— Подожди, мама! — Варя подняла руку. — Самохин добился успеха, может быть немного погодя он даже станет чемпионом. И этот свой успех он завоевал сам. Он занимался, работал с тренером, овладевал мастерством. Пожалуйста, — Варя обернулась к Калинкину, — я молу вас познакомить с тренером, с председателем городского комитета, нам окажет личное содействие секретарь обкома. По линии связей и знакомств все будет в порядке. Вам останутся сущие пустяки: надеть лыжи, подняться на трамплин и прыгнуть.
Ломтев невольно улыбнулся. «Хоть пример-то не совсем подходящий, но Калинкин, видать, растерялся. Молчит».
— При чем тут трамплин? — обиженно сказал Калинкин. — С этого вашего трамплина кто кидается? Отчаянные люди, которым терять нечего. Лично мне не то что прыгать, смотреть на этот трамплин страшно. Но я, однако, полагаю, что, если бы этот ваш… как его?.. Самохин не умел бы прыгать, вряд ли бы он полез на такую верхотуру.
Варя хлопнула в ладоши.
— Все!.. Что и требовалось доказать! Нужны личные данные — талант, настойчивость, умение.
— Только мы, Варя, о другом умении речь ведем, — добавила Таисия Павловна. — Не понять тебе этого.
«Ага, второй эшелон подоспел! — отметил про себя Ломтев, с интересом взглянув на тещу. — Послушаем!»
— Вот именно, — ободренный поддержкой Таисии Павловны, начал Калинкин, — о другом речь идет. Позвольте, я тоже пример приведу. Возьмем Степина. Кем он прошлый год был? Рядовым работником. А на сегодняшний день он кто? Почти что, руководитель. Заместитель начальника отдела. А как он этого добился? Нашел ход к управляющему, к товарищу Басову Ивану Андреевичу. На рыбалку с ним поездил, то, се, пятое, десятое — и пожалуйста.
— Он что, подхалим? — спросила Варя.
— При чем тут «подхалим»? Человек сумел найти подход к начальству и в результате, как говорится, сделал карьеру.
— А работник он плохой, да?
— Почему?.. Вообще работник он неплохой.
— А это, между прочим, тоже не последнее дело, — заключила Варя.
Калинкин в поисках защиты посмотрел на Ломтева, и тот понял, что пора вмешаться.
— Вот что, Варвара, — строго сказал он, — хватит! Довольно! Ты, конечно, очень умная и все такое прочее. Но ты… это самое… все же пойди отдохни после обеда.
Варя поклонилась. Она одержала победу в споре и повеселела.
— «Слушаюсь, батюшка. Повинуюсь отцовской воле». Островский. Полное собрание сочинений. Том пятый. Страница десятая.
Варя вышла. Таисия Павловна покачала головой:
— Девчонка! Жизненного опыта ни вот столечко, а все высказывается.
Вскоре Ломтев пошел провожать Калинкина. По доброте они говорили о разном, неизменно возвращаясь к тому, о чем спорили нынче за обеденным столом.
— Я тебе вот что скажу, Алексей Лукич, — наставительно произнес на прощание Калинкин, — не обижайся. То, что дочка твоя говорила, наплевать и забыть. Найдешь подход к Басову — такой прыжок сделаешь, что тому прыгуну и не снился.
Расставшись с Калинкиным, Ломтев направился домой.
Был дивный морозный вечер. В темном небе мерцали звезды. Под ногами аппетитно похрустывал снежок. «Все же Калинкин прав, — мысленно заключил Ломтев. — И он прав, и теща права».
Выйдя на Садовую, Ломтев услышал музыку и шум голосов. Рядом, на катке, сияли разноцветные лампочки, гремел оркестр. В голубых лучах прожекторов, медленно покачиваясь, падали снежинки.
У входа на каток Ломтев увидел зеленую «Победу».
«Басовская машина? — удивленно спросил самого себя Ломтев и сам же ответил: — Она самая. Неужели Иван Андреевич на коньках катается? Может, пойти взглянуть, поприветствовать?»
Он купил билет и прошел на каток.
Остановившись у центрального круга, глядя на нескончаемый звенящий хоровод, Ломтев искал глазами управляющего.
Мимо на сверкающих беговых коньках проносились парни и девушки. Ближе к центру не спеша и безмятежно катались парочки.
Вот, держа под руку жену, промчался секретарь горкома Колесниченко.
«Здорово руководство ездит, — с уважением подумал Ломтев. — А ведь лет десять назад и я неплохо катался».
По кругу уже в третий раз подряд пролетали одни и те же люди, но Басова среди них не было. Ломтев прошел вперед и наконец увидел Басова. Иван Андреевич трудился на площадке для начинающих.
Басов учился. Сделав несколько шажков, он плюхался на лед, мужественно вытирая рукавом лоб, вставал, семенил ногами, словно пытаясь взлететь, и, не успевая завершить свое дерзкое намерение, шел на посадку.
Поцарапанный коньками новичков, лед сверкал как зеркало. Очень уж добросовестно полировали его начинающие!
Стоя за фонарным столбом, Ломтев смотрел на Басова и думал: «Пойти предложить свои услуги? Нет, не стоит. Это будет подхалимство в натуральном виде. Просто пойти покататься? Нет. Скажет: «Пришел хвалиться». Ты, мол, Ломтев, умеешь, а я только осваиваю это дело». А может, он еще, чего доброго, решит, что я посмеяться пришел? Это уж и вовсе никуда не годится. Что же делать? Стоять и смотреть — глупо. Надо действовать».
Размышления Ломтева прервал знакомый голос управляющего. Врезавшись с ходу в сугроб, он сидел в снегу и весело махал рукой.
— Привет, товарищ Ломтев!.. Видали, какого я гвоздя забил, а?
— Здравствуйте, Иван Андреевич! — почтительно поклонился Ломтев. — Катаетесь?
— Пытаюсь, как говорится, не щадя живота своего. А вы чего ж?
— Боюсь. Никогда не пробовал, — вдохновенно соврал Ломтев. — Может, поучите? — спросил он, одновременно соображая: «Ничего так не льстит человеку, как обращение к нему за советом. И не тогда, когда он специалист, а когда он смекает в данном вопросе чуть больше тебя. Вот тут-то ему и кажется, что он первейший знаток и умелец».
— Какой из меня учитель? — улыбнулся Басов.
— Ну как же, вы все-таки катаетесь!
— Тогда ладно. Берите коньки, приходите. Попробуем, так сказать, общими усилиями.
«Вот именно, общими усилиями», — с удовлетворением подумал Ломтев и с несколько преувеличенным отчаянием, махнув рукой, сказал:
— Помирать — так с музыкой!.. Ждите, Иван Андреевич, сейчас явлюсь.
Спустя десяток минут Ломтев надел ботинки с коньками и появился на площадке для начинающих.
Изобразив на лице ужас, он сделал первые два шага и шлепнулся на лед. Падение было исполнено столь натурально, что Басов сразу же подъехал к Ломтеву и подал ему руку.
— Аккуратней старайтесь падать и мягче садитесь на лед, — посоветовал Басов. — Станьте вот так. Держитесь. Ну!.. Сделайте шаг. Еще шаг… Вот… Опять бы сели. Раз, два — встали!.. Смотрите, как кругом стараются!
Рядом самоотверженно катались новички.
Солидного вида мужчина в пыжиковой шапке, вцепившись в плечо обучавшей его девочки, медленно скользил по льду. Он победно оглядывался по сторонам, и лицо его выражало нечеловеческое счастье.
— Порядок! — лихо сказал мужчина.
Второй раз слово «порядок» он произнес уже сидя.
— Давайте, давайте, товарищ Ломтев, — сказал Басов, — делайте попытки!
Робкие узоры, исполненные на льду Ломтевым до его падения, сменились быстрым проездом в сидяче-лежачем положении. Коньки при этом уже не касались льда. Плавно разрезая воздух, они простирались к небу, как бы взывая о пощаде.
— Стремитесь сохранять равновесие, — участливо сказал Басов. — Смотрите на меня.
Басов оттолкнулся и проехал несколько метров, ни разу при этом не упав.
— Здорово у вас получается! — с энтузиазмом ответил Ломтев, растирая ушибленную коленку.
— Мужайтесь, дорогой! Мужайтесь! — бодро сказал Басов, явно довольный похвалой. — Я сделаю из вас человека!
— Надеюсь, — со значением произнес Ломтев и на всякий случай упал.
Басов помог ему подняться.
— Когда вы так садитесь, старайтесь не повредить копчик.
Ломтев сделал несколько неуверенных движений.
— А где он находится, этот самый копчик?
В этот момент мужчина в пыжиковой шапке наехал на Ломтева, и тот получил, вернее — ощутил, ответ на интересующий его вопрос.
— Давайте-ка мы с вами вдвоем покатаемся, — предложил Басов.
— Правильно. Давайте вместе, — согласился Ломтев и, бережно взяв управляющего под руку, проехал с ним почти до центра площадки.
— Молодец! — искренне обрадовался Басов. — Вы же способный человек, черт побери! Вы далеко пойдете!
— Только вместе с вами, — сказал Ломтев и, на секунду забыв о своем «неумении», сделал плавный разворот, но, спохватившись, мгновенно упал, непроизвольно сделав при этом «шпагат», то есть вытянул обе ноги в одну прямую линию.
С огромным трудом поднявшись, он вытер шапкой лицо.
— Не ушиблись? — встревоженно спросил Басов. — Ничего?
— Нисево. Зив-здоров, — ответил Ломтев. Падая, он прикусил язык, и дикция его обрела новые краски — шепелявость и разбойничий присвист.
Урок продолжался до самого закрытия катка. Тяжело дыша, мокрый, как мышь, Ломтев преданно смотрел на Басова, с удовлетворением отмечая, что эти часы физических мучений потрачены не зря — они здорово сблизили его с Иваном Андреевичем Басовым, с управляющим, с человеком, от которого зависит его карьера.
Над катком замигали фонари.
— Пора домой! — сказал Басов и похлопал. Ломтева по натруженной спине. — Незаметно, как время пролетело!
— Совершенно верно. Только, можно сказать, начали — и уже пора расставаться, — едва ворочая языком, ответил Ломтев.
— Сдайте коньки и приходите к воротам, — сказал Басов. — У меня машина. Я вас домой отвезу.
— Есть такое дело! — ощутив новый прилив бодрости, ответил Ломтев. — Сейчас приду!
Усаживаясь в «Победу» рядом с Басовым (управляющий сам вел машину), Ломтев на мгновение подумал: «Не худо бы сейчас повстречать Калинкина, тещу, жену, Варю. Хотя нет, Варю не нужно. Ее улыбочки здесь совершенно ни к чему».
— Ну, каково самочувствие? — спросил Басов. Румяное лицо его дышало здоровьем.
— Все в порядке, — ответил Ломтев.
— Значит, не зря мы с вами потрудились?
— Еще бы! — подтвердил Ломтев, вкладывая в этот ответ смысл, понятный ему одному. — В следующее воскресенье, Иван Андреевич, надеюсь, дадите мне второй урок…