лишний
О том, чего не надо
Читать по случаю обнаружения в тексте романа грамматической, синтаксической или фактической ошибки.
А знаете ли вы, что в каждом куске брюквы, в отдельно стоящем лютике или гелиотропе, даже в книжке Некрасова или распоряжениях Амана Тулеева можно найти сверкающую бесконечность смыслов?
Можно. Но не нужно. В смысле – искать их не нужно. И даже, пожалуй, не надобно.
И всего такого прочего – тоже не надобно. Или, проще говоря – не надо, безо всякого «бно».
Вот так и передайте куда следует: не – на – до. Именно так и передайте. Ре – фа – до, если трудно запомнить.
Хотя зачем это ре – фа – до? Совершенно низачем. И передавать тоже ничего никуда не следует. А то откуда-нибудь ещё возьмётся сверкающая бесконечность смыслов. А её – см. выше.
Хотя нет, и смотреть выше ни к чему. Не нужно этого.
Да и этот текст тоже лишний.
Ну его.
Двадцать пятый ключик,ледяной
Сцена из лапландской жизни
Читать последействия тридцать пятого Второй книги, но желательно не сразу, а пропустив ещё действий парочку-троечку
О туманы, о льды. О Зга! Ты уже и не зрима.
О, холод. Ты – ХладЪ! О, как больно кусаешь ты! А уже и не больно.
О Север, Север! – как мёртв, как пуст в своей мертвоте ты. А уже и не ты. Но – Смерть и Ничто. Ибо Воистину.
День начался во мгле и кончался во мгле. Сумерки навалились на пустынный берег, на чёрное и серое, на камень и лёд. С подветренной стороны камни поросли белым мхом, с наветренной – чернели голыми лбами, бодаться готовыми с ураганом сокрушительно-снежным.
Но не было урагана. Ни даже слабого ветра. Бессмысленно громоздились льды, разделённые туманом. Вдоль берегов неподвижно стояли они, льды, тускло мерцая гранями. Когда-то в них отражались звёзды или птицы. Но сейчас ни единой птицы не было над побережьем и ни одной звезды.
Вдаль простиралась выморенная стужей ледяная равнина, изрезанная трещинами. Она была присыпана снегом – сухим и колючим, как лунная пыль.
На высоком торосе стоял лапландский жрец-пакощ Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель.
Третий день он стоял, не шевелясь, почти не дыша. Глаза отарка были закрыты, ресницы примёрзли к обледенелой шерсти. Уши свернулись от холода. Он не чувствовал ног, и передних лап он не чувствовал тоже. Член его был мёртв, яйца превратились в ледяные шары, тихонько позванивающие. Но ему всё это было безразлично: дух его погружался во Згу, дабы подъять Второе Ща.
Прежде-прежде – давным-давно – когда-то – он уже и позабыл когда – Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель был великим и пышным лапландским жрецом, служителем Боуков. Он ни в чём не знал нужды, ел лишь мёд и свежую печень младенцев, а рамена его облегали парча, виссон и куньи меха. Прекраснейшие самки отдавались ему, почитая честью для себя приять его семя и родить от него сынов.
Был он яр в служении. В священном самоцветном уборе ступал он на камни алтаря. Рокотал он Святые Словеса молчаливо внимающим ему прихожанам-отаркам, собравшимся во храмине, дабы Боуквы почтить. И сам он был почтен, почитаем как Единый Азъ, как живое вопрощение Заглавья.
Так жизнь была его полна и велелепа, покуда не согрешил он, попутав Боуквы.
Совершилось это, когда он переписывал Святую Къныгу Малахоль. Как великий жрец, обязан он был переписывать Святые Книги. Был он служителем и жрецом совершенным и ни единою Боуквой не лгал. Ровно ложились Боуквы на пергаменты из тюленьей кожи, ничто не смущало их Строй. С первого же Язя и далее – всё было точно и верно, как тому и должно быть.
И что б вы думали? Возгордился Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель своим уменьем и тщаньем, оттого в оконцове утерял вниманье и бдительность. Выводя последнее слово Къныги Малахоль – а это было слово «вотще», – он не соблюл меру, разнеся «о» и «т» на расстоянье большее, чем подобает межсловному пробелу. И распалось слово «вотще» на «во» и «тще».
Когда же чернила просохли, узрел он свой Проёб. И страшно взревел, взрыдал он. Ибо, будучи служителем и жрецом совершенным, постигнул немедля он бездну падения. Того не чая, отворил он по небрежности новое и злое – немилосердную Тщу, некую чудовищную дыру в мироздании. И служенье его стало тщетным.
Вначале попытался Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель изгладить Зло обычными средствами. Пемзою стёр он удалившиеся Боуквы и вписал их заново. Должный вид приобрела Къныга Малахоль, но не радовала она. Ибо бездна Тщи не закрылась. Разверзалась Тща и поглощала Къныгу Малахоль: медленно любила, пережёвывая – в пыль, в пыль, в пыль.
Тогда Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель приял покаянье. Снял он с рамен своих парчу и виссон и возложил на них вериги железные. Отверг он мёд, и печень младенцев, и поклал себе заповедь великую: харчеваться отныне лишь тухлой головизною. Каждый день он бился головой о медный столп во храме Боуков, моля их, чтобы они сокрыли Тщу.
Но Тща разрасталась, как чёрное древо пастей, и поглощала всё, что свято, что дорого, что полезно. Сердцем чуял Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель эту погибель.
Тогда он оставил служение, раздал сокровища и скрылся в глубокой пещере. В служение себе призвал он сынов своих, зачатых от отарковиц. Они приносили еду и выносили испражнения.
Семь лет он провёл в этом добровольном заточеньи.
В первые годы его донимали воспоминания об утраченном величии. Снились ему пышные обряды, моления и лики Боукв. Но и Тща росла, просторилась.
Тогда он спустился в глубокие пещеры. Там не было света, лишь вода шумела во мраке. Он пил ледяную воду, ел головизну и рыдал, моля Боуквы. Но глухи были Боуквы, и просторилась Тща.
Текущая вода иногда пробуждала в нём сожаление о прежней жизни и вливала желанья. Тогда он ждал прихода сынов и совокуплялся с ними; те молча покорялись ему, боясь гнева отца. Тщету и мерзость этих противоестественных соитий не передать словами. Но Тща была страшнее.
В последние годы Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель достиг того, что разучился говорить, а только рычал. Он перестал отличать одни вещи от других, горы были для него не горами, а реки – не реками. Он разучился совокупляться и стал чист, сам не ведая того. Он не знал, где находится и зачем. Он видел только Тщу и Боуквы, коим молился беспрестанно.
И наконец, по пятидесятидневному постному молению к последнему Е с налепшим знаком Оконцова – явился ему явилось явилась Явь от Боукв.
Так познал он, что не грех совершил, а исполнил тайное Веленье АзъБоуки. Ибо Тща не могла бы стать возмочь из-за простой ошибки, описки. Нет! – то было движение самой Ща, Боуквы, у которой братне взъегобужилось Ща Второе, жрецам доселе неведомое. Ему же, Вездесосу Окоронтию Тилипун-Тепель-Тапелю было дано подъять Второе Ща, явив через себя Слово, Его соимущее. Он был избран Боуквами для сего Порождения. Тогда-то и сокроется Тща, и Лепшее вновь воцарится – как тому и должно быть.
Тогда возрадовался Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель. Бросил он пещеры свои, головизну и сынов. И ушёл на Север, во Згу, от которой исходят Боуквы.
Третьего дня он прибыл. И стоял, ожидая, отдавая себя Отцу Холоду, наперснику Зги.
Холод пробил его шерсть. Холод поедал его тело. Холод брал его жизнь. Но он продолжал неподвижно стоять на торосе, погружаясь во Згу, дабы подъять Второе Ща. Приносил он собою великую Жъртву. Ум его стал прозрачным, как кусок льда. Нездешнее солнце всходило в нём, солнце нового Ща. И уже въяснелось ему, что, отличаясь от твёрдого Ща, доселе ведомого лапландцам, то было жидкое Ще, Ще плавимое. Тайно правило оно в словах УёбиЩе и ЛяздиЩе, и ВлагалиЩе оно наполняло собою, своей властью, властительной пястью. Но не было, не явлено было ещё слова, указующего на самую материю Ще, на телесный состав, с ним сопряжённый, и на связь с великим Ща Родильным. Потому-то Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель не сходил со своего места. Ибо без ключного Слова, указующего на Плоть, не завершено было его служенье.
Ум его плыл, умирал. Мороз добивал его. Но он ждал откровения.
И пришло оно. Откуда-то из небесной глыби, что зыблет эвон, что не зыбит – явилось чаемо-заветное Слово. Оно вязало новое Ще и сопрягало Его.
Вездесос Окоронтий Тилипун Тепель-Тапель открыл пасть и взрокотал:
– ЩЕКОВИНА!!!
Всё прокинулось, и ни зги не осталось.
Двадцать шестой ключик,территориально-географический
Михаил Харитонов. О месте действия романа «Золотой ключ»
Читать в любой момент, когда захочется увидеть карту местности, где происходят события романа.
Со времён Толкиена – а может, и раньше – к произведениям, действие которых происходит на достаточно обширной территории, принято прилагать карты местности. Это будоражит воображение читателя и придаёт достоверность тексту.
Если бы автор данного сочинения был писателем-фантастом (или хотя бы фейсателем-понтастом, как некоторые), он, несомненно, тоже нарисовал бы какую-нибудь карту, более-менее подходящую под описание, а все противоречия объяснил бы каким-нибудь небольшим фантастическим допущеньицем. Однако, на свою беду, автор – приверженец реалистического метода. Всё, что он пишет, так или иначе соотносится с действительностью. И не его вина, что в действительности зачастую всё не так, как на самом деле.
Вот и в этом вопросе тоже. Автор исходит из того, что основные события романа разворачиваются на территории Италийского полуострова. Примерное положение основных доменов и анклавов он вроде как себе представляет. Однако, что касается деталей – тут всё непросто и даже очень непросто.
Чтобы уяснить все географические подробности, автор вызвал к себе основных героев романа и устроил им допрос с пристрастием. Открылось буквально следующее.
Во-первых, сколько-нибудь надёжных карт всего полуострова не нашлось. Судя по некоторым оговоркам, их составление и распространение не благословляется. Возможно – и даже скорее всего, – подобные карты имеет в своём распоряжении Братство. Но никто из его представителей к автору на встречу не явился, а полковник Барсуков даже велел передать, что на автора обижен и общаться с ним не желает (паскуда! ужо мы это ему попомним). На связь вышел Алхаз Булатович, но сразу же заявил, что физической географией уже давно не интересуется, потому что обитает в эмпиреях и дела земные его интересуют постольку-поскольку.
Один купец-грибовик продал автору – за пятнадцать баксов и четыре куска банного мыла – так называемую торгово-караванную карту. Размечена она была не в километрах, а в караванных днях пути, и Италия на ней имела форму прямоугольника. Всё же она послужила неким подспорьем, потому что позволила уяснить хотя бы относительное расположение разных доменов, о чём см. ниже. Я бы её даже здесь воспроизвёл, но её утащил недопёсок Парсуплет-Парсуплёткин, явившийся на встречу незваным и всячески гадивший, пока его не выкинули вон. Вот же скверное существо! И зачем я только с ним связался?
Карты поняш оказались довольно точными и подробными, но обрисовывали только их собственный домен. По ним удалось установить, что Эквестрия располагается в Северной Италии, имеет выход к Адриатике, Понивилль находится где-то в окрестностях современного Сан-Марино, а «Северные Земли» – это что-то в окрестностях Венето. Поняши подтвердили, что в Северных Землях есть какие-то древние руины, но их, к сожалению, никто не исследовал. Что касается Вондер-ленда, то это, видимо, северная часть Умбрии.
Что касается кооператива «Озеро», с ним всё понятно. Он занимает южную часть озера Гарда – по сравнению с нашей реальностью изрядно обмелевшую и заболоченную. Один головастик показал мне карту дна озера с указанием глубин и т. п. Резиденция Тортиллы – т. н. Плавучий Чемодан – обычно заякорена в полукилометре от берега.
С шерстяными общаться было сложно и неприятно. Тупые обезьяны рычали, плевались, пытались драться и клялись сохранить точные координаты своих логовищ в тайне, чтобы враги не догадались. И только Тарзан сумел кое-как пояснить, где же они, собственно, находятся. Насколько автор понял, они заняли восток нынешней Тосканы. От Тирренского моря их отделяет Зона.
Сколько-нибудь точных карт Зоны не нашлось ни у кого вообще. То есть я точно знаю, что такие карты имеются, но сталкеры их берегут и посторонним не показывают. Ясно только, что она захватывает побережье Лигурийского моря и тянется от Пизы (где находится Поле Чудес) и почти до самой Директории.
Большой вопрос – где находится Монолит. Сталкер Шанс, которому для разговорчивости пришлось полить двадцатилетнего «Макаллана», рассказал, что он якобы был вблизи Монолита и видел развалины какого-то древнего города, огромные и величественные. Не исключено, что это был Рим. Однако Шанс – тот ещё чертопиздел, соврёт – недорого возьмёт. Похоже, зря я на него «Макаллан» тратил.
Интересной проблемой является местоположение Бибердорфа. Все сходились на том, что город находится в месте, именуемом Uncanny Valley, однако ни на одной, даже самой условной карте такого места нет. Один старый мозгоклюй, впрочем, утверждал, что это место называется не Uncanny Valley, a Uncunny Valley, но что это такое, не объяснил, а только гадливо похихикал.
По поводу Директории. Несмотря на наличие подробнейших карт самого города, есть большая проблема с его местонахождением. Вероятнее всего, это Неаполь: все легенды и предания указывают на это. Однако в городе есть древнеримская канализация, а катакомбы Неаполя для таких целей никогда не использовались. Хотя опять же – кто знает, что там понастроено и с какими целями?
Евск находится где-то немного севернее Директории. Скорее всего, он был построен уже после Хомокоста, так что с точной привязкой к современным картам могут быть проблемы.
Что касается прочих доменов – Хемуля, Московии, Лапландии и так далее, – то их расположение установить не удалось. Известно, что Московия и Лапландия находятся где-то на севере Европы, но вот где именно – хрен его душу знает. Один хемуль, впрочем, похвалялся, что в их домене имеется древний оперный театр. Судя по описаниям, он похож на венский – однако это может быть и подделка, и позднейшая копия. Есть некоторые основания предположить, что домен Лапландия находится именно там, где и нынешняя Лапландия – то есть на севере Финноскандии. И опять же – основания-то есть, но довольно шаткие.
И только по поводу Тора-Боры всё просто. Она ровно там, где и сейчас. О границах домена в строгом смысле говорить не приходится – потому что равных соперников вблизи нет. Король правит там, где хочет править… Я поинтересовался также местонахождением дерева Вак-Вак, но в этом не преуспел. Что и неудивительно: оно вряд ли стремится к тому, чтобы ему нанесли визит недружелюбные существа с топорами.
Автор уже собирался завершить свои изыскания, но тут ему попался корыстный хаттифнатт, который согласился за некоторую сумму денег поделиться настоящей хаттифнаттской картой Италии. Я, конечно, понимал, что хаттифнатты – существа своеобразные. Но, не чуя худого, деньги заплатил, так как в нечестности хаттифнаттов подозревать невозможно: чего-чего, а этого у них нет.
Вообразите, каковы же были мои чувства, когда я развернул карту и увидел буквально вот что:
Хаттифнатт всё же снизошёл до пояснений. С его точки зрения, это именно карта и именно той местности, которая меня больше всего интересовала. Символами отмечены нормированные характеристики тесла-зацеплений, что хаттифнаттов интересует в первую очередь. Однако, если очень хорошо присмотреться, то в этом изображении можно при большом желании разглядеть крайне искажённый образ итальянского «сапога». Более того, символы 3,6, D и @ имеют какое-то отношение к Зоне, Шерстяным, Директории и поняшам – во всяком случае, писк хаттифнатта я понял именно так.
На этом я решил и завершить свои изыскания. Я сделал всё что мог. Пусть другие сделают лучше.