоры, примерил наряд и смирился. В гусарских лосинах он будет выглядеть совсем глупо. Если бы не насущная потребность скрывать лицо, он бы ни за что не согласился на пошлое переодевание. Все это только ради встречи с Леей, разговора с ней. Запала она ему в душу, лишила сна, покоя…
Стоило ему подумать о ней, тотчас словно кто-то зашептал в ухо: «Плету… плету саван покойнику… плету покров мертвецу…»
— Тьфу ты… ч-черт! — выругался Вишняков.
— Что с тобой? — всполошилась тетка. — Не нравится костюм? Бери другой!
— Нет, нет, все нормально. Все хорошо. Спасибо, Марьяша. — Он вскользь прикоснулся губами к ее сухой щеке. — Я пойду.
На улице дул морозный ветер, гнал белую поземку. Егор Николаевич подошел к своей машине и сел прогревать двигатель. В голове крутился невесть откуда взявшийся куплет:
Никто на белом свете
Красавицу не влек,
Но кто попал к ней в сети,
Спастись уже не мог…
Заунывный свист вьюги, казалось, служил мелодией для тоскливой песенки. Вишняков в раздражении тронулся с места…
Глава 12
— Мама, давай повесим две гирлянды, — настаивал мальчик.
Жена Калганова, погруженная в невеселые мысли, машинально брала из коробки елочные игрушки, вешала, что-то отвечала сыну, наугад, не слушая его недовольное нытье. Будь ее воля, плюнула бы на все, уехала к родителям встречать Новый год, Рождество. Рома ее не замечает, как будто она ему не жена, а нянька его ребенка, которая заодно убирает и готовит еду. Что ни скажи, ответ можно угадать заранее: «Отстань! Мне некогда!» или «Работы прорва! Кручусь, как белка в колесе. Хоть ты не доставай!».
— Зато в деньгах он тебя не ограничивает, — успокаивала ее подруга. — Ромка хоть не жмот! А мой? Дома не увидишь, да еще и считает, сколько я на хозяйство потратила. Знаешь, какое я сделала открытие после свадьбы? Богатый мужик — не значит щедрый. Это не синонимы.
— Я не за деньги выходила…
— А я за деньги! — откровенно призналась подруга. — Ты моего Юрасика видела? Маленький, пузатенький, личико мышиное. Без ста грамм в постель не ляжешь. Едва привыкла. Калганов — орел по сравнению с моим квазимодой. И ничего, терплю.
— Зачем же терпишь?
— Затем же, что и ты. Дочка растет, семья, какая-никакая.
— Вот именно, никакая! — разозлилась Калганова.
— А у других, думаешь, сахар, да? Та же рутина, только впроголодь. Я на прошлой неделе Нельку встретила. Помнишь отличницу нашу? Вкалывает на двух работах, ведет бухгалтерию какой-то частной фирмы, еще домой берет отчеты, корпит над ними по ночам, и с трудом сводит концы с концами. Супружник ее, обалдуй ленивый, попивает, троих детей ей настрогал, а сам по пьяни с лесов свалился, спину ушиб. Теперь на инвалидности.
— Как это — с лесов?
— Строительных. Он же инженером был, а потом в каменщики переквалифицировался, шабашить стал. Ну, употреблял на работе втихомолку, вот и не удержал равновесия-то, упал. Был бы трезвый, компенсацию бы выплатили за травму на производстве. А так — выперли и забыли. Нелька бьется как рыба об лед. Мне ее по-человечески жалко.
После истории про Нельку жене Калганова стало совестно. Ей еще грех жаловаться, бога гневить. Все у них с Ромой есть — и квартира, и машина, и денег хватает. Во всяком случае, экономить ей не приходится. Солярий, косметический салон — пожалуйста. Тряпки модные себе и ребенку — пожалуйста. Отдых на море — когда угодно: хочешь, в Грецию езжай, хочешь — в Сочи. Продукты ей по заказу домой привозят. Райская жизнь! А она грызет Калганова, устраивает разборки.
— Тебе не понять, — с горечью вырвалось у нее. — На твоего Юрасика бабы не вешаются. Они от него шарахаются! А Рома… Я давно подозреваю, что у него есть любовница. Ведь вокруг него рой молодых девчонок вьется, резвушек-поскакушек! И каждая за счастье почтет ублажить продюсера. Как ему удержаться?
Подруга распахнула обведенные французским карандашом глаза:
— Да, тут и святой согрешит!
Калганова смахнула с ресниц злые слезы. Опомнилась — они с сыном елку украшают к Новому году!
— А папа с нами будет праздновать? — картавя, спросил мальчик. Он плохо выговаривал «р». — Или на концерт уедет?
— С нами, с нами…
Она не была в этом уверена и крикнула мужу в другую комнату:
— Рома! Какие у тебя планы на новогоднюю ночь?
Праздники — горячая пора для артистов. А когда у них холодная пора?
Роман Витальевич вразвалочку вошел в гостиную, окинул взглядом елку до потолка, одобрительно кивнул.
— Ничего получается… Сейчас принесу стремянку. Иначе до верхушки не достанете.
— Ты нам помоги, — обрадовался ребенок. — Звезду прицепить надо.
— Я тороплюсь, сыночка, опаздываю.
«Ну, разумеется, — подумала жена, стараясь оставаться спокойной. — Он спешит! Он всегда занят. Ему не до нас!»
— Ты мне не ответил, — сказала она.
— А! — весело воскликнул продюсер. — Не бери в голову! Что-нибудь придумаем…
— Если ты уедешь со своими девочками, — она имела в виду «Русалок», — я заберу сына, и мы проведем Новый год у бабушки.
— Не хочу к бабушке… — захныкал мальчик. — Я с папой хочу! Он меня на оленях обещал покатать… Он Деда Мороза обещал…
Калганова бесила эта ее манера выяснять отношения при ребенке:
— Давай обсудим это потом, — сквозь зубы процедил он.
— Что ты с ними носишься как с писаной торбой? — распалялась жена. — Как будто «Русалки» — твой единственный проект! Что в них такого особенного? Противно смотреть, как ты из кожи вон лезешь, лишь бы твои девицы с чешуйчатыми хвостами набирали очки. Оч-чень оригинальный прикид ты им придумал. Крик «подводной моды»! Тебе не стыдно за эти дешевые трюки? Ты с ног сбился, а им еще далеко до участия в хит-парадах! Их если приглашают, то в ночные клубы или на приватные посиделки. Подумаешь, красавицы выискались! Сверкают полуголыми задницами, вот и все их таланты. Они вообще у тебя поют или только рты открывают? Говорят, ты никого к ним не подпускаешь? Боишься, умыкнут из-под носа таких голосистых? Конкуренты переманят? Ха-ха-ха! Ха-ха! Ой, насмешил! Или ты озабочен по-другому поводу? Может, они тебя…
Она осеклась, вспомнив о сыне, который отложил в сторону елочные игрушки, раскрыл рот и уставился на родителей. Его глаза наполнились слезами.
— Замолчи… — запоздало выдохнул Калганов.
Жена и так прикусила язык, виновато опустила голову. Она не собиралась ссориться — ее понесло. Она представила себе юных длинноногих девиц, не обремененных моралью, готовых на все ради популярности, и сластолюбивого Рому, который не прочь сорвать плод наслаждения с молодой ветви. Она его не осуждала, ее сердце обливалось кровью от ревности, от неспособности что-то изменить в отношениях с мужем, от ужасной несправедливости жизни. И ведь некому пожаловаться, сама на это пошла. Знала, понимала, что такое шоу-би