левый
Clavicula Sinistra
Было бы полезно прочитать это после Главы 57 Первого тома.
Увы, опосля удаления этой волшебной главы по всему роману пронеслась волна разрушений, оставляющая после себя лишь гнойные островки никомуненужности. А к чему они в столь целостном тексте?
Вот то-то.
А всему виной некоторые несознательные читатели, возжаждавшие экшена, хуекшена, бдыщ-бдыщ и кровьмешкамипроливайки!
Всё, чем я их могу угостить, что им кинуть —
– битте-дритте, нате-жрите, да смотрите – не обляпайтесь!
Тринадцатый ключик,эпистолярный
ДУглас Баранаускас – Констанцию
Пожалуй, имеет смысл прочесть это после 12-го Действия Второй книги. Хотя… а впрочем, ладно. «Пусть будет так».
Предисловие редактора
Публикуемое нами частное письмо любезно предоставлено, в числе прочих документов, отдалёнными родственниками автора, ныне гражданами Директории.
Несмотря на отсутствие даты, нетрудно понять, что письмо было написано между 282 и 283 годами. Об этом свидетельствует, во-первых, орфография (в частности, написание слов «всё» и «все», принятое в Нижгороде до начала 281 года – о чём см. Послесловие), а во-вторых – самая интересная и содержательная часть письма, касающаяся обстоятельств прихода к власти т. н. «возлюбленной вриогидры Морры». Очевидно, оно не могло быть написано до событий 282 года; однако уже в 284 году и далее странно было бы предположить, чтобы кто-либо стал писать о Морре в подобном тоне. Так что наш текст относится к тому короткому периоду, когда власть Морры уже существовала, но ещё не воспринималась как данность.
Всё, что известно об авторе и адресате письма, изложено в прилагаемой к тексту исторической справке, подготовленной публикатором. Мы же дадим ему характеристику как историческому источнику.
Согласно известному высказыванию Черчилля, история домена Хемуль – это загадка, окутанная тайной и спрятанная внутри головоломки. Это мнение разделяет большинство историков, социологов и политологов, занимающихся Хемулем. Стоит, однако, уточнить: главной проблемой является не столько отсутствие фактического материала, сколько его бессистемность. Как ни странно, но это в значительной мере связано с отсутствием официальной версии истории домена. Даже самая фальшивая и тенденциозная версия истории создаёт некий смысловой каркас, проводит линию, связывающую факты в целое. С ней можно не соглашаться, отрицать или разоблачать её, можно и вовсе от неё отказаться – как, например, это сделал Ослипат Йобко в своей нашумевшей «Сравнительной истории Эквестрии». Но в Хемуле никакой официально принятой точки зрения на историю домена не существует вообще – хотя бы из-за отсутствия того, что называется «официальными инстанциями». Так называемые влиятельные или доверенные лица, играющие роль местного управленческого сословия, обычно занимают позицию «мы не подтверждаем и не опровергаем никакие утверждения, касающиеся прошлого и будущего Хемуля». Не существует и архивов, помимо адвокатских и судебных. Несмотря на обилие газетно-журнальной продукции, по ней нельзя составить сколько-нибудь осмысленной картины происходящего. В хемульских книжных магазинах можно найти литературу о прошлом домена, но по большей части это фантазии, призванные развлечь или шокировать читателя. Нет и символической системы, упорядочивающей частную жизнь и связывающей её с историей и государственным мифом. Достаточно отметить, что главным государственным праздником Хемуля является день принятия годового бюджета, причём неизвестно, кто его, собственно, принимает, а публикуемые статьи отличаются непрозрачностью.
Как ни странно, но даже воцарение Морры ничего в этом смысле не изменило. Система не стала более проницаемой для постороннего взгляда, хотя и обрела нечто вроде легальной верховной инстанции или видимой верхушки айсберга. От этого очертания самого айсберга – то есть реально действующей системы власти в домене – не стали яснее. Скорее уж она породила новые тени и ложные отражения, иногда крайне причудливые. Например, жители Хемуля убеждены, что Морра является «гарантом конституции, реституции и люстрации». При этом никакой конституции ни в каком смысле этого слова в Хемуле нет и – насколько можно судить – введение её не планируется (хотя само правление Морры почему-то именуется «конституционным строем»). Что такое «люстрация» и «реституция», никто не знает и даже не интересуется, полагая, что это известно самой Морре и этого вполне достаточно. То же относится к распространённому утверждению, согласно которому Морра «осуществляет общий контроль над процессами»: известно около двадцати интерпретаций этого утверждения различными историками и политологами. Что же касается системы доверенных лиц, на которой основана вся хемульская модель, то она стала ещё менее понятной, нежели была до того.
Именно поэтому так ценны любые внешние наблюдения, произведённые на сломе эпох, когда, по удачному высказыванию Йобко, «обнажается историческая почва». В такие моменты даже самые слепые и равнодушные глаза что-нибудь увидят: публикуемая нами эпистола это подтверждает. К сожалению, она обрывается на самом интересном месте. Но и те скудные и противоречивые сведения, которые заключены в ней, дают определённый материал для работы историка. Кроме того, она наверняка заинтересует и наших читателей – хотя бы как документ своего времени. При всей наивности автора этого послания, оно даёт нам возможность заглянуть в прошлое глазами современника, почувствовать дух эпохи, вдохнуть аромат утраченного времени.
Кель Селевендра, баклан,
научный редактор журнала «История и современность» (Директория)
ТЕКСТ
Индекс: 07 123308
Куда: Московия, г. Нижгород, а/я 12002
Кому: по требованию
Из: анкл. Хаттифнаттов, пос. Приграничный, п/о 12
От кого: Дуглас Баранаускас, п-к п.с.н.
За доставку уплочено. П/о 12, старший письмоводитель
Козловский Я. Е. [подпись. – Прим, публ.]
Любезный друг, мой дорогой Констанций!
Вопреки Правилам письмовников, настоятельно советующих переносить всё важное в самый Конец письма, а то и в пост-скриптум, начну с самого основного.
Итак, я исполнил все Обязанности, возложенные на меня дядей Ираклием, и покинул Хемуль! Это письмо я пишу на постоялом дворе в земле Хаттифнаттов, откудова до наших мест заведено почтовое Сообщение в обычном роде, то есть посредством бэтменов и письмо-нош. Ах, знал бы ты, как не хватало мне этого ранее! Сколько раз бывало со мной такое: я, весь полный острейших Впечатлений, хватался за перо, чтобы излить обуревающие меня Чувства и Мысли в дружеском посланьи! И столько же раз холодные Соображения Экономии и Безопасности принуждали меня отступиться от сего Намерения. Ибо между Хе мул ем и Московией существует лишь Хемульская коммерческая связь, именуемая здесь «телеграфированием». Нет сомнений, она весьма быстра: создаётся даже Ощущение, что между отдачей письма в руки почтового служащего и его получением в Нижгородском Торговом Представительстве ООО «Хемуль» проходит лишь самое ничтожное время. Однако же отдавать в чужие руки письмо без обёртки, совершенно открытое для нескромных взоров, и ещё платить по соверену за слово – всё это совершенно противно самому Духу дружеской переписки; как, впрочем, и то, что письмо попадает к адресату не в сущем Виде, а переписанное рукою наёмного писца. Нету и слов, как радостно мне выводить пером эти буквы, доподлинно зная, что они дойдут до тебя как они суть, то бишь начертанными моею собственной рукою! И знал бы ты, как тяжко мне было черпать сведения о Нижгородских делах из Хемульской прессы и из телеграфических Посланий дяди, в которых содержались лишь деловые Указания. Впрочем, он хотя бы упоминал, что вся моя родня по-прежнему пребывает в телесном Здравии (так что рассчитывать на самомалейшее наследство мне по-прежнему не приходится). Но я не знаю иного, бесконечно более драгоценного для меня, для душевной Жизни моей: как ты жив, мой дорогой друг; как жив наш дорогой Муций; по-прежнему ли варят доброе тёмное пиво в погребке у Ганса; и, наконец, самое главное – любит ли меня ещё моя Клотильда.
К своему великому сожалению, обо всём об этом я узнаю не весьма скоро. Как мне уже доподлинно ведомо, дороги отсюда до нас не отличаются ни достаточной Исправностью, ни хоть сколь-нибудь удовлетворительным придорожным Сервисом. Виною тому Редкость тесла-зацеплений, от чего происходит Недостаточность населения и общее Неустройство. По пути в Хемуль я уже вполне познал все эти Горести, так что ныне с внутренним Содроганием ожидаю изматывающей тряски, незавидных ночлегов, дурных харчей, дорожной грязи и прочих Оказий. Признаться! – я завидую своему же письму, кое, покойно лёжа в почтовой суме на животе бэтмена, легко преодолеет по воздуху все эти Препятствия – и прибудет в Нижгород задолго до моего туда Прибытия.
Но не буду утомлять тебя, мой любезнейший друг, напрасными Воздыханиями о неизбежно Предстоящем. Они не принесут Пользы и лишь огорчат свыше Меры. Лутше посвящу это – смею верить, долгожданное! – послание своим Мыслям и Впечатлениям о жизни в Хемуле. В этом Вопросе ты вправе рассчитывать на совершеннейшую мою Откровенность. Я к ней готов вполне; и более, всячески сего желаю, ибо мой Ум полнится Образами самыми свежими. В скором времени они как бы окаменеют и превратятся в прочные Убеждения, более обдуманные, но лишённые того Оттенка и Тона безыскусной Непосредственности, которая так ощутительна для тонких Натур вроде тебя.
Начнём, пожалуй, вот с Чего. Ты ведь не запамятовал наш прощальный ужин, затянувшийся до утра и перешедший в обычный наш спор? Здесь, в Хемуле, я частенько вспоминал его. Кончался февраль; я готовился к отъезду; ты же был весь в хлопотах по своему делу с Клавдием (надеюсь, оно разрешилось благополучно). На дворе стояла столь лютая Стужа, да такая, что все мои щетины покрылись инеем, а твои перья встопорщились почти что до вертикального Положения. Однако всё это не помешало нам, накинув лёгкие дохи, прогуливаться по Высоковольтной улице, увлечённо занимаясь тем, в чём московитский наш Народ преуспел более всего прочего – увлечённо спорить про то, о чём мы не имеем ни малейшего Представления.
Разговор наш, помнишь? – касался Хемуля. Ты с присущей тебе горячливостью Натуры отстаивал то Воззрение, что народ Хемулей установил у себя наилутший Строй и пользуется всеми Выгодами совершеннейшей Свободы. Я в ту пору мнил себя счастливым обладателем немалого жизненного Опыта и склонялся к Взглядам самым циническим, а потому яростно опровергал твои Построения и доказывал, что хемульские Порядки являют собой самый обыкновенный Произвол, лишь едва прикрытый внешнею личиною общественной Пользы. Мы так и не сошлись во Мнениях; помнится, ты чуть было не ущипнул меня за рыло, а я был не вполне обходителен с твоей шеей; всё это, конечно же, Вздор, какой бывает между старинными приятелями, однако же расстались мы на углу Омского и Амперского переулков не весьма довольные друг другом. Я, во всяком случае, был в сильнейшем Негодовании; мне доставляло утешение лишь то Обстоятельство, что в самом скором времени я составлю самое непосредственное и достоверное Мнение о пререкаемом Предмете.
Что же теперь? Скажу так: оба мы были не правы. Хемуль вовсе не царство Свободы, однако же и простым Произволом его Установления не являются тоже. Нельзя сказать и того, что это некоторая смесь из первого и второго. Я вообще не нашёл никакого Определения из числа нам известных, которое достаточно подошло бы к открывшейся мне Действительности.
К слову сказать. Самим Ходом вещей – или, как ты будешь настаивать, Историей, хотя это, в сущности, лишь различные Имена одного и того же – в наших умственных Привычках заложено исходить из некоей общей Картины, в которую как бы помещаются Факты; если же какие-то Факты остались без картины, тем хуже для них. Хемули мыслят не так: они исходят из Фактов, как бы из некоего строительного Материала, из которого они построяют свои Теории; однако таковые зависят от Материала всецело и совершенно. Пробыв в Хемуле менее года, я не могу претендовать на совершенное овладение этой Манерою. Посему ограничусь Описанием тех Дел и Явлений, свидетелем которых мне довелось быть, начиная с Обстоятельств самых внешних и малозначительных и кончая тем, что я почитаю существенным. Выводы же я оставляю на Будущее: авось, оно мудренее.
Начну с Фактора географического. Домен Хемулей невелик сравнительно с Московией. К его Преимуществам относится отсутствие морского побережья с проистекающим от того Беспокойством. От средоточия Цивилизации (я разумею под этим словом Директорию и близь неё лежащие края) его отделяют Альпы, проницаемые лишь посредством древних тоннелей. К Северу простираются пространства, вовсе лишённые зацеплений с Оковою и охваченные совершенною Дикостью. То же и на Западе; восточнее находится обитель Хаттифнаттов, откудова берут начала пути до нашей Родины. Всё это, впрочем, можно прочесть в любом толковом справочнике. Чего из справочника извлечь невозможно, так это того Понимания, что даже в самых диких местах кто-нибудь да живёт: жители Хемуля имеют сношения даже с Севером, откуда поставляется им лес по самым умеренным ценам. Трудно удивить природного Московита дешевизною леса; однако же, когда куб кругляка лиственницы диаметром от 380 мм торгуется по цене двух стаканов водки, и даже не самой хорошей – это заслуживает известного Интереса.
Но оставим без Внимания коммерческие Расчёты (изрядно меня утомившие) и скажем об Истории сего края.
О прадревних Временах здесь известно немногое. Сохранились Сведения, что некогда здесь обитали племена Немцев и Славян; бытуют тут и предания об Аннексии и Контрибуции, сих древнейших Героях рода человеческого. Здесь они известны под именами Астерикса и Обеликса; однако же Повествования об их Деяниях в точности совпадают с теми, что в Директории рассказывают об Аннексии и Контрибуции. Единственное найденное мною Отличие состоит в том, что в Хемуле им приписывают также войну с Гуситами. Хотя Умы скептические утверждают, что сие Баснословие есть лишь фантастическое Порождение эпохи войн индюшек с индейками, в коих принимали участие и другие птичьи, в том числе, увы, друг мой! – и некие недостойные Представители твоей Основы, по преданиям хемульским – прежестоко от того претерпевшие. Однако же, дабы вчуже не задеть твоих родовых Чувств, данную Тему я обойду совершеннейшим Молчанием. Если же ты всё же будешь настаивать, то оставлю Намёк – совершённое над ними вошло в Пословицы, и отнюдь не хорошего Свойства.
Но оставим же Баснословия и обратимся к подлинной Истории! Оная нам сообщает лишь то, что в этих краях исстари жили Хемули и занимались Инвестициями, Негоциями, Махинациями и иными Вложениями и Извлечениями Средств. Оттого-то здесь всегда водились Деньги, и весьма значительные. Сейчас же Хемули и вовсе не испытывают ни в чём недостатка, производя по большей части одно лишь Финансирование: остальное приобретается у соседей или изготавливается эмигрантами.
Впрочем, сие есть Преувеличение, ибо хемули не пренебрегают ни Строительством, ни Книгоизданием, ни Врачеванием; в сих Областях они достигли Успехов весьма заметных. Признаться, я впечатлён их Достижениями: сравнительно с нашей Родиной хемульские города могут похвалиться необыкновенным Блеском частных и общественных строений. Что до печатных Сочинений разного рода, то здесь их Преизобилие, на всякий вкус и кошелёк. Встречаются и такие, которые самим своим видом и наименованиями оскорбляют всякое Приличие; однако ж гораздо более того я видел книг дельных и полезных. Я сам прикупил в дорогу справочник по Садоводчеству, а также и Сочинения велемудрого Платона в трёх томах; и то и другое издано с большим Тщанием. То же скажу и о хемульских Услугах, кои не только разнообразны, но даже и прихотливы. Но и об этом довольно! – иначе, чего доброго, ты заподозришь меня в Несдержанности, каковой я и в Делах общественных, и в личных всячески избегаю. Так что не жди от меня завлекательных рассказов о различных плотских Удовлетворениях, мною пережитых; хотя, если сказать правду, иные из них заслуживают Внимания. Что таиться! – положа руку на рыло, признаю: нигде и никогда я не едал такой ботвиньи с раками, кроме как в Хемуле, на углу Опционной и проспекта Бюджетирования! В харчевне сей заведует поварней природный Хемуль, само блюдо же считается исконно Московитским. Однако же теперь я совершенно уверен, что у нас вовсе не умеют готовить ботвинью или же мы по обычной нашей Рассеянности и Легкомыслию утратили некий важный Секрет её, ведомый ныне лишь Хемулям. Ах, ботвинья! несравненная! вкушу ли тебя я когда ещё впредь? И горькая слеза наворачивается на очи мои, как помыслю про те грубые Снеди, коими принужден я буду подкреплять Силы свои в предстоящем пути, в придорожных селеньях!
Но что терять Время в Скорбях; это Занятие пустое. Лутше соберусь с Мыслями и опишу тебе Хемулей.
Чистоосновные Хемули составляют около половины населения домена. Когда-то их было больше, однако Благополучие сих мест оказалось столь привлекательным, что в Домен ежегодно прибывает множество эмигрантов самых различных Основ. Хемули тому отнюдь не препятствуют, справедливо полагая, что от обилия Приезжих может проистечь немалая Польза, если только правильно делить с ними Выгоды и Издержки. Это сущая Правда: при всём Разнообразии населения и его Занятий как-то так выходит, что Хемули всегда имеют прочную Прибыль, на долю же остальных регулярно выпадают Издержки. Сие нисколько не останавливает неофитов, желающих стяжать в Хемуле то, что желаннее всего на свете – полновесные соверены. Впрочем, что естественно, то не безобразно, а что может быть естественнее стремления к Деньгам, без которых невозможно никакое Благополучие? Не будучи Счастьем сами по себе, они делают возможным Обладание оным, как бы заключая его в некие силки или путы. И я давно бы уже вовсю наслаждался своею Клотильдою, если бы не роковой Недостаток столь необходимых для нашего Союза денежных Средствий!
Но ворочусь на Прежнее. Обычный Хемуль, ежели повстречать его на улице – скажем, идущего по дороге из банка в инвестиционный центр – выглядит так. Это Существо может в высшем своём Развитии достигать Роста примерно саженного, что соответствует семи Футам или двум Метрам двадцати Сантиметрам. Впрочем, до столь значительного Размера хемуль разрастается только в глубокой Старости, ибо растут они всю Жизнь, подобно крысообразным. Обыкновенно же хемуль бывает Размера более умеренного, восполняя Недостаточность роста высоким цилиндром.
Большую часть тела хемуля составляет Туловище: ноги его довольно коротки, как, впрочем, и руки. Кожа Хемулей практически лишена волос и бывает двух Цветов – серого и розоватого; серый считается более презентабельным, с чем я, по Совести, не вполне согласен. Что до хвоста, то большая часть Хемулей вовсе лишена его от Природы; которые же рождаются с хвостом, то его, как я слышал, отсекают во Младенчестве. Точно ли это так, сказать невозможно, ибо Хемули никогда не появляются в публичных местах неприкрытыми. Одеяния их – в роде юбок или платья, непременно с оборками. Молоденькие девушки, впрочем, позволяют себе коротенькие штанишки в роде шаровар, весьма тесно облегающие задние их Части; ежели судить по сему, то никаких хвостов я не обнаружил, хотя я изучал сей предмет весьма добросовестно и не ограничивался только лишь Созерцанием. Разумей под этим то, что я совершал это в целях Изыскательских, а не в каких-нибудь иных: ибо я твёрдо решил воздерживаться от всяких Отношений, кои могли бы повредить грядущему Союзу между мною и моей милой, дорогой Клотильдой. Молю тебя! – непременно заучи наизусть эти Слова и в точности передай их Клотильде, но только ежели она всё это время оставалась мне верна. Если же она всё же явила Неверность (о чём я думаю чаще, чем мне того желалось бы), так что ж! – скажи ей в таком случае: покуда она топтала мою Честь, я тоже не терял времени даром.
Однако вернусь к прежней Теме. Итак, взрослый Хемуль обычно носит юбки с оборками. Кроме того, непременнейшим его Спутником является портфель, обычно кредитный или инвестиционный. К портфелю прилагается чёрный зонт, без которого Хемуль не покидает своего жилища. Зонт он носит всегда, хотя уличная погода, как правило, известна задолго ранее, ибо у Хемулей весьма развита Метеорология, а также распространён Ревматизм. Оба эти Средства позволяют судить о переменах в климате заранее. Однако же появление в обществе Хемулей без зонта может быть расценено как признак Легкомыслия, а это именно то самое Качество, кое всякому Хемулю более всего ненавистно. Самки Хемулей тоже носят зонты, но не чёрные, а цветные, и преогромного Размера; портфели же им заменяют сумочки, страховые или проектные.
Что касается лица, то оно у природного Хемуля вытянутое и приплюснутое, несколько напоминая башмак того Рода, который носят Хомосапые и некоторые Птичьи, причём такой, у которого спереди оторвалась подошва. Глаза у него весьма велики, выпуклы и близко посажены, что по Первости создаёт Впечатление скорее неприятное. Уши Хемуля являют собою Рудименты и располагаются по бокам головы, а не поверх неё. Большинство самцов лысы, и лишь по краям Плеши у них растут волосы, обыкновенно жидкие и редкие, зато весьма саловатые. Шляпы и прочие головные Уборы здесь почему-то не приняты, так что сие ничем не прикрыто. У пожилых самок тоже со временем образуется Лысина, хотя и не столь плачевная; к тому же у них есть Правило мыть голову, что им способствует премного к Украшенью. Молоденькие Хемульки обычно кучерявы, что спервоначала кажется смешным, а потом Привычка берёт своё и ты начинаешь находить это милым. (Этого Клотильде не говори ни в каком случае.)
Теперь перейду к описанию Нравов, как они заведены на их Отчизне.
По первости Хемули кажутся существами чопорными и лишёнными Простоты и Сердечности в Обращении. Долго обитая с ними вместе, постепенно убеждаешься, что сие и верно, и неверно. Верно то, что Хемуль в обыкновенном своём состоянии и в самом Деле чопорен и даже скован. К примеру взять: нет ничего мучительнее, чем знакомиться с Хемулем. Во-первых, необходимо Представление. Во-вторых, в первые минуты знакомства Хемуль почитает своим Долгом вести себя с Враждебностью, не смотрит в глаза и слова как бы цедит сквозь сито. Особенным Шиком он почитает при рукопожатии сунуть руку мимо вашей, а собственное своё Имя произнести и презрительно, и неразборчиво, будто это какое-то тайное Проклятие. Всё это одна лишь только Видимость; однако и в том весьма мало приятного. Далее следует известное время, пока Хемуль к вам попривыкнет, и ежели случится так, что он поздоровается – надменным Кивком головы – с вами первым, то, значит, вы завоевали его Расположение. Прочие манеры их в том же Роде: даже вкушая отменно вкусное блюдо или слушая любимую Музыку, Хемуль будет заботиться о производимом Впечатлении, стремясь к тому, чтобы выглядеть как можно более недовольным. Таков он даже в добром расположении духа, когда же Хемуль зол, его Взглядом можно замораживать горящие угли, а Слова способны испепелить ледяную глыбу.
И это ещё лишь половина Дела! Ибо ежели какие-то Обстоятельства подвигают Хемуля вести себя попроще, он немедля распускается до полного Непотребства. К примеру взять: Хемуль, выпивший достаточно водки, особенно любимой ими можжевеловой, становится совершенно несносен и даже опасен, ибо в нём просыпается некое Неприятие окружающих и желание немедленно дать им всем Пиздюлей. И дело не ограничивается лишь Угрозами: даже я, с моими-то недурными телесными Качествами, бывал несколько раз изрядно бит в их питейных заведениях: там они имеют Привычку наваливаться целой грудою и бить самыми подлыми Приёмами, более приличествующими ворам и разбойникам, нежели Существам добропорядочным. Особенно ужасно удушение юбками, каковое они, совершенно не стыдясь, пускают в ход при удобном Случае.
Бывает, впрочем, и так, что в подпитии Хемули впадают в Откровенность, то есть угащивают всех желающих и нежелающих потоками Лжи и Клеветы самого непотребного Свойства. Имеются также среди Хемулей некоторые особенные Категории, которым считается дозволительным держаться без Политеса. Особливо это относится к Учёным, каковых остальные Хемули почитают глупцами, раз те не способны вести денежные Дела. Учёные Хемули неопрятны, грубы и постоянно бранятся – в основном по-Польски. Тому я слышал два Объяснения. Согласно первому, Хемули считают Польское наречие отвратительнейшим из всех существующих и потому-то используют его для Оскорблений. Согласно второму, Хемули, склонные к Науке, все до единого порождаются некоей старой калушей, именуемой Краковскою и прятаемой в подвале местного Университета. Та калуша производит на свет существа с Польским родным языком, однако же вместе с тем снабжает их потребными научными Знаниями. На этой-то шаткой Опоре и держится вся хемульская Образованность. Не знаю, что тут Правда, а что – Выдумка; полагаю, что ничему нельзя верить просто так, на изыскания же более подробные у меня никогда не хватало Времени и Интереса.
Так или иначе, Хемуль обыкновенно либо чопорен, либо груб. Это относится даже к хемульским девушкам, которые бывают ласковы лишь в середине сближения: с малознакомыми существами они холодны и надменны, в разгаре же Страсти требовательны и даже похабны и в наищепетильнейшие моменты Близости могут разразиться самой площадной Бранью. (Клотильде ничего этого не говори ни полслова, или ты мне не друг!)
Выше я говорил о природных Хемулях. Что касается эмигрантов всех Основ, то они весьма скоро усваивают хемульские Обыкновения и ведут себя совершенно тою же Манерою.
При всём при том Хемули, коли сойтись с ними поближе, обнаруживают и весьма хорошие Свойства. Они честны, как в мелочах, так и в Вопросах значительных. Дело, им порученное, они делают как тому и надлежит, не отступая ни перед какой Трудностью и стремясь исполнить всё как возможно исправнее и лутше. Даже электорат у них всегда сыт и ухожен, ибо Хемули не разводят мелочной и пустой Экономии на кормах и содержании. Ах, сколь это приятственнее злополучных Нравов нашей с тобой Отчизны, где в Обычае самое бесстыдное Надувательство и всякий считает себе за Честь обмануть нанимателя хоть в какой-нибудь Мелочи, а лутше по-крупному – и то же самое творит наниматель, стремясь перехитрить нанятого! А в каком плачевном состоянии пребывает наш Электорат! Вечно голодный, тощий, не знающий самой простой Гигиены, проводящий век в убогих эргастулах или просто в сараюшках и подсобушках! Ах, эти жалкие Жилища! Стены, до половины покрытые Грязью; пол в щелях, на вершок по крайней мере поросший Нечистотами; жалкая нагревательная спираль без кожуха, весьма дурно прогревающая воздух! Деревянная чашка и кружки, тарелками называемые; стол, топором срубленный, который скоблят скребком по праздникам. Горшка два или три; счастливая изба, коли в одном из них всякий день есть пустые шти! Неудивительно, что у нас в Московии, невзирая на все Богатства наших краёв, царит во многих делах Косность и даже Отсталость, столь огорчительная, сколь и постыдная! Но не буду развивать эту Мысль далее, дабы ты не заподозрил меня в том, что я, соблазнившись хемульскими Искушеньями, презрел родные Пенаты и стал позорным вуглускром. О нет! Сего и не будет! Ибо даже в вихре острейших Наслаждений я ежеминутно тосковал по отчизне. И сейчас Душа моя ликует, предощущая скорое возвращение в Московию, где остались главные Сокровища мои – семья, друзья и, конечно же, моя наинесравненнейшая, наипрекраснейшая, наиобожаемейшая Клотильда.
Но я вновь увлёкся; воротимся на Прежнее. Итак, Хемули честны и добросовестны. Кроме того, их отличает недурное Образование; здесь нет не то что неграмотных, но даже и таких, которые не разумеют Арифметики, а также Искусства верного Оформления необходимых Документов. Способны они также к Музыке и сочиняют недурную Литературу. Определённого Канона они ни в чём не придерживаются, а пишут в разных Манерах, иной раз подражая авторам заветным, из Сундука Мертвеца, а иной раз в своём Стиле. Тут у них нет никакого Единства, но всё определяется Прихотями автора и Склонностями читателя.
Что касается Быта и Привычек. Хемули весьма охочи до Спиртного, всему предпочитая пиво своего приготовления и можжевеловую водку. Любят они также и кофий, а всему предпочитают кофий с можжевеловою водкою, как Нечто, соединяющее в себе все Наслаждения разом. Также курят они и табак, из трубок с предлинными чубуками. Молодые Хемули также предаются и иным плотским Устремлениям, доходя в том даже и до сущего Непотребства, о коем я умолчу; однако с Возрастом они образумливаются и всему предпочитают свой дом, удобное креслецо, трубку, кофейник и тазик с горячей водою, в коей они греют ноги в холодное Время. Это Занятие они почитают наилутшим из всех и могут проводить часы и даже целые дни подобным Образом, читая книгу или размышляя о своих Финансах. Верно, они и вовсе бы засели по домам и обросли бы мхом, однако их предохраняет от этого Любовь к Злословию. Так что не менее двух раз в неделю Хемуль ходит в клуб, тот или иной, смотря по своему Выбору и Положению. Там он проводит время на тот же Манер, что и дома, только вместо тазика в клубах подают грелку; сидя с другими Хемулями, он обсуждает с ними Отсутствующих, всячески обличая их Пороки и Несовершенства. Сие занятье им приятно даже более, чем размышления о Финансах, и предаваться они ему могут до Бесконечности. Есть и женские клубы, где происходит то же самое, разве что вместо кофия там чай, а хулить принято не только отсутствующих дам, но и весь мужеский Род, как ни к чему не пригодный и во всём уступающий Роду женскому. Всё это вовсе не мешает Хемулькам бывать премилыми и весьма доступными Существами, в ином Случае даже и несколько навязчивыми (не говори Клотильде!!!).
Всё это я заключаю такой Аллегорией: Хемули подобны каштанам, сверху покрытым грубою и колючею оболочкою, скрывающей в себе Плоды весьма вкусные и питательные.
Теперь, обозрев всё это, я расскажу о Делах политических.
Как тебе ведомо, вне Хемуля многие считают, что здесь вовсе нет никакой Власти, а все дела делаются по Соглашению. На первый смотр оно так и есть. Охрана здесь вся частная, и Порядок поддерживается самыми обычными гражданами на основе Добровольности. Считается хорошим делом, ежели молодой Хемуль потратит год или даже полтора на такую работу; оплачивается же она из домовых Сборов, производимых с Регулярностию. Следственным делом занимаются тоже Лица частные, причём, как правило, Хорьки, уж не знаю почему. И суды здесь приватные, причём судебное дело почитается прибыльным; судят они не только по Хемульскому обычному Праву, но и по иным известным Системам, лишь бы Стороны на таковой суд согласились. Хемульское обычное Право весьма сложно, ибо нигде не изложено в ясном Виде: все Правила задаются Традицией. В этом оно сходно с Понятиями; да, по Существу, оно и вышло из оных, являя собою крайнее их Развитие. Но сие касается скорее Основоположений; что до Частностей, то они чисто здешние и образованы судебными Решениями, кои и создают Право на всякий разный Случай, да притом у всякого Случая обыкновенно бывает множество Оговорок и Исключений. Кажется, что такая Система должна порождать невообразимую Путаницу; однако сами Хемули понимают её весьма хорошо. Не раз и не два слышал я суждения о всяких делах, когда какой-нибудь старый седой Хемуль говорил: «из этого дела ответчику не выйти невиновным», «этот заплатит штраф», «а это вовсе не разрешится в суде». И чаще всего именно так и выходило; в иных же случаях всякий раз выяснялось, что открылись какие-то новые Обстоятельства. Во всех остальных делах всё тоже решается посредством частной Инициативы, так что невольно начинаешь верить в возможность Безначалия.
Но – сие лишь Внешность, дорогой мой Констанций! Ибо на деле никакое серьёзное Дело в Хемуле невозможно решить без так называемых доверенных Лиц. Иные определяют, сколько тебе платить Налогов. Иные выдают Разрешения на Торговлю. Другие могут выслушать Жалобу или Донос и сообщить Куда Следует (не знаю, где это, но Хемули сего места весьма опасаются). У иных Доверителей можно испросить и Лицензию на какое-нибудь Занятие, не всем доступное. И так во всём: кажется, нет такого Дела, которое не требовало бы обращения за каким-нибудь Документом или Справкою из рук Лиц доверенных.
Лица сии не столь известны: чтобы только лишь связаться с доверенным лицом, нужно спервоначала заиметь Связи и Знакомства, и достаточно обширные. Причём это лишь полдела: ибо надобно завести Отношения и с самим доверенным лицом. Впрочем, ради Справедливости скажу, что оные лица по большей части требуют Угождения лишь самого умеренного, какое определяется Обычаем – если, конечно, с ними у вас не случилось никаких личных Трений. В большинстве же Случаев они исходят из своих Представлений о личной и общественной Пользе.
Признаться, я долго не мог понять, откуда у сих Лиц берутся Полномочия и кто ими оных Лиц наделяет. После долгих Изысканий мне удалось обнаружить вот что: доверенных лиц создают другие доверенные лица по Согласию и Обычаю. Обычаев много: один из них, наикуриознейший, состоит в том, чтобы новые доверенные лица не были близкими Родственниками старых. Основания такого Обычая для меня остались Тайною: сами Хемули в ответ на мои расспросы говорили: «во Избежание», а чего именно они хотят избежать – того мне не говорили; может, и сами не знали. Так или иначе, таковой Обычай существует. Отсюда происходит весьма значительное присутствие среди доверенных лиц эмигрантов в первом поколении, ибо они всем чужды и никому не Родня. Также избегают они введения в свой Круг тех, кто туда сам стремится: таковых Хемули называют «инициативниками» и оными всячески гнушаются. Есть и ещё разные другие Условия, мне не вполне ведомые.
Что до Согласия, то оное обговаривается доверенными лицами при встречах, кои происходят в разных местах, но чаще всего в клубе на улице Нагорной. Во всяком случае, о том я слышал неоднократно. Однако улицы Нагорной нет ни на одной карте, и ни один извозчик не знает её. Некоторые говорят, что под улицей Нагорной разумеется улица Возвышенская, но там имеются лишь питейные заведения, и не самого приглядного Свойства. Иные же говорят, что клуб тот находится на Центральном Проспекте, и это более похоже на Правду, потому что сия улица не только обширна, но и полна разными заведениями, в том числе и клубными. Кстати сказать, я побывал во многих таких Местах, даже и с известным вредом для своего Здравия, ибо кофий, там обыкновенно подающийся, чрезвычайно крепок и вызывает сильнейшее Сердцебиение. Желудёвого же кофия, до которого я, по своей Основе, охоч, в Хемуле не сыщешь вовсе, хотя Спрос на него есть; я подумывал даже о том, чтобы завесть соответствующее торговое заведение, где продавали бы кофий желудёвый, цикориевый, ячменный и всякий другой, для тех, кто не переносит Кофеин, но желает предаваться тем же Утехам, что и природные Хемули. И я непременно совершил бы сие полезное Усовершенствование местного Быта и хорошо нагрел бы на том руки, кабы не стремился с неодолимой Силою в объятия моей Клотильды. (Вот это ей скажи обязательно.)
И опять все мои Мысли устремляются к милой Клотильде! (Это тоже ей скажи.) Что касается поднятой Темы: той кофейни я не нашёл или не опознал её. Теперь же на Центральном Проспекте стало появляться и вовсе небезопасно, ибо по нему дважды в день или чаще того проезжает вриогидра Морра.
Наверное, в Нижгород уже дошли слухи об этой куриозной Фигуре. Я же расскажу всё в Подробностях, ибо всё Дело происходило у меня на самых моих глазах. Причём началось всё с совершеннейшей Нелепости.
Как тебе ведомо, Хемули имеют Представительства и ведут Торговлю по всей Стране Дураков, нигде не встречая себе Препятствий, ибо Выгоды, хемульскими Негоциями причиняемые, далеко превосходят все порождаемые ими Неудобства. Однако недавно это Правило было нарушено самым плачевным Образом. А именно: в самой Сердцевине цивилизованного Мира, вблизи Директории, организовался домен, населённый некими Шерстяными. Что они за создания, я толком не ведаю; говорят, это что-то вроде Обезьян, только все в Шерстях, видом непристойны и Псиной дюже пахнут. Историческою Родиною их называют Бразилию, где их было великое множество даже и до Хомокоста, и они там невозбранно прыгали. Я это считаю совершеннейшим Мифом и Баснословием, ибо та Бразилия находится за Пределом, положенным Атлантическим Океаном, по известным Причинам непроходимым. Что до Действительности, то оные Существа размножились в лесах Италийских. До недавнего времени они не представляли большой Опасности, ибо жили семейственно и наособицу и не составляли никакого Единства. Однако недавно у них появился какой-то вожак, который различными Способами (в основном Убийствами и Насилием) принудил их всех к Покорности; после этого
Обезьяны стали совершать Набеги на Окрестности. Особенно пострадали хемульские торговые караваны, которые Шерстяные полюбили грабить и достигли в том немалых Успехов.
Хемули подсчитали Убытки и решили либо совершенно извести Обезьян, либо с ними договориться. Второе было и дешевле, и выгоднее в Перспективе. Так что они передали их вожакам деловое Предложение об установлении взаимовыгодных Отношений, в противном случае угрожая потратиться на войско и решить сей Вопрос, как они это называют, по-Плохому.
Тут совершилось сущее Недоразумение. Ибо обезьяньи вожаки заявили, что будут разговаривать только с главным Авторитетом домена Хемулей, и не со всяким, а только с таким, который заслужит у них должное Уважение. Такового же, по мнению Шерстяных, заслуживает лишь тот, кто способен вступить в Противоборство с воинами Шерстяных и таковых одолеть. Сие требование вовсе не сообразно ни со святыми Понятиями, ни с обычаями Хемуля; однако Обезьяны настаивали. Переговоры затянулись, Шерстяные же продолжали грабить караваны и творить всякие Ужасы и Неистовства.
Скорее всего, это завершилось бы тем, что Хемули всё-таки потратились бы на войско. Однако тут в Дело вмешался Фактор, именующий себя полковником Барсуковым.
Я ни разу не видел его; говорят, что он Барсук; ежели так, то я рад нашему с ним Незнакомству. В Хемуле он довольно известен, хотя о нём самом известно не столь уж многое. Как обыкновенно бывает в таких Случаях, отсутствие точных Сведений замещается разнообразными Слухами. Говорят про него разное; я слыхал даже, что полковник связан с [четыре слова тщательно зачёркнуты. – Прим, публикатора.] — хотя это всё Сплетни, недостойные пера. Так или иначе, он влиятелен, и даже весьма влиятелен.
Рассказывают, что этот-то самый Барсуков устроил ряд встреч с доверенными лицами, на которых предложил установить в Хемуле новый политический Строй и назначить достойного Лидера, который взял бы на себя Разрешение всяческих Ситуаций, подобных той, что вышла с Шерстяными. В качестве кандидатуры он предложил некую Аллу Бедросовну, Липупетку, некогда ублажавшую самого Абракадабра Мимикродонта, давешнего гетмана-протектора Директории.
Поскольку мы в Московии толком и не слыхали о таких Изысках утончённого Сладострастия, как Липупетки, расскажу тебе про них то, что знаю сам. Всё это я, конечно, знаю лишь по слухам, ибо ни одну Липупетку не видел своими глазами, а если бы и увидел, то нипочём не увлёкся бы ею, ибо для меня существует лишь одна только Клотильда. (Так ей и скажи, если спросит вдруг о чём-нибудь подобном!)
Липупетки были выведены в дохомокостные времена для Утех состоятельных существ, предпочитающих ублажать свою Похоть посредством Детёнышей. Обычно подобные Склонности воспринимаются без Одобрения, ибо Здравомыслие как бы указует нам, что всякая Вещь или Существо подлежит Пользованию лишь в том случае, когда оно к тому готово вполне; иначе же из этого выйдет лишь Порча неготового к тому Материала. Впрочем, сия Логика уязвима: есть ведь любители незрелых плодов; и употребляем ведь мы Детёнышей коров и овец в пищу, при том даже предпочитая их мясо жёсткому и дурно пахнущему мясу взрослых быков и баранов. Однако подобные споры вовсе не на Пользу моему Повествованию; достаточно того, что Липупетки были созданы с указанной мною Целью.
Вид у Липупетки как у маленькой хомосапой девочки обезьяньей Основы; таковыми они и являются. Производят их в Директории, в Институте Трансгенных Исследований. Также они порождаются калушами; таким липупеткам обыкновенно даруются Матчества, по имени произведшей их калуши. Благодаря Ухищрениям генетиков, Детство их затягивается до двадцати лет и более. Это позволяет сохранять детячьи Пропорции тела и общую Миловидность, а также и Ребячливость своего Нрава. То бишь: Липупетки интересуются лишь игрушками, нарядами, сладостями и тому подобной Хунтою. Будучи неглупыми, они могут увлечённо болтать на светские темы, однако, даже присутствуя при серьёзном Разговоре, не понимают его из-за отсутствия самомалейшего Интереса к тому. Что касается Похоти, то они не испытывают её вовсе. При том они обожают предаваться любовным Утехам самого плотского Свойства. Объясняется сие тем, что в силу генетических Манипуляций известные Действия с их телом они воспринимают чрез посредство Аппарата вестибулярного – то есть испытывают при этом примерно то же, что детёныш, качающийся на качельках. Качели же нравятся всем детёнышам; посему Липупетки могут совершать совокупительные Действия с огромным Восторгом и предаваться им без Устали, однако ж вовсе не нуждаются ни в половом Возбуждении, ни в половом же Удовлетворении. Также у них чрезычайно развит Рефлекс сосательный; но здесь я умолкаю, ибо всецело полагаюсь на Живость твоего Воображения. Ещё скажу: Липупетка обыкновенно пахнет тем Лакомством, которое она любит – например, конфетами, орехами или карамельками. (Это я лишь только слыхал; однако говорить Клотильде о таких Подробностях я возбраняю тебе совершенно. Смотри, не подведи меня!)
Таковы Липупетки. Однако сии прелестные Создания живут недолго, ибо их принято забивать до двадцатилетия. Сия Предосторожность весьма уместна, ибо после означенного срока они начинают взрослеть и превращаются в так называемых Амазонок. Это премерзкие Существа: в них просыпается Хитроумие, а также и Похотливость, однако всё сие сопровождается возгорающейся Ненавистью к мужескому Роду. Говоря образно, они испытывают неодолимую потребность в мужской Снасти, злобно ненавидя при том обладателей этих Снастей. Промучившись сколько-то Времени, они обычно убивают себя, не будучи в Силах вынести такое Противоречие. Во всяком случае, доселе считалось, что иного исхода и быть-то не может; однако ж Барсуков представил всем некую Липупетку, которая как-то пережила сей Возраст и вошла в Зрелость. Это и была рекомая Алла Бедросовна, более известная ныне как Морра.
Как сие стало возможным, ходят Россказни самые разнообразные. Общая же их Канва состоит в том, что Абракадабр Мимикродонт был к Алле весьма привязан и потому откладывал забой на Будущее; когда же подошли самые крайние Сроки, диктатор был умерщвлён сам, и в наступившем Хаосе всем стало не до неё. Что было дальше, никто не знает точно, а все лишь гадают; мне же сии Гадания представляются недостойным Занятием.
Что известно точно. Эта Алла, или, как её называют ныне, Морра, вовсе не красива: от детячьей Миловидности её не осталось и Следа. Зато у неё имеется Дар, весьма опасный: она до Чрезвычайности глазлива, то есть может своим Взором отнимать Здоровье и самую Жизнь. Свойственен ли сей Дар ей одной, или же он пробуждается у всех Липупеток, доживших до Зрелости, никто не знает. Важно лишь то, что именно этот Дар полковник Барсуков представил как Преимущество в Переговорах с Шерстяными. Ибо, по его словам, Морра была способна одолеть воинов Шерстяных, и даже сразу многих, одна. А потому ей надо вручить верховную Власть; управляться же со всеми Делами будут, как прежде, доверенные лица.
Далее совершилась История весьма замысловатая. Изложу её так, как понимаю; ибо у меня нет и быть не может иного Понимания, кроме своего собственного.
На предложение завести настоящее Государство доверенные лица ответили Невежеством, ибо того не желали. Тогда полковник предложил создать из них Общество наподобие торгового союза, или же ООО; руководительствовать оным должно было Общее Собрание, за которым признавались все права, Морра же должна была войти в него. Однако в виду Новизны и Сложности сего Дела был спервоначала созван некий Комитет с названием весьма длинным и неудобосказуемым. В Феврале было проведено и заседание; доподлинных подробностей сего я не знаю, да и никто толком не знает. Однако ж после оного заседания число доверенных лиц заметным Образом сократилось. Я пытался получить экспортную Лицензию, однако из всех, кто мог бы мне её предоставить, ни одного не оказалось в моей Досягаемости. В конце концов мне выписал её некий Ракоскорпион, прибывший в Хемуль даже позже меня. Понимай сие как сам знаешь; я же свои Выводы уже сделал, и они меня отнюдь не радуют.
С этого-то Момента означенная Морра и обрела некую Власть. Выражается это в том, что открылось Правление, в коем оная заседает. Не ясно, Правлением чего оно является, ибо никаких Разъяснений на сей счёт нет; однако все относятся к нему с Почтением. Сама же Морра заняла какую-то странную Должность, называемую Временно исполняющей обязанности Главного Исполнительного Директора. Сие было довольно скоро сокращено до слова «вриогидра», на мой Вкус вовсе не благозвучного. К чему всё это – не ведаю; но подозреваю, что не к Добру.
Однако Вопрос с Шерстяными как-то решился. Во всяком случае, сообщения о грабеже караванов прекратились. Кому приписывать сей Успех, доподлинно неизвестно. Во всяком случае, я не слышал, чтобы Морра встречалась с их Представителями; знакомые мне лично Хемули, причастные к подобным Делам, эту Тему обходят совершеннейшим Молчанием.
Что же до Учреждения ООО, то дело так и зависло в совершенно непонятной Плепорции. С одной стороны, домен Хемулей теперь называется ООО «Хемуль». Однако Общее Собрание так и не было созвано, и более того – созвано быть уже и вовсе не может; о том, почему это так, я отпишу тебе в следующем письме, ибо меня уже ожидает повозка. Скажу лишь, что все как-то попривыкли и к этому, равно как и к иным Новациям, в том числе таким, как
прости, Время моё истекло, мой д-й К-ций! Меня н-но призвают поспшить! При первой же Оказии пр.!
Твой навеки Дугл
Примечания к тексту
…п-к п.с.н. – Сокращение от «путешественник по своей надобности». В почтовых правилах того времени указывалась необходимость указания статуса отправителя: резидент/нерезидент, и во втором случае – цель пребывания.
За доставку уплочено. – Не ошибка, а профессиональный жаргон почтовых работников.
…между Хемулем и Московией существует лишь Хемульская коммерческая связь, именуемая здесь «телеграфированием». – Редкое и ценное свидетельство о реальном существовании сверхбыстрой связи в исторически недавнем прошлом. В настоящее время сама возможность чего-либо подобного отрицается многими специалистами – так как любой достаточно длинный провод является пассивным тесла-приёмником и непригоден для передачи сигнала из-за белого зашумления Оковой. См. напр.: Ева Писториус. О предельном значении белого тесла-зашумления в линейно-протяжённом проводнике Ц Вестник электротехники. № 52(12). Понивилль, 311.
…ростом примерно в Сажень, что соответствует семи Футам или двум Метрам двадцати сантиметрам. – Этот фрагмент однозначно свидетельствует о том, что автор письма происходил из весьма консервативной семьи. Использование саженей как меры длины было отменено в самом начале правления мэра Нижгорода Осламбека Суркиса. Само упоминание саженей считалось признаком принадлежности к консервативной фронде – впрочем, политически так и не оформившейся ни во что конкретное.
Прости, Время моё истекло, мой д-й Констанций! Меня н-но призвают поспшить! При первой же Оказии пр.! Твой навеки Дугл. – Написано очень быстро, с характерными помарками. Вероятнее всего, означает следующее:
Прости, Время моё истекло, мой дорогой Констанций. Меня непременно [намеренно? несомненно? неодолимо? – Прим. публ.] призывают поспешить. При первой же Оказии продолжу! Твой навеки Дуглас.
Послесловие публикатора
Письмо представляет интерес прежде всего как источник сведений о перевороте в Хемуле. Эту сторону дела я освещу подробно в своей статье «Политогенез в структуре системной трансформации в потестарных обществах в свете формационной теории: казус домена Хемуль», которая будет опубликована в следующем номере нашего журнала.
Однако стоит сказать несколько слов и о самом документе.
Письмо было заключено в конверт с правильно заполненными адресом, штемпелем хаттифнаттского почтового отделения и отметкой московитского почтамта. Также проставлена метка о неявке получателя более года, в связи с чем конверт был отправлен в полицейское управление. Видимо, там он был вскрыт, после чего вместе с письмом присовокуплен к материалам дела 13-177. Также к конверту приклеена справка о его передаче, в числе прочих документов, касающихся данного дела, семье Баранаускасов. Целью передачи документов заявлено частное расследование.
Само письмо написано от руки, железистыми чернилами, на хат-тифнаттском почтовом папирусе. Почерк писавшего довольно небрежен, однако в самом письме нет ни одного значимого исправления, за исключением трёх тщательно зачёркнутых слов, двух описок в последней фразе (автор, видимо, очень торопился) и нескольких орфографических правок, связанных с написанием большой буквы в абстрактных существительных (особенность нижгородской орфографии, о чём см. далее).
Теперь – несколько слов об авторе письма и его получателе.
Автор письма – Дуглас Баранаускас (263, Нижгород – 283,?) происходил из рода Баранаускасов, младшая ветвь которого осела в Московии. В настоящий момент представители семьи, проживающие в Директории, ведут тяжбу, требуя официального признания того, что все члены рода с самого его зарождения имели основой линию благородных овнов, происходивших от легендарной дохомокостной овцы Долли. Мы можем предположить, что дело обстоит несколько сложнее. Во всяком случае, приводимое письмо Дугласа содержит пусть и косвенные, но вполне определённые указания на его основу. От прямых утверждений нас удерживает лишь нежелание участвовать в судебном разбирательстве, не имеющем никакого отношения к исторической науке.
Дуглас был третьим сыном Винтуса Баранаускаса, богатого скотопромышленника и электовода. Сохранились свидетельства того, что отец не рассматривал его как продолжателя семейного дела, возложив все надежды на старших сыновей [1]. Он получил домашнее образование и вёл жизнь обеспеченного молодого существа без определённых занятий. Впрочем, к «золотой молодёжи» Дуглас не относился: видимо, выдаваемые ему карманные деньги были не столь уж значительными [2].
Почти всю свою короткую жизнь Дуглас провёл в Нижгороде. Первым и единственным его путешествием был длительный визит в Хемуль с деловой поездкой по поручению родственника. Судя по приводимому ниже письму, она была достаточно успешной. Увы, это письмо было последним известием от Дугласа Баранаускаса: в Московию он так и не вернулся. Розыски, предпринятые полицией, а потом и семьёй, ничего не дали. В 283 году он был официально объявлен погибшим. По общему мнению, юноша отбился от каравана и попал в руки разбойников, – то есть, вероятнее всего, пошёл на отбивные или был запечён на вертеле.
Что касается адресата письма, о нём не известно практически ничего. Судя по упоминанию Высоковольтной улицы, это мог быть кто-то из студентов Нижгородского Университета (на этой улице находилось студенческое общежитие). Это же объяснило бы и пользование анонимным почтовым ящиком.
Благодаря любезности руководства Университета мне удалось получить список студентов, проживавших в те годы в общежитии. К сожалению, информация в этом списке была представлена самая скудная: не указывались даже основы, а только имена, время проживания и причины выбытия. С именем Констанций нашлось четверо; один из них, некий Констанций Анастасий Гуменник, значился выбывшим из-за бегства в Архангельск. Это объяснило бы неполучение адресатом письма. Любопытно, что причиной бегства был указан роман с некоей «девицею К-дой» (вероятнее всего, с перспективой брака по беременности или даже отмщения со стороны разгневанной родни девушки). Если сопоставить эту загадочную «К-ду» с упоминаемой в письме «Клотильдой», то напрашивается вывод: Констанций оказался плохим товарищем.
Теперь об особенностях самого текста.
Письмо написано в типичном нижгородском стиле. Интересно отметить, что именно те домены и анклавы, которые претендуют на «русское наследство» – прежде всего Московия и Лапландия – дальше всех ушли от того нормативного русского языка, который используется во всём обитаемом мире. При этом такая напрашивающаяся характеристика, как «вторичное архаизаторство», описывает данное явление не вполне – и прежде всего это касается мотивов данных изменений.
Великолепной иллюстрацией к сказанному служит так называемая «нижгородская письменность». Её главной особенностью, прямо-таки бросающейся в глаза, является широкое использование прописных букв, причём правила, определяющие таковое использование, крайне сложны и содержат массу исключений [3]. Более того, они регулярно изменяются, и их изменения являются предметом общественной и профессиональной дискуссии. Однако важно то, что введение подобных правил не имеет никакого отношения к архаизации. Скорее, оно относится к сфере социальных технологий.
История их появления такова. В 264 году от X. в Нижгороде скончался (засох) инвестор и предприниматель г-н Никас Профит. Этот эффективный собственник был калушонком и представлял собой нарост-паразит, живший в плошке с сахарным сиропом. Прямых потомков у него не было, так что всё своё состояние он завещал специальному фонду, в обязанности которого входило создание и дальнейшее финансирование Нижгородского Университета. Однако г-н Профит поставил то непременное условие, что при университете будет открыт философский факультет: он любил философию и считал себя последователем Шопенгауэра.
Мэр Нижгорода г-н Осламбек Суркис выполнил все условия, и Университет был торжественно открыт. Однако через пару лет выяснилось, что выпускники философского факультета не могут найти работы по специальности, так что факультет оказался под угрозой закрытия из-за нехватки абитуриентов. Это вызвало волнения как в самом Университете, так и вокруг него. Оживились даже некие дальние родственники г-на Никаса Профита, в основном разнообразные прыщи и папилломы, которые стали требовать участия в работе фонда, пересмотра завещания, своей доли и т. п.
Изящное решение проблемы предложил мыслитель Андрогиней Аждвахеров, который нашёл способ трудоустроить философов. Он задумал сделать философию если не общественно-полезной (что невозможно), то хотя бы общественно-значимой. Для достижения этой цели он предложил реформу орфографии, после проведения которой написание слов стало зависеть от решения некоторых философских проблем. Г-н Суркис проект Аждвахерова одобрил и ввёл в действие. Это сразу же решило вопрос: философы получили места помощников учителей, редакторов и корректоров, личных секретарей и ещё множество мест, в которых требовалось писать грамотно и при этом являть блеск ума и сообразительности. Особенно удачным оказалось требование писать названия абстрактных понятий с прописной («большой») буквы. Немедленно разгорелись споры о том, как писать слова «добро» и «доброта», раз добро – понятие, а доброта – переживание; о том, с большой или малой буквы писать названия должностей и что такое должность с точки зрения философской классификации; о правильном написании слова «всё» и ещё о множестве проблем такого рода. Эти дискуссии оказывали самое непосредственное влияние на жизнь Нижгорода – даже на газетные заголовки – и оказались, inter alia, прекрасным средством отвлечения мыслящей части населения от политических и экономических неустройств. Так, под дискуссию о том, как писать слово «хунта» (то есть является ли она абстракцией или всё же чем-то непосредственно воспринимаемым), мэрии удалось повысить квартплату в секторе муниципального жилья втрое, не встречая заметного сопротивления.
Вдохновлённые успехом, аналогичной подработки потребовали для себя также историки и получили таковую (см. прим. 3: цит. соч. § 136–137). Что касается математиков, их претензии были отвергнуты мэрией как чрезмерные и избыточные, ибо математики могут заработать и честным трудом (это нашло отражение в § 138 прим. 2 цит. соч.). Тем не менее основная цель – трудоустроить мыслителей и разнообразить жизнь нижгородского народа – была успешно достигнута.
Что касается письма Дугласа Баранаускаса. С точки зрения правил, принятых в то время, его письмо написано довольно грамотно (хотя и далеко не безошибочно). Автор старательно выделяет прописной слова, заканчивающиеся на – ие, – ище, однако слово «всё» систематически пишется со строчной. Это свидетельствует о том, что автор письма отбыл из Московии до 13 января 281 года, когда слово «всё» в значении генеральной совокупности сущего было объявлено абстрактным понятием. В ту пору значение этого факта не было осознано вполне: тогда никто и предположить не мог, что вопрос о написании слова «всё» будет пересматриваться четырежды и в конце концов приведёт к вооружённым столкновениям, низвержению Осламбека Суркиса и установлению власти грамматиста Володьева, который запретит это слово вообще.
Из других особенностей письма стоит обратить внимание на систематическое написание «лучший» как «лутший»: это свидетельствует о склонности Дугласа следовать за модой. Обращает внимание на себя также обилие слова «весьма» и полное отсутствие слова «очень» – судя по всему, это особенность авторского стиля. Заметно также и стремление автора не писать двух слов, начинающихся с прописной буквы, подряд. Это никогда не было рекомендованным правилом, однако в университетских кругах издавна считалось признаком хорошего стиля: видимо, этот обычай перенял и молодой Дуглас.
Примечания
[1] Они не оправдались. Старший, Кошон Баранаускас, вложил семейные средства в герленовских парфюмов и прогорел, после чего покончил с собой. Второй сын, Роальд, даже и не пытался заниматься бизнесом, всю жизнь проработав мелким клерком в городской администрации. Единственное, чем он прославился – это книгой о сборе грибов, выдержавшей множество изданий и до сих пор популярной во всём цивилизованном мире. См.: Роальд Баранаускас. От поганки до трюфеля. Руководство начинающего грибника. Директория: Независимое издательство, 301 (Серия «Классика жанра»).
[2] Например: упоминаемый в письме «погребок Ганса» – заведение средней ценовой категории в Изоленточном тупике – популярно отнюдь не в среде голден-класса, а среди студентов, оставляющих там свою стипендию. Вообще, есть все основания полагать, что приятелями Дугласа были в основном студенты. Возможно, он и сам думал поступать в Университет – но вряд ли спешил с этим.
[3] Чтобы читатель мог составить впечатление об этих правилах, приведём обширную цитату из учебного пособия:
Правила нижегородской орфографии и пунктуации. Утверждены Академией наук Нижгорода, Министерством высшего образования Нижгорода и Министерством просвещения Нижгорода. Нижгород: Дрофа, 270.
[…]
§§ 131–140. Буквы прописные в словах существительных, писомые вне зависимости от положения слова в предложении
§ 128. Пишется с прописной буквы светлое и святое Имя Дочки-Матери.
§ 129. Также с прописной буквы пишется слово «Имя», если таковое относится к Дочке-Матери или к ныне пребывающему в своей должности Их Всенародности Мэру г. Нижгорода г-ну Осламбеку Суркису.
§ 130. С прописной буквы пишутся слова «Их Всенародность», если они предваряют Имя Их Всенародности Мэра г. Нижгорода г-на Осламбека Суркиса.
§ 131. Титулатуры и обращения, предваряющие имена иностранцев, пишутся в Соответствии с Правилами, принятыми в их Анклавах и Доменах. Например: докторка Евгундосия Медведъева (дом. Эквестрия), но: Дохтур УрюхЪ МёдъведЬ (анкл. Лапландия).
§ 132. Пишутся с прописной буквы имена собственные существ разумных и неразумных, ежели они имеют признанное имя или прозвище. Например: Ольга Петровна, Скарамуш, Семижоп.
Примечание 1. Существо имеет имя, если оно дано ему родителями или владельцем. Если упоминается его Основа, она пишется со строчной, в скобках или без, смотря по контексту и в соответствии с правилами благопристойного представления (см. § 227–230). Например: Галина Ростропович, овца; Мария Васильевна Розанова (жаба).
Примечание 2. Существо имеет прозвище, если в некотором Обществе его зовут определённым Образом, причём всякому в том Обществе ясно, о ком речь. Этот Случай следует отличать от иного, когда название даётся на данный Момент и к существу не прилепляется. Пример: ну ты, Вонючка, сбегай давай за пивасом, но это лишь в том Случае, если в данной Компании сие существо известно с прозвищем «Вонючка». Ежели кого-либо поименовали вонючкой лишь потому, что он воньк или к нему относятся как к вонькому, следует писать: ну ты, вонючка, сбегай давай за пивасом.
Примечание 3. То же касается псевдонимов, а также почётных и тронных имён, причём с прописной пишутся все их Члены, включая Числительные. Например: Катя Огонёк, Аняня Бамбина-Жозефина Вторая.
Примечание 4. То же касается имён литературных персонажей и мифологических персон, а равно и описательных прозвищ их. Например: Найтмер Блэкмун, Ночная Кобыла.
Примечание 5. То же касается имён нарицательных, басенных и им подобных. Например: Мартышка и Очки, Шишечка и Косячок, Ургант и Виторган.
§ 133. Пишутся с прописной буквы названия Доменов, Анклавов, мест, гор, рек, мостов, дорог, улиц, площадей и зданий, когда они имеют установившееся название. Пример: Московия (Домен), Гомель (Анклав), Альпы (горы).
§ 134. Пишутся с прописной буквы наименования Народов, а также обитатели местностей купно. Пример: Поняши, Хат-тифнатты, Московиты.
§ 135. Пишутся с прописной буквы наименования Основ, если они не следуют за личным именем или прозвищем, а когда речь идёт о самоей Основе и её Свойствах. Например: все Поняши няшны. Так – только ежели речь идёт о существах разумных или хотя бы понимающих речь: существа же природные, неразумные и бессмысленные, обозначаются буквою строчной. Пример: все Жабы любят изумруды, но: жабы живут в болоте.
§ 136. То же и названия любых Сообществ, достаточно долговечных, чтобы о них можно было говорить в продолжительном Времени. Исключением являются Общности формальные, не имеющие в себе органической внутренней Связи между членами их. Посему ученики одного класса, заключённые одной камеры и т. п. обозначаются буквой строчной, например: ученики 6-го класса «Б» Пятой Нижгородской Гимназии сплошь сорванцы. Однако ежели они всё же образовали промеж собою какую-нибудь органическую Связь, то именуются уже с прописной, например: на встрече Выпускников Пятой Нижгородской Гимназии все участники нажрались до электорального Состояния.
§ 137. Прописной буквы удостаиваются наименования исторических Событий, достаточно величественных, чтобы остаться в Памяти потомства. Например: Большой Взрыв, Хомокост, День Вступления в Должность Их Всенародности Мэра г. Нижгорода г-на Осламбека Суркиса.
Список означенных Событий см. в: Официально утверждённый список исторических Бедствий и Деяний высшей Категории // Вестник Мэрии – Нижгород: Официальное Книжное Издательство (текущий год).
§ 138. Пишутся с прописной буквы имена Предметов мысленных, сиречь Идей, Понятий, Представлений, Концепций, Категорий, Обобщений, высоких Отношений, Смыслов, Сутей и всего подобного тому.
К вещам мысленным относится наипреждейше всё то, чего нельзя никаким образом ощутить: то бишь увидеть, услышать, обонять, осязать, вкусить, вспомнить, вообразить, изобразить или иным образом удостовериться в их Существовании посредством Опыта или Представления, а можно лишь уразуметь посредством совершенно чистого Разума. Например: Совесть, Экономия, Юриспруденция, Профсоюз [организация, запрещённая в Нижгороде. – Прим. ред.].
Согласно изысканиям Философов, к Абстракциям причислены понятия «Всё», «Ничто», «Вечность» и «Хунта», а также и «Абстракция».
Примечание 1. Во всех Случаях сложных и преткновенных следует руководствоваться изданием: Ежегодник официально утверждённых Абстракцизмов. Нижгород: Официальное Книжное Издательство (текущий год).
Примечание 2. Согласно экстренного Постановления Правительства Нижгорода от 269 г. от X., подписанного собственноручно Их Всенародностью Мэром г. Нижгорода г-ном Осламбеком Суркисом, числа, множества, функции и прочие математические Предметы являются свойствами вещей и отдельно-мыслимой Природою не обладают, а потому пишутся через строчные.
Самвел Яковлевич Махнач,
публикатор, д. и. н.